Страница 48 из 71
— Правда? — удивилась она. — Когда-то тут находилось студенческое кафе.
— Вы давно не были в городе?
— В общем, да, — с заминкой ответила Наташа и приложилась к бокалу. — Отбывала срок в колонии для особо опасных преступников…
Он снова порозовел тугими скулами и улыбнулся.
— Как вас зовут?
— Наташа… Может, лучше на ты? — сказала она и подумала: «Ну — все. Какие ямочки!» — А тебя?
— Богдан.
— Почему выходной среди недели?
— Я заканчиваю Донбасский технический. На каникулах торчу в городе, работаю охранником. Нужно помогать матери, у меня еще две младшие сестры и брат. Отец погиб в шахте, когда я перешел на второй курс, но мама не захотела, чтобы я бросил учебу. Дома работы нет, в забой она меня не пускает…
— Какой положительный! Значит, ты не луганский?
Он назвал шахтерский поселок. Пиво у него уже заканчивалось, орешки тоже.
— А где это?
— Неважно, — парень нахмурился. — Зачем тебе? Ты спросила, я ответил.
— У, какие мы колючие. Не нужно злиться, Богдан. У меня отца убили, а мама на днях вышла замуж… — Наталья щелкнула зажигалкой и предложила парню сигарету. Он отрицательно покачал головой. Без улыбки. — Слушай, хочешь начистоту?
— Давай.
— Я тебе нравлюсь?
— Да. Ты красивая и стильная.
— Вот! — Наташа одобрительно кивнула. — Я в здравом уме и все, запомни это на будущее, — держу под контролем. Ты мне тоже очень понравился. Сколько тебе лет?
— Будет двадцать три…
— О’кей. Хорошо, что ты совершеннолетний и меня не обвинят в совращении… Я на три года старше тебя, значит, мудрее. Верно?
— К чему ты клонишь? — усмехнулся Богдан. — Ты же собиралась говорить прямо.
— Куда уж прямее. Мы должны с тобой переспать. Согласен?
— Думаю, что согласен, — ответил он, помедлив.
— Тогда допивай свое пиво, а я загляну в сортирчик… Приведу себя в порядок, так сказать. Встретимся на улице, дорогой!
Она была уверена, что парень слиняет, предоставляла ему такую возможность, однако Богдан стоял у входа и ждал. Он оказался высоким и сильным, таким, как надо, чтобы чувствовать себя защищенной. Она нечаянно споткнулась на нижней ступеньке, парень подхватил ее и слегка обнял.
— Ко мне нельзя, — вспыхнув, шепнула Наташа.
— Тогда идем ко мне. Я летом снимаю комнату, пока общежитие на ремонте…
— Пешком?
— Естественно, — сказал он.
Пока они брели по предвечерним улицам, Наталья все ему выложила. Чтобы не было иллюзий и без туфты. Впервые рассказала чужому человеку о том, что с ней произошло. О том, как было на зоне, — ни слова, лишь чуть-чуть об Анюте. И слава богу, он не предложил купить еще выпивки, они только заглянули в продовольственный, где Богдан взял бутылку минеральной, пару бананов, хлеб, а она в соседнем ларьке — сигареты и пакетик турецких презервативов.
Дом его находился в районе старых запущенных трехэтажек. Из тех, о которых на востоке Украины говорят, что их строили пленные немцы. Они подошли к распахнутому подъезду, Богдан поздоровался с парнями, шлепавшими за дворовым столиком картами, и пропустил ее вперед.
— Ты живешь один? — спросила Наташа, пока они поднимались.
— Нет, — ответил он. — Но ты не переживай: моя хозяйка ничего не слышит и почти слепая. Очень пожилая, у нее никого нет. У меня отдельная комната. Удобно и недорого.
— Ясно, — сказала она. — Можно приводить девушек…
Он хмыкнул, повертел ключом в замке и снова пропустил ее вперед в темный коридорчик. Где-то сбоку, за приоткрытой дверью, бубнил телевизор.
— Богданчик, это ты? — донесся дребезжащий старческий голосок.
— Да, баба Маня, — парень просунул голову в комнату. — Я не один. С другом. Он останется на ночь. Вы не против? Я вам бананов купил и булочку.
— Пускай себе ночует, хозяйничайте, — услышала Наташа одышливый ответ. — Я сериал смотрю, мешать не буду…
— Сюда… — Богдан распахнул перед ней дверь своей комнаты. — Я сейчас вернусь. Нужно охладить минералку.
В крохотной комнате с открытым окном было чисто и практически пусто. Из мебели стояли фанерный шкаф времен чуть ли не первой мировой и ножная швейная машинка, покрытая плюшевой скатертью и служащая столом. На ней стопкой были сложены выглаженное постельное белье и рубашки. Низкий диван и журнальный столик рядом. Пара шатких с виду стульев. На вбитом в стену гвозде на плечиках висел темно-серый пиджак, под ним — гантели и баскетбольный мяч. Кривая полочка с книгами на стене; ни икон, ни фотографий, ни цветов на подоконнике…
Богдан вошел, запер дверь на ключ и сразу обнял ее. От него свежо пахло зубной пастой и мылом, он был без футболки. Прижав Наташу к себе, он коротко поцеловал ее в губы, одновременно неуклюже пытаясь вытащить полы ее рубашки из джинсов.
— Стоп, — она не без труда вывернулась из настойчивых рук и заглянула ему прямо в глаза. — Мы ведь без пяти минут близкие люди? Тогда слушай! Я еще никогда не спала с мужчиной, сам понимаешь, не было времени. Ты у меня будешь первый. Поэтому предупреждаю: я не люблю всех этих нежностей, слюнявых поцелуев, орального секса и прочей дребедени. Мне ни к чему беременность, поэтому будем использовать подручные средства, хотя я не особенно в курсе, как применяются эти штуки…
— Я тоже, — перебил он ее.
— Ты никогда не пользовался презервативом? — возмутилась Наташа. — Ты не боишься подхватить какую-то гадость? Вот уж не думала, что ты такой жеребец.
— Все сказала? — Богдан снова притянул ее к себе. — Теперь помолчи, моя очередь. Ты тоже у меