Элнет

— Глянь-ка, и вправду есть, — удивился один подслеповатый мужичок.

— А вы думали, я сам выдумал? Я не вру, правду говорю, — подмигнул сказочник.

Вечером, ложась спать, Чачи потрогала у себя под мышками. «Значит, и я из рода богатыря Нончыка?» — подумала она. Но почему же тогда у нее нет такой силы, какая была у Нончыка?

Правда, для девушки она довольно сильна: колоть-ли дрова, пилить — в этом Чачи не отстанет от любого мужчины. И немалые плахи таскает, никого на помощь не зовет. А вот от Макара Чужгана прошлым летом сама отбиться не смогла. Хорошо бы спустить его с сарая вниз головой… Тот парень, что повстречался в лесу, наверное, так бы и сделал. Вот он действительно из? рода Нончыка-богатыря…

И всякий раз, как только Чачи подумает о нем, так. у нее начинает сильнее биться сердце и перед глазами, как живой, встает парень-богатырь. До сих пор ни один парень не заставлял ее столько думать о себе. Правда, когда она, бывало, встретит на улице Григория Петровича — учителя из их деревни, потом долго вспоминает. эту встречу и на душе у нее бывает так хорошо и радостно… Григорий Петрович не похож на других парней в деревне: одет всегда чисто, говорит складна и вежливо. До — сих пор Чачи казалось, что нет на свете человека лучше, чем Григорий Петрович, но перед парнем, повстречавшимся в лесу, образ учителя значительно поблек. Конечно, у того парня и одежда, как у всех, и разговор простой, но все равно он не такой, как все, и не хуже Григория Петровича…

Что же тут поделаешь? Видно, подошло время думать девушке о милом, сравнивать, выбирать… От Григория Петровича и парня, что повстречался в лесу, мысли Чачи перешли к Макару Чужгану…

6

Прошлым летом Чачи с отцом ходили работать к Осыпу Чужгану в Лопнур.

Как-то, повстречав Яшая, старый Чужган сказал ему:

— Приходи ко мне, поможешь зерно молотить, да навоз надо вывезти, а я тебе за это сколько-нибудь ржицы одолжу.

Для бедняков самое тяжелое время перед новым хлебом. И на базаре тогда мука бывает дорога. Поэтому Яшай обрадовался предложению старика Чужгана.

Отправляясь к Чужгану, Яшай взял с собой и Чачи: в богатом хозяйстве лишней паре рук дело всегда найдется. «На двоих-то, — думал Яшай, — глядишь, Чужган побольше хлеба даст». Конечно, с нового урожая долг придется вернуть, Чужган долгов не прощает. Конечно, мало радости даром гнуть на него спину, но, если не придешь помочь, потом никогда ничего у него не займешь. Хорошо хоть, пока работаешь — кормит, поит. Для бедняков и это — большое дело.

У старика Чужгана было четыре сына. Старший занимался домом и хозяйством, присматривал за работниками. Второй сын жил на скипидарном заводе в полуверсте от села. Со всех окрестных смолокурен скипидар-сырец шел к Чужгану, на его завод.

Каждую осень Чужган ссужает бедняков деньгами: на уплату за билет для устройства смолокурни, на починку котлов, на медную трубу, необходимую для гонки скипидара, — на все нужны деньги. А где бедняку, да еще летом, набрать такую прорву денег? Хочешь не хочешь, приходится кланяться Чужгану. Тот никогда не отказывает, только скажет, давая деньги:

— Я тебя уважу, деньжонок дам, и ты меня уважь — не дорожись, сдавай мне скипидар на две копейки дешевле.

Бедняки не возражают, соглашаются сдавать скипидар на две копейки дешевле. Понятно, богатый человек гак просто денег не даст. Говорят, что русские и татарские богачи с долгов берут проценты. Чужган никаких процентов не берет. Поднесешь ему вина — выпьет. Если с котла выставишь четверть казенной, разве это много? Правда, осенью, когда нанесут ему водки со всех смолокурен, недели две все гуляют. Да кто это считает? Весной, при расчете, тоже празднуют, опять же, водка льется рекой.

Под взятый осенью аванс смолокуры всю зиму возят скипидар на Чужгановский завод. Там его сын записывает, кто сколько привез. Если что понадобится, Чужган отпускает товары из своей лавки в долг. А весной, когда на смолокурнях оканчивается работа, бывает полный расчет.

