Зачем

– Мне пришлось доказывать матери, что я хороший ребенок, что чего-то достоин. Но в итоге я не создал своей семьи, ненавидел мать и её сожителя. Правда я вырывал у жизни редкие минуты счастья, – Вячеслав продолжил делиться переживаниями, сохранившимися в памяти.

– Мне повезло больше, чем тебе. У меня не было плохих родителей. И наверное, по этой причине я не жалела о том, что родилась.

– Ты мечтала о матери?

– Зачем?

– Мне казалось, что сироты мечтают о родителях.

– Мне было хорошо в детском доме. Им руководил весьма добрый человек, тяготевший создать домашнюю атмосферу, раскрывавший в детях таланты, не позволявший нам считать себя плохими, недостойными благ. И наверное, стоит отметить, что он и научил нас – своих воспитанников, не нуждаться в ком-то, а становиться собой.

– А я мечтал о хорошей матери. Ты не мечтала о такой? – Вячеслав испытывал некоторое облегчение от собственных откровенностей.

– Какими бы ни были родители, они могут казаться плохими, либо напротив хорошими, все зависит от самообмана, точнее заблуждений ребенка, – Евгения неохотно проникала на территорию детских страданий друга.

– Мне хотелось, чтобы мама стала хорошей. Она была такой, пока оставалась без мужа. А я, будучи ребенком, ничего не мог сделать, кроме как ненавидеть свою жизнь и жалеть о том, что существую.

– Поэтому мне повезло больше.

– Что не было матери?

– Что не пришлось страдать от того, что мама оказалась не такой, или стала не такой. В какой-то мере это потеря матери.

– Признаюсь тебе, я порою желал, чтобы мать умерла. Потом раскаивался в этом. Потом снова ненавидел её. И снова корил себя за подобные мысли, – мужчина слегка понизил голос, будто опасаясь, что ещё кто-то услышит его постыдные признания.

– Страшные мысли. От них возникает чувство вины, – Евгения не спешила осуждать людей за их мысли, ведь те не всегда становились поступками.

– Так и есть. Это моя вина. Мой вечный укор самому себе.

– Извини, что упрекала тебя в депрессивности.

– Ты права, я обязан был расстаться с этим чувством. Просто не смог.

– Просто привык страдать. И ненавидеть.

Глава 40

Никогда он не встречал настолько тонких, почти бестелесных девушек. Раньше бы он без колебаний посчитал чрезмерную худобу непривлекательной. Так оно и оставалось в его глазах, за исключением незнакомки. Элегантно одетая девушка, с пушистыми светлыми волосами и медленной походкой, заставляла обращать на себя внимание. Со стороны складывалось впечатление, что ещё мгновение и она потеряет сознание. Валерий ускорил шаг, чтобы вовремя с ней поравняться. Он продолжал удивляться тому, как усиливалось его желание прикоснуться к девушке. Подобный жест незнакомка точно бы не восприняла, как допустимое. И он продолжил следовать за ней, изменив свой маршрут.

Неожиданно девушка остановилась и повернулась к своему преследователю.

– Зачем вы за мной идете?

– Я не знаю ответа на этот вопрос.

– А можно делать что-то без оснований?

– Да, к примеру, любоваться.

– И вы любовались?

– Да.

– Странно.

– Почему?

– От моей прежней красоты мало, что осталось.

– Не знаю, какой вы были ранее, но я вижу, что сейчас красивы.

– Неважно.

– Что-то произошло?

– Да.

– А давайте я стану тем, кто выслушает? Мне кажется, вам это необходимо. Меня зовут Валерий.

– Амелия.

Глава 41

Морозный день плохо сочетался с прогулкой по малолюдным улицам, но такое желание возникло из-за купленных ботинок с сумасшедшей скидкой и нового черного пальто. И это была не единственная деталь гардероба, цвет которой давно не менялся. Сохраняла она и цвет волос кофе с молоком, в каком нравилась своей матери.

