Страница 6 из 19
Но я уже колдовала.
Я использовала сложное древнеанглийское заклинание. Возможно, во всем мире никто, кроме меня, им не владеет. В среднем классе, едва начав учить древнеанглийский, я наткнулась на трех выпускников, которые загнали в угол среди библиотечных шкафов старшеклассницу. Еще одна школьная неудачница вроде меня, с той разницей, что со мной парни не рисковали шутить. Очевидно, аура будущей темной колдуньи их отпугивает. Я, пятнадцатилетняя девчонка, прогнала поганцев одним своим появлением. Они улизнули, девчонка заспешила в другую сторону, а я, все еще кипя гневом, схватила с полки первую попавшуюся книгу. Мне досталась небольшая хрупкая стопка самодельных листков, полных рукописных проклятий, которые сочинила какая-то очаровательная особа примерно тысячу лет назад. Страницы открылись на одном конкретном заклинании, и я запомнила его, прежде чем захлопнула книжечку и сунула ее обратно на полку.
Большинству людей приходится долго учить заклинания, прежде чем они улягутся в голове. Мне тоже – если это нечто благое. Но если я получаю заклинание, предназначенное для того, чтобы разрушать города, уничтожать целые армии, подвергать людей страшным пыткам – или, например, превратить определенную часть мужской анатомии в полный боли комок, – достаточно одного взгляда на страницу.
Никогда раньше я не использовала это заклинание, но сработало оно идеально. Сумчатая гадюка немедленно сжалась до размеров желудя. Она рухнула на пол, некоторое время барахталась на решетке вентиляции, а потом провалилась в нее, как мраморный шарик в сливное отверстие. И с ней улетела вся утренняя порция маны.
Орион замер на пороге и посмотрел гадюке вслед, постепенно приходя в себя. Он собирался швырнуть в нее огнем – это уничтожило бы тварь, а заодно и нас троих вместе со всей аудиторией, поскольку внутренние газы сумчатой гадюки легко воспламеняются. Девочка-тайка бросила на меня перепуганный взгляд и выскочила в коридор, хоть бежать уже было незачем. Орион некоторое время смотрел ей вслед, а потом повернулся ко мне. Я бросила унылый взгляд на потускневший кристалл для маны – да, он совершенно опустел.
– Что ты вообще тут делаешь? – раздраженно спросила я, проталкиваясь мимо Ориона и направляясь к лестнице.
– Ты не пришла на завтрак, – сообщил он, нагоняя меня.
Вот так я узнала, что в библиотечной аудитории не слышно колокола. Иными словами, я могла либо пропустить завтрак, либо опоздать на первое занятие сложнейшего семинара – и ручаюсь, некому было бы передать мне задание.
Скрипнув зубами, я зашагала к лестнице.
– Все хорошо? – спросил Орион, хотя вообще-то это я спасла его.
Видимо, он считал иначе.
– Нет, – с горечью ответила я. – Я дура.
Глава 2
Подушки
В течение следующих двух недель проблема окончательно обрисовалась. За мной не стоял анклав. В отличие от Ориона, у меня не было безграничного запаса маны, чтобы совершать благородные подвиги. Даже наоборот, поскольку я одним махом потратила почти половину маны, которую скопила за три года. Небезуспешно, поскольку я уничтожила чреворота; поскольку я надеялась никогда больше этого не повторять, скоро запас должен был восстановиться… но кого волновали мои мотивы? У меня был продуманный график сбора маны во время обучения в школе – и все пошло прахом.
Мои надежды на удачный выпуск тоже разлетелись бы вдребезги, не найди я сборника заклинаний. Фазовое заклинание Золотого камня ценится так высоко, что Аадхья устроила среди прошлогодних выпускников аукцион, который принес мне уйму маны (а кроме того, еще и пару слегка поношенных кедов). Аадхья намеревалась провести еще один аукцион, среди наших одноклассников. Если повезет, пустых кристаллов у меня будет всего семь, а не девятнадцать. Но все равно брешь была ощутимая – а к моменту выпуска мне предстояло наполнить еще как минимум тридцать штук.
