Быть нужным

Погреб – одно из немногих приятных воспоминаний моего детства. Не он сам, конечно, а крыша. Летом ее нагревало солнце. Черное смолистое покрытие чуть прилипало к ладоням и подошвам ботинок. Я перебирался через гребень крыши, потом на небольшую будку, скрывающую вход в погреб, и оттуда спрыгивал в песок. Няньки ужасались и ябедничали дяде, а потом негодовали, что адмирал Лусебрун племянника не ругает и шалости не пресекает…

– Погреб не запирают? – деловито спросил Трэк.

– Нет, зачем, кто туда полезет? У-у… Постой-ка…

Что-то щелкнуло у меня в сознании, будто правильно подобранные кусочки деревянной головоломки встали на место. Погреб, дверь, мои последние слова… Я наконец понял, что смущало меня в рассказе Камиллы.

В склоне холма торчит дверь, в которую взрослый человек может войти, не нагибаясь, и ей никто не заинтересовался? Ладно, Камилла и компания оказались сказочно послушными, Кикимора на них цыкнула, они и притихли, к тому же были удручены тем, что их товарищ сломал ногу, но прочие-то?

Уже на второй день начала практики в радиусе пяти километров от лагеря невозможно найти место, где не ступала нога студента. Да, днем упахиваешься так, что все мечты и устремления связаны исключительно со спальником в палатке, но некоторые хитрые личности умудряются филонить; есть те, кого любовь и прочая романтика гонит ночью прочь от стоянки и бдительного ока кураторов; есть, в конце концов, просто ценители красивых видов и любопытные. И никто не заметил поплывшего склона холма и двери в нем?

Там что, артель гномов за ближайшим бугром затаилась и сразу все следы захоронения убрала? Или неведомый покойник вход в свое последнее убежище завалил?

– Трэк, у тебя нет чувства, что нас здорово обманули?

– Ребята, вы меня изумляете! – всплеснула руками срочно вызванная на совет на кухне Мокрида. – Я понимаю, что вы больше не наемники, а пекарь и студент-археолог, но настолько расслабиться и утратить соображение! И я-то хороша! Парни, не рассказывайте Марку, шериф отречется от такой бестолковой жены.

– Как только увидим Бегора, так сразу тебя и сдадим, – мрачно пообещал Трэкул. – Сейчас что делать будем?

– Что-что, пойдем и прямо спросим. Сольв, если все задумано, чтобы подобраться к твоей замечательной персоне, я сама подтолкну тебя в ручки очаровательной Камиллы. А через месяц позабочусь о том, чтобы убрать ее куда-нибудь подальше Пима. Потому как от девушки с такой фантазией отказываться нельзя, но лучше держать ее вне доступа к обществу порядочных людей. Ну все, побежали.

– Нет, подождите.

Мокрида и Трэк, уже устремившиеся к выходу с кухни, разом обернулись.

– Не думаю, что из этой затеи получится что-либо путное. Если уж человек затевается врать, то есть причина, которую так просто не подвинешь. Что мы можем предъявить, кроме сомнительного погреба, который почему-то никто не замечал? Так Камилла фыркнет и заявит, что дисциплинированно сидела в лагере или на раскопе, а кто где шлялся и что видел или не видел, понятия не имеет.

– Логично, – согласилась Мокрида. – Нужно что-то, на чем твою… клиентку можно прищучить.

– Есть один человек, который мог быть в той экспедиции или хотя бы знает кого-то из участников. Завтра я попробую расспросить его. Только для этого придется ехать в Кардис.

– Поезжай! – щедро разрешила Мокрида. – Завтра сюда хочет заявиться Марк – поговорить с Камиллой, так что она будет под присмотром. А ты двигай за информацией. Может, эта история с могильником полная ерунда, а может, и нет. Ни одна блоха не плоха: глядишь, обретя новые сведения, дожмем беспатентных, раскроем убийство, и ты со спокойной душой посадишь Камиллу на паровик до Пима. Только знаешь что, Солевейг, сходи-ка ты завтра заодно на лекции. Небрежно так скажи, что тебя несколько дней не будет, потому как дела семьи требуют присутствия. Маловероятно, что в крупном городе кто-то увяжет воедино исчезновение какой-то горничной и внезапные прогулы студента Лусебруна, но сам знаешь, зачем след путать. Сделай так, мне спокойнее будет.

