Страница 42 из 76
Ночью я выглядывал в окно. Еще далеко не август, когда созвездия Персея падают звезды, то бишь метеорный дождь, который так и называется: Персеиды. До дождя по календарю далеко. Но и этой ночью звезд падало немало, до десятка за час.
Во время метеорного дождя на одну яркую падающую звезду приходится три-четыре помельче, а слабеньких вообще считают дюжинами. Сколько звёзд поменьше пошли вслед Гречко, Кулакову и Мазурову? И будут ли новые сообщения?
— Это не нам сообщают, — сказала Ольга. Мелких уложили спать, и девочки решили заняться мной. Готовить к матчу, да.
— А кому?
— Сподвижникам.
— Антипартийная группировка Маленкова, Кагановича, Молотова?
— И примкнувших к ним. Вот для примкнувших и сообщают: ваши козыри биты! — сказала Ольга.
— Не слишком ли… радикально?
— Если ты, Чижик, можешь поставить мат в два хода, ты ведь поставишь мат в два хода, а не отдашь противнику инициативу и ферзя в придачу?
— То шахматы.
— Именно. Политика — совсем другое дело.
Мы сидели в гостиной. Работали и «Спидола», и «Фестиваль». Большой приёмник был настроен на всемирную службу Би-Би-Си, а транзистор я вернул на волну «Маяка». Всё приглушенно, чуть слышно. Для успокоения нервов.
— Съездить, что ли, в город, — не предложил, а предположил я.
— Зачем? — хором спросили Лиса и Пантера.
— «Поиск» проведать.
— С «Поиском» всё в порядке. Что с ним случится? На улицах спокойно, беспорядков нет.
— Тем более нужно съездить.
— Завтра. Сегодня у всех нервы. Ты к матчу готовишься? Вот и готовься.
— Вы бы хоть позвонили, что ли.
— Мы и позвонили.
— И что?
— Ничего. Не соединяет.
— Вот видите! Нужно проверить!
— Ни с чем не соединяет. Ни с кинотеатром «Победа», ни с нашим институтом, ни с Сусликом. Длинные гудки, и только.
— А вы бы с дачи Андрея Николаевича, там ведь особая линия.
— Вот с дачи и звонили. А через спецкоммутатор — извини-подвинься. Допуска не имеем, пароля не знаем.
— Жаль.
— Не жалей, Чижик. В городе всё, как обычно. Магазины работают, больницы и поликлиники работают, школы открыты, детские сады и ясли открыты, транспорт ходит.
— Откуда знаете?
— Пелагея рассказала. Она днем в городе была, электричкой ездила. К врачу нужно было.
Что ж, очень может быть. В семнадцатом году о том, что в Петрограде свершилась революция, чернозёмские обыватели узнали две недели спустя. Телеграф, конечно, был — но городская Дума не спешила радовать население. Может, всё вернётся? А советская власть установилась в городе и вообще в мае восемнадцатого. Провинция не торопится, провинция выжидает, когда наши победят. Ну, а потом — со всем почтением.
— Ладно. Тогда я просто погуляю.
— Все пойдем гулять. Втроём, — сказала Лиса.
Втроём, так втроём. Одеты скромно, по-дачному, как одеваются в пьесах Чехова. Ну, почти. Женские наряды, конечно, изменились сильно. А мужские нет. Белый полотняный костюм, светло-серая рубашка, жёлтый галстук, соломенная шляпа, замшевые туфли — и хоть сейчас на сцену, играть доктора Астрова. Но ни Лиса, ни Пантера на чеховских девушек не похожи. Страдалица Соня? Положить жизнь во имя профессора? Ага, ага. А пяткой в глаз?
И ведь могут, легко могут. В хорошо выбранный момент.
Мы гуляли, чинно здороваясь со встречными и поперечными. Действительно, никакой ажитации, все спокойны и даже веселы. Хорошие песни — это почти магия.
— Мы с железным конём все поля обойдём, — пели девочки. Не громко, но и не тихо. Пусть слышат — мы уверены, мы полны оптимизма, мы — победители.
Я тоже пел, представляя себя конем, кому дано задание: обойти шахматную доску, не наступив дважды на одно и то же поле.