Для этого я и намеревалась использовать свободные вечера сред. Ха-ха. Юная гадюка оказалась лишь первой в череде злыдней, которых неудержимо влекло в нашу аудиторию в библиотеке. Злыдни пытались прыгнуть на нас, когда мы заходили. Они прятались в темном уголке и нападали, когда мы отвлекались. Они вылезали из отдушин. Таились под крышкой секретера. Ждали, когда мы будем выходить. Я могла избежать занятий китайским, не прилагая к тому никаких усилий. Всю компанию младшеклассников истребили бы за две недели.
В конце первого занятия на стене в буквальном смысле кровью было написано, что я размазала по классу вилланиргу – содержимое ее брюха, внутренности и так далее. Когда мы все, более или менее забрызганные, отправились ужинать, я подавила раздражение и сказала Сударат – девочке из тайского анклава, – что если она хочет помощи, пускай поделится маной.
Она покраснела, пошла пятнами и, запинаясь, выговорила:
– Я… у меня… – а потом расплакалась и бегом бросилась к лестнице.
Чжэнь спросил:
– Ты не слышала про Бангкок?
– Чего я не слышала про Бангкок?
– Бангкокского анклава больше нет. Что-то его уничтожило буквально накануне поступления.
Я уставилась на него. Весь смысл анклавов в том, что их нельзя уничтожить!
– Как? Что?
Он беспомощно пожал плечами.
– Все в курсе про Бангкок? – спросила я за ужином, удивляясь, что пропустила такую важную новость, но оказалось, что никто ничего не знал. Одна только Лю кивнула и ответила:
– Да, слышала.
– Что случилось? – поинтересовалась Аадхья.
– Бангкокский анклав погиб, – сказала я. – Его больше нет.
– Что?! – воскликнула Хлоя и подскочила, так что апельсиновый сок вылился на поднос.
Она сама попросилась сесть с нами, причем очень вежливо, отнюдь не намекая, что она оказывает нам честь своим присутствием. Поэтому я сквозь зубы повторила:
– Бангкокский анклав погиб.
Хлоя отмахнулась.
– Да ну, вранье.
Лю покачала головой.
– Это подтвердила одна девочка из Шанхая. Родители передали ей новость с младшей сестрой.
Хлоя застыла со стаканом в руке. Неудивительно, что она так испугалась. Анклавы не схлопываются без причины; если анклав подвергся такому удару, что не выстоял, это был верный знак разразившейся войны кланов, и Нью-Йорк имел все шансы угодить в самый эпицентр. Но когда Хлоя в третий раз за пять минут потребовала у нас с Лю подробностей, я ответила:
– Расмуссен, мы не знаем ничего. Это ты можешь что-то выяснить – ваши новички наверняка знают больше нашего.
Хлоя попросила: «Последите за подносом», встала и отправилась к столу, где сидели нью-йоркские младшеклассники. Сведений оказалось мало – большинство новичков понятия не имели о случившемся. Сударат оказалась единственным новичком из Бангкока, прибывшим в школу в этом году, и ее старшие соотечественники держали язык за зубами.
Все не на шутку встревожились. Даже когда анклав сильно поврежден и вот-вот обрушится, обычно мирные обитатели успевают спастись.
К концу ужина стало ясно, что никто ничего не знает. Во-первых, мы здесь и так почти ничего не знаем, поскольку все новости о внешнем мире приносят раз в год смертельно перепуганные малолетки. Но рухнувший анклав – это серьезно… и даже шанхайцы ничего не знали. Шанхай некогда помог Бангкоку основать анклав – последние тридцать лет он финансировал создание новых азиатских анклавов и вовсе не случайно жаловался, что непропорционально большое количество мест в Шоломанче достается европейцам и американцам. Если кто-то уничтожил бангкокский анклав, намереваясь атаковать Шанхай, шанхайские новички получили бы недвусмысленный наказ сплотиться с бангкокцами.
С другой стороны, если бы бангкокский анклав погиб по собственной небрежности – это случается время от времени, когда маги зарываются, втайне изобретая новое оружие, – шанхайцы наверняка получили бы наказ не помогать бангкокцам. А вместо этого они просто держались настороженно. Иными словами, даже их родители знали не больше, чем мы. А если о случившемся не знали даже члены шанхайского анклава, значит, не знал никто.