На том и порешили.

В один из хороших дней зимних каникул я, увлекшись интересной книжкой, не глядя потянулся, чтобы почесать пузико вольготно разлегшейся рядом на диване Головешке. Очевидно, сделал что-то не так, потому что руку от пальцев до локтя тут же пронзила острая боль. Перевернувшись на спину, кошка вцепилась в меня всеми четырьмя лапами, да еще и ладонь прикусила. Оторвать эту небольшенькую зверушку удалось с великим трудом.

Так вот, точно так же, едва узнав, что я собираюсь в город, схватилась за меня Камилла. Ей позарез нужно взять книги в городской библиотеке! И забрать из дома нечто забытое! И купить пилочку для ногтей!

Могу допустить, что некоторым людям определенные вещи жизненно необходимы и замена недопустима, но мне Камилла в городе нужна, как собаке пианино. Я и еду-то туда, как раз чтобы проверить правдивость слов этой красоты небесной. А тут непредвиденное осложнение.

Только я на уговоры не поддаюсь. Книги взять? Скажи какие, я привезу. Вещи из квартиры забрать? У тебя, красавица, явно был уже подготовлен чемоданчик, что ж ты его так небрежно укладывала? Насчет пилочки можешь поговорить с Мокридой, она со своим мужем шерифом Бегором как раз скоро приедет. Кстати, еще один повод оставаться в Туманном Озере. Страшно одной? Так достаточно просто не высовываться за порог. Посторонних Ахиней в дом не пустит, а убивать и похищать девиц через трубу на берегах Узкого озера не принято.

В результате Камилла разъяренно притопнула ногой и убежала в свою комнату, но через пять минут вернулась.

– Солевейг, хотя бы возьми в городской библиотеке для меня вот эти книги.

Сунула в руки листок бумаги и снова гордо удалилась.

Я быстро взглянул на список. На первом месте – «Исторические корни мифа». Серьезный труд, классика.

Похоже, Камилла все-таки намерена восстановиться в учебе.

В университете все пошло не по плану. То есть сначала-то было хорошо: госпожа Букс выдала мне все книги из Камиллиного списка и похвалила за проявленный интерес: надо же, какая тема – связь исторических событий с народными верованиями и легендами. Молодец, что взялся!

На этом везение закончилось. Я вошел в аудиторию, наклонился, пристраивая под столом сумку с литературой, а когда вернулся в вертикальное положение, рядом на стуле, отрезая всякие пути к отступлению, уже сидела Лу Грей, главная сплетница курса.

– Лусебрун! Говорят, тебя арестовали по делу об убийстве Кикиморы. К нам какой-то тип приходил, вроде констебль, расспрашивал, кто что знает. И про племянницу тоже! Лола Иванс видела вас вместе! Лусебрун! Она же дура! К тому же служанка! Или у тебя с Кикель?..

От дальнейших расспросов меня спасло появление преподавателя.

Пара предстояла скучная – философия. Хорошо хоть стол я выбрал подальше от кафедры лектора. Можно было, устремив сосредоточенный взор в тетрадь с конспектом, подумать о своем.

– Лусебрун!

Генрих Исоп, наш философ, маленький, седенький, с виду рассеянный, а на деле цепкий, как мартышка, строго взирал на меня поверх очков.

Я встал.

– Да, господин профессор?

– Лусебрун! Вам, конечно, очень хорошо: справа печка, слева соседка, но не соблаговолите ли вы сообщить нам, о чем столь усердно размышляете?

Спасибо, что не потребовал повторить свою последнюю фразу. В школе учителя это обожали, но у университетских преподавателей иные забавы. Ох, ситуация-ситуевина…

– Господин профессор, позвольте вопрос. Если, как утверждают наука и церковь, душа усопшего навсегда покидает этот мир, а восставшая нежить не имеет ни сознания, ни памяти, как возможна месть мертвых?

– Гм… – Исоп стянул с носа очки. – Вообще-то, фольклор несколько выходит за рамки нашей сегодняшней лекции. Месть мертвых… Что конкретно вы имеете в виду?