Вера. Фатум цыганки

Следующие четыре года Вера жила в семье Марии. Яков постоянно навещал её. Она даже подумывала о том, что он присмотрел её в жёны одному из своих четырёх сыновей. Но тот ни о чём подобном никогда не говорил. А ведь годы шли. Согласно порядкам табора ей нужно было в ближайшее время выйти замуж. Только девушка открыто заявляла, что не хочет. Тётя Мария злилась. А дядя Яков лишь улыбался и поддерживал её, говорил, что спешить некуда.

Заметив, как брат обожает девочку, Мария стала её недолюбливать и даже тихо ненавидеть. При любой возможности срывала на ней злость и недовольство. А в душе Веры копилась обида.

Мария её страшно раздражала и потому Вера делала всё ей назло. Не ври, не воруй, мужикам глазки не строй, с не цыганами вообще не разговаривай. А она будет. Потому что уже взрослая, как раз восемнадцать недавно исполнилось. Теперь Мария ей не указ.

Девушка задумала сбежать. Однажды нарочно, чтобы Марию разозлить, флиртовала с приезжим туристом. Тот ещё и с женой был. Ох, и трёпку ей тётка тогда задала! Все грехи припомнила. И, конечно, добавила, что у них Вера из милости принята, что должна быть благодарна и что чуть ли не ноги им целовать обязана. Мария, будто умалишённая, кричала на сжавшуюся в комочек девушку.

Тогда Вера окончательно утвердилась в мысли покинуть цыганскую деревню. Дядя Яков постоянно в разъездах, а больше некому её защитить.

Сбежала ночью. Тихой, безветренной, сырой после дневного дождя, пахнущей душистой ночной фиалкой. Грустно было в последний раз оглянуться на родную деревню, где она родилась, выросла и ничего другого никогда не видела. Там она чувствовала себя маленькой. Поэтому так хотела вырваться. А теперь шагая по дороге, ведущей в город, осталась один на один с равнодушным миром, с прохладой ночи, морем, горами. Всё ей знакомо с детства. Она не боялась темноты. Это была её стихия.

Но чем дальше уходила, тем сильнее давили сомнения. Может вернуться? Все спят. Её пропажу, наверняка, не заметили. Но вспомнились чёрные злые глаза Марии и мысли о возвращении тут же испарились. Мария не добрая. Говорит, что в Бога верит, а сама колдует и на людей порчу находит.

Шла и думала, что всё правильно делает. Давно пора было от них сбежать. Даже если совершает сейчас ошибку – ну и пусть! Это её жизнь. Она не обязана никого слушаться. Кроме, наверное, Якова. Но он её не защитил ни от беды, что постигла их семью, ни от Марии. Ради одного него она не может терпеть такую жизнь.

Оставила записку. «Дядя Яша, я уехала. Не ищите меня, я сама вам позвоню. Не волнуйтесь, со мной всё будет хорошо! Вера»

Никто в неё не верил. Мария снисходительно насмехалась над её мечтой стать известной артисткой. Один дядя Яша верил. Или делал вид, что верит. Как взрослые утешают ребёнка, подыгрывая ему.

Вера, конечно, задумывалась, будут ли её искать. Яков, наверное, будет. У него связи. Может и найдёт. А Марии всё равно, что с ней станет. Может быть, даже порадуется, что избавилась от нахлебницы.

После гибели братьев и родителей, а потом смерти жениха она здесь никто. Семья Миро влиятельная, но им она больше не нужна. Только дядя Яша её любит. Он всё говорил, что она танцовщица от Бога. И сулил ей большое будущее. А теперь она сбежала и не оправдала его надежд. Наверняка он на неё будет страшно зол и назад не примет.

Не просто юношеский максимализм гнал Веру подальше от деревни. Не только упрямство и нежелание подчиняться Марии. Было ещё кое-что. Ощущение опасности. После гибели родителей оно преследовало её постоянно. Она всегда была начеку. Интуиция буквально кричала, что ей нужно держаться от этого места подальше. Но раньше девушка не представляла, как можно вот так всё бросить и сбежать. Было страшно. Она ведь была ребёнком и мыслила как ребёнок. А теперь повзрослела. Поняла, как можно добиться всего, чего пожелаешь. Даже работать решила пойти, если ничего другого не подвернётся под руку.

Но Вера чувствовала – ей повезет. Рано или поздно она своего добьётся. Главное сейчас вырваться на свободу.