Николь посмотрела на свое отражение в широкой витрине бутика. Безусловно, она выглядела, как надлежало женщине, жившей в свое удовольствие. Так оно и было. Лишь изредка, а может, так ей казалось, а на деле слишком часто она предавалась горечи, заставлявшей громко рыдать в уютной и одинокой квартире. Жизнь без посторонних обеспечивала возможностью кричать от боли, когда это требовалось. Никто не стал бы утешать, и это было намного лучше, чем запрятать вглубь то, что просилось наружу. С каждым рыданием становилось легче, но это не значило, что те не повторились бы. Она не питала иллюзий, что слезы способны заканчиваться.

Дома, на первых этажах которых обустроили милые кафе и модные бутики, заставляли женщину в черном пальто отвлекаться от раздумий. А быть может, так выглядело со стороны, что обладательница безмятежного выражения лица способна гнать прочь от себя мрачные мысли. Просто она научила печаль вести себя тактично. Периодически. А мысли, порождаемые печалью, вполне даже подлежали дрессировке.

Глава 42

– Так что же вас озадачивает?

– Жизнь.

– Не могли бы вы уточнить?

– В этом вопросе все понятно и без лишних слов.

– Считаете, что жизнь сложная штука?

– Даже отвечать не стану.

– И я разделяю ваше мнение.

Мужчина с наметившейся зрелостью и молодая женщина взяли паузу. Молчание в осмысленных беседах выступало дополнением. И без слов доступно продолжить диалог. Мимо пары, таковой не являвшейся, проходили совсем юные влюбленные, кидавшие взгляды на сидевших за столиками людей, совершенно не думая о тех. Мужчина и женщина смотрели друг на друга, в нужный момент отвлекаясь на предметы, стоявшие на столе и вид за окном.

– Жизнь заставляет много думать, – Амелия убедилась в обоснованности своего предположения.

– В этом определенно имеется своя прелесть, – Валерий не стал пояснять, что думать порою надоедало, ему уж точно. Не всегда из этого процесса получалось что-то путное.

– При этом сама же жизнь толкает нас к бездействию.

– Из-за того, что приходится думать?

– Думать не о том.

– Мысли рождаем мы.

– Нет. Они приходят к нам только по причине того, что мы живем.

– Как интересно. Во всем том, что с нами происходит виновна жизнь?

– Точно не мы. Ведь мы принадлежим жизни, – Амелия озвучивала свои убеждения настолько уверенным тоном, словно предостерегая собеседника их оспаривать.

– Перекладывание ответственности, – Валерий решил, что беседу допустимо переделать в дискуссию. Разве что, совсем чуть-чуть, все-таки он не желал отвращать от себя собеседницу, в которой видел объект симпатии.

– Вы когда-то пробовали взять под контроль жизнь?

– Да.

– Не получилось. И не спорьте.

– Не стану.

– Потому, что мы лишь те, кем жизнь создает события.

Ему снова захотелось замолчать, для того чтобы задуматься о словах девушки, поразившей его какой-то неестественной невесомостью. Она выглядела так, словно душа превалировала над телом. И от этого становилось страшно. Красота способна смешать восторг и ужас.

Глава 43

«Если все было иначе, удалось бы стать счастливее?». Когда-то казалось, что случись другие события, то жизнь точно бы стала иной. По крайней мере, довелось бы испытать другие чувства. Не факт, но вполне возможно, поскольку в жизни обязательным условием выступала палитра ощущений, включавшая в себя наслаждение и боль, радость и горесть, вдохновение и отчаяние. Вся жизнь походила на качели с неизбежным падением вниз.

Ему хотелось задержаться на одном из взлетов. Пробыть в этом положении, как можно дольше. Лучше всего замереть на удобной высоте, пусть и не самой высокой, и утратить ощущение времени. Именно оно портит осознаваемую часть жизни, то есть настоящее. Если бы настоящее не имело временных рамок. Если бы не наступало будущее, не оставалось прошлое. Если бы всегда было настоящее.

Так не бывает. Никогда такого не было. Впрочем, откуда ему знать, каким прежде было время и существовало ли оно ранее. А вдруг когда-то жизнь подчинялась другим законам. Все эти вопросы без ответов заставляли сознание отправляться в путешествие по миру, лежащему за пределами реальности. Но никаких других миров не существовало. Впрочем, и этого он не мог знать наверняка. А вот, что и могло бы стать относительной реальностью, так это игра. Идея Андрея обретала вполне привлекательные очертания.