Малиновые облака

— Вот ведь, как смола прилипла… Разве у нас нет денег? Ты, по-моему, не сидишь голодная…

— Ты думаешь, из-за денег стараюсь?

— Конечно, из-за денег.

— Если ты так думаешь, то не продавай, пусть гниет, пусть мыши его грызут. Мое дело маленькое. Твой дом — делай по-своему. Хоть разломай да по бревнышку у овина складывай, — Марина резко встала, ушла на кухню.

Стапан тяжело вздыхает, садится на диван, берет газету. Не читается. Жена на кухне моет посуду, слышно, как течет вода.

— Когда придет покупатель-то смотреть?

— А ты когда сможешь поехать в деревню?

— Да в воскресенье.

— Тогда я скажу нашему главному бухгалтеру, а он передаст тому.

Стапан не отвечает, снова наклоняется к газете. Но буквы почему-то прыгают перед глазами, в голову ничего не лезет. Не выдержав, бросает газету на диван, встает, накидывает пиджак, выходит во двор.

На длинной лавке сидят старухи, разговаривают меж собой тихо, не забывая зорко наблюдать за каждым прохожим. Сосед вывел собаку на прогулку, на песке малыши ползают на четвереньках. «Одним делать нечего, вот и точат лясы, другие до школы ползают по песку. Не видят ни просторного луга, ни чистой, прозрачной воды. Третий тоже нашел занятие — за собачонкой бегает», — незло подумал Стапан.

Вышел на улицу. На углу бульвара Чавайна, на телеграфном столбе у остановки, увидел наклеенную бумажку. Хоть и прошел дождь, буквы еще не расплылись. Вытянув шею, как гусь, Стапан начал читать: «Продается дом с пристройкой. Адрес: улица Зарубина, 16. Обращаться в любое время дня».

«Не поленюсь, поеду по этому адресу. Посмотрю на продавца», — решив так, он садится на троллейбус, едет на другую сторону реки через большой мост.

Вскоре нашел он улицу Зарубина. И тот дом совсем близко. У Сосновой рощи. Улица зеленая, просторная, кругом тихо. В палисаднике цветы растут. И дом опрятный, чистый. На улицу смотрят весело три окна. Есть сени, клеть, огород. «Как моя деревня и мой дом, — радостно подумал Стапан. — Только с палисадником».

Только он взялся за ручку калитки, сразу залаяла собака. В щелку он успел ее увидеть: ростом с теленка, черная. Такая и кусаться не будет, проглотит не раздумывая.

Показалась голова хозяина в окне. Лицо красное, круглое, гладкое.

— Что надо? — раздался густой бас.

— По объявлению. Хочу посмотреть.

Окно закрылось, хозяин вышел на улицу. Казалось, грузное его тело еле проходит в калитку.

— И собака тут не нужна, — говорит Стапан, стараясь улыбнуться.

— Что говоришь? — наклоняется хозяин дома.

— Такому богатырю и собака не нужна, — смелее говорит Стапан.

— А-а… — густо смеется хозяин. — Ну что, посмотрим. У меня товар, у тебя деньги. Не так ли?

— Я одно хочу знать: почему продаешь? Разве не жалко?

— Жалко? Дом?! — от души рассмеялся хозяин. — А что его жалеть? Если бы ты знал, сколько я домов в своей жизни продал…

— И родной дом?

— Сперва его…

— Где же ты будешь жить, если и этот продашь?

— Не горюй, найду где… Ты ведь покупать пришел?

— Да, покупать…

— Тогда посмотрим, и делу конец. Я лишних разговоров не люблю.

— Сперва хотелось бы узнать, сколько хочешь за дом?

Хозяин дома прикладывает руку к груди:

— Меньше пятнадцати не возьму, прямо тебе скажу.

— Сколько?!

— Прошу пятнадцать тысяч.

— Пятнадцать тысяч… — протянул Стапан. И тут вдруг на него смех напал. Хоть и знает, что нехорошо смеяться перед незнакомым человеком, могут подумать еще, что он какой-то ненормальный, но никак не может сдержать себя. — Пятнадцать тысяч… ой, не могу…

— Ты что, покупать пришел или посмеяться надо мной? — гаркнул хозяин. Стапан тотчас же закрыл рот.

— Не сердитесь, уважаемый, в жизни у меня не было таких денег.

— Тогда чего мне морочишь голову? Хотел купить по дешевке? И не думай! В городе лучше не искать дешевых домов.

— Извините… — Стапан хочет уйти.

— Ходят тут… Время отнимают… Если карман дырявый, то нечего…

* * *

Ну, вот. Сейчас он у себя дома, в Ердуре. Приехал вчера, в субботу. Целых пятнадцать километров протопал пешком, устал с дороги, ни к кому из соседей не пошел. Заварил чаю, выпил, устроил постель в сенях, сразу же лег и всю ночь спал как убитый.

Утром открыл глаза — в маленькое окошечко солнце светит: на стену, одежду, оставшуюся от родителей, старый кованый сундук, на ларь, на пол. Вот соседская корова замычала, просит выпустить ее на зеленый луг. Слышны голоса женщин, вдалеке прокукарекал петух.

Стапан заходит в избу. Здесь все по-старому. Деревянный стол, деревянная койка. И стекла в окнах целы, только темно, не сорвали доски, никто не озорничал. Вот печь потрескалась. Надо обмазать глиной и побелить.

Вытаскивает из сумки картошку, мясо, лук, соль, привезенные из города, разжигает огонь, принимается варить суп. Выходит на улицу, смотрит на заколоченные окна, думает: «Пусть… Если купит, сам откроет окна. Как хочет, так пусть и делает. Теперь дом не мой».

Деревенская улица была бы красивая, зеленая, если бы не разбили ее в распутицу машины, оставив беспорядочно засохшие бугры и колдобины. В два ряда стоят дома. Шесть домов. Меж ними, на пустых местах, обильно растут крапива, лопухи, лебеда, как непроходимый лес. Шесть домов… Теперь столько осталось.

Услышав шум мотора, Стапан обернулся. Красная машина, «Жигули», как у его сына.

Машина остановилась возле Стапана, водитель, высунув голову б окно, спросил:

— Кто тут продает дом? Не знаешь Степана Романовича?

— Я и есть Степан Романович, — удивленно и смущенно ответил Стапан.

«Надо же… Позавчера я к нему ходил узнавать насчет дома, сегодня он ко мне приехал. По тому же поводу. Узнал, нет? Вообще-то я сейчас в другой одежде. А таких, как я, с жидкими усами, в городе много. Не приметил, наверное?» — успокаивает себя Стапан.

Покупатель вышел из машины, в маленькой деревне он показался просто великаном.

— Ну, будем знакомы. Меня зовут Степан Порфирьевич, тезки, значит. Если так, то быстро провернем дело. Так ведь?

— Пусть будет так.

Стапан вспомнил слова жены: «Не смотри, что дом в деревне, не продешеви. Дом еще крепкий, старые, хорошие бревна. Тысячи две проси».

— Ну, показывай свое богатство. — Степан Порфирьевич разговаривает ласково, посмеиваясь: что поделаешь, теперь он покупатель, а не продавец. Чего не сделаешь, чтобы хозяин снизил цену.

«Хороший покупатель, торговаться не станет. Богатый мужик», — вспомнил он слова жены. Вот посмотрим, как не будет торговаться! Еще как начнет-то! По глазам видно: самый настоящий торгаш, который на домах деньги делает. Смотрите-ка, как у него глаза заблестели.

Степан Порфирьевич принес из машины аккуратный топорик. Сперва походил вокруг избы, выступал каждый угол, каждое бревно. Потом полез в подполье, там все изучил, каждое бревно просмотрел, не завелся ли от сырости грибок, который быстро съедает дерево. Слазил на чердак, осмотрел все там, проверил матицу. Потом занялся клетью, сенями. Вылез во двор весь в грязи, пыли, посмотрел внимательно на хозяина и молвил:

— Дому всего лет пять еще стоять.

— Только? — не поверил Стапан.

— А сколько хочешь? Матица трухлявая, венцы сгнили, в подполье сыро, скоро заведется грибок.

— Зайдем в избу. Дела посреди двора не делают.

Стапан ставит на стол чугунок с супом, открывает какую-то банку, вытаскивает хлеб, калачи. А Степан Порфирьевич гордо выставляет со стуком две бутылки водки. Сам наливает в стаканы, ставит перед хозяином.

— Не темно? — спрашивает.

— Вот как договоримся, если купишь, тебе самому не трудно будет открыть окна.

— Пусть будет по-твоему… Ну, какая цена? — покупатель протягивает руку, чтобы быстрее кончить с делом.

Стапан же по примеру своего тезки прикладывает руку к груди:

— Меньше пятнадцати не возьму, прямо тебе скажу.

— Сколько, сколько? — Степан Порфирьевич встал и попытался глубоко вздохнуть. — Ты что, с ума сошел?! За такое старье просить пятнадцать тысяч?!