Отвага таяла с каждым часом. Пешком до города она будет идти долго. А ловить попутку боязно. Вдруг за ней уже погоню отправили, и стоит ей выйти к трассе – сразу схватят и вернут. Тогда с неё живой шкуру спустят. Так что возвращаться точно нельзя.

Благо Вера знала все дорожки здесь. Огни курортного крымского города показались на рассвете. К тому времени Вера уже чертовски устала, выдохлась, страшно проголодалась и была вовсе не против, чтобы её догнали и вернули назад. Лямки рюкзака впивались в плечи, кроссовки до нитки промокли. Как и джинсы. Своё привычное национальное одеяние она сменила на более удобную одежду. Пока была не замужем и не рожала – имела право. Не хотелось привлекать к себе излишнее внимание. И, что скрывать, негатив тоже. К цыганам относились предвзято. Не стоило лишний раз демонстрировать свою национальную принадлежность.

На счёт джинсов Вера долго металась и раздумывала. Но всё же решилась. Однако внутренние догмы, внушаемые с рождения, мучили и не давали покоя. Надеть джинсы вместо длинной многослойной юбки ей казалось настоящим грехом. Нет, она не замужем и не была. Но поскольку практически все девушки-цыганки в её возрасте уже замужние дамы, ей не следовало выделятся на фоне сверстниц. Поэтому Мария всегда строго следила за тем, чтобы Вера одевалась правильно. Сейчас тётка её не видела. Но девушке казалось, будто она кожей чувствует на себе осуждающий взгляд.

– Наши традиции веками берегли и соблюдали. А ты на них наплевала, мерзавка, – звучал в голове укоряющий голос.

Мокрая трава и пропускающие воду кроссовки отвлекли от грустных мыслей. Даже длинные тёмные волосы, собранные в косу, напитались влагой и стали ещё тяжелее. Вокруг всё было окутано предутренним туманом. Он оседал на землю, напитывая её водой.

Вера брела уже вдоль трассы, прикидывая, куда податься, когда окажется в городе. Деньги у неё с собой были. Дядя Яша всегда давал ей неплохие суммы на наряды. Это, кстати, тоже злило Марию. Хотя ей-то чего? Она же дяде Яше просто сестра, а не жена. Жена его давно умерла. Вера тогда еще совсем крошкой была.

Пока думала, не заметила, как рядом притормозил легковой автомобиль.

– Эй, малышка! – окликнули девушку. – Подвезти?

Со стороны водительского места в окне показалась бородатая физиономия.

От страха сердце в её маленькой девчачьей груди, кажется, сжалось и стало размером с горошину.

Глава 2

Сняв кроссовки и закатав почти до колен джинсы, Вера ступила босиком на мокрый песок. Как раз в этот момент накатила волна и пальцев коснулась холодная вода. По коже побежали мурашки. Мелкие капельки брызг окропили одежду. Но тело быстро привыкло к холоду и стало хорошо. Девушка пошла по самой кромке, где вода лишь чуть касается песка и снова отступает. Золотые крошки облепили смуглые ступни. Местами попадались ракушки и камни. Но Вера не замечала их уколов. Она наслаждалась свободой. Волосы перебирал ветерок, соленый воздух наполнял лёгкие, оседал на губах и ресницах. Она шла, теперь почти не чувствуя тяжести рюкзака за плечами, зажав в пальцах кроссовки и щурясь от солнца. Хотелось петь, танцевать, или хотя бы просто кричать от радости. Такое удивительное ощущение полноты жизни неожиданно накрыто её, что едва хватало сил сдерживаться и не броситься в пляс. Нет уж, зачем сдерживать себя, если хочется? И Вера вдруг побежала. Помчалась, поднимая тысячи брызг, взрыхляя ударами пяток песок, удивляя прохожих и ленивых окрестных собак. Навстречу своей новой жизни.

Когда пригрело солнце, настроение значительно улучшилось. Вера усмехнулась, вспомнив, как общительный кавказец, желавший доставить её до города, был послан грубо и со смаком. Так, что у него глаза округлились от столь богатого словарного запаса хрупкой незнакомки. Потом она убегала что есть мочи, даже запыхалась. Всё ждала, что её нагонит шум колёс и что эти тип выскочит, помчится за ней, схватит сзади за рюкзак. Но он дал по газам и скрылся из виду.