Третий сын Чужгана возит скипидар в Казань. В каждую поездку гонит по двадцать — тридцать подвод.

А четвертый, младший сын Макар, околачивается в лавке да по улицам шляется — другой никакой заботы у него нет. Хотя Макару уже двадцать один год, мать все еще считает его маленьким. «Пока холостой, пусть погуляет», — говорит она…

Когда Чачи вслед за отцом зашла на чужгановский двор, она даже охнула от удивления. Никогда не видела Чачи такого богатства. Двор широкий, немного покатый в сторону улицы. По одну сторону ворот крепкий дом-пятистенок с шестью большими окнами на улицу. К дому пристроена двухэтажная клеть. По другую сторону от ворот — лавка. За лавкой — второй дом и амбар, такие же высокие.

А во дворе, под навесом, народу, как муравьев в муравейнике: кто кидает навоз из хлева, кто подгребает, кто накладывает на телеги. То и дело от хлева отъезжают две-три подводы и тут же подъезжают следующие две-три.

Старик Чужган увидел Яшая с дочерью, подошел к ним:

— До обеда пособите навоз возить, а после обеда пойдете молотить.

А попав на гумно, что было за огородом, Чачи поразилась еще больше: гумно было забито скирдами хлеба. В Аркамбале даже осенью, даже у всей деревни не бывает столько хлеба. А тут столько скирд, и каждая больше Яшаевой избы!..

На гумне молотили сразу в пять настилов. Настилы длинные, но работа идет споро. В столько-то цепов и не заметишь, как обмолотят. Кончив молотить, принялись веять, таскать мякину.

Вымолоченные снопы тут же на гумне складывают в скирды. Мякину корзинами таскают в сарай по широкому дощатому помосту, ведущему к сараю прямо из огорода. Тут же на гумне меркой-пудовкой работник отмерял зерно и насыпал в подставленные мешки, кому сколько велено: кому пуд, кому два, кому три. Те, кто уже получил обещанную рожь, благодарили Чужгана и, взвалив мешок на спину, уходили со двора.

Летом Чужган обмолачивает только две скирды, а на посев ему хватает того зерна, которое возвращают должники. Несколько скирд он обмолачивает зимой, когда поднимается цена на хлеб, да еще молотит, если получит выгодный подряд в Казани. А по мелочи — по пуду, по два — продает редко, только смолокурам, в счет сданного скипидара.

Рядом с Чачи работала еще одна девушка. Девушка сказала, что она здешняя, лопнурская. Ймя у нее было странное, не сразу выговоришь — Сандыр. Сандыр ловко орудовала цепом и все время ругала Чужганов:

— Стелют они мягко, да жестко спать. Вон сколько народу собралось молотить. Идут к нему и думают: вот какой добрый Чужган. Вы тоже за сколько верст пришли помочь доброму человеку. Может, он и сам себя добрым считает. Да только его доброта больше всех ему же самому выгодна. А по правде сказать, много народу из-за него пошло по миру с сумой.

— Зачем же ты сама пришла помогать дяде Осыпу, если он такой злодей? — спросила Чачи.

— Куда же деваться, когда он себе всю землю забрал? Поневоле придешь. Да что тебе говорить — все равно не поймешь!

Чачи и вправду не поняла, за что Сандыр ругает Чужганов.

В первый день Чужган не дал Яшаю обещанного зерна. Пришлось остаться на второй день.

На другой день Сандыр не отходила от Чачи. Но, оказывается, не только Сандыр не сводила с Чачи глаз, на нее все время поглядывал младший сын старого Чужгана — Макар.

Как и вчера, гумно было полно народу: сгребали зерно, клали скирды, Чачи и Сандыр носили в сарай мякину. Когда уже внесли последние корзины, Чачи замешкалась в сарае и отстала от Сандыр. Она направилась было к выходу, как вдруг кто-то схватил ее сзади, потянул и толкнул на мякину. Чачи не успела ничего сообразить, как затрещали завязки на вороте, и она почувствовала на голой груди прикосновение чужой грубой руки. Чачи показалось, что ее ужалила змея. Она изо всех сил оттолкнула руку, вскочила на ноги и в полутьме сарая разглядела Макара. Но Макар не дал ей сделать и двух шагов, обхватил и повалил на пол. У Чачи от стыда и страха перехватило горло, она даже не пыталась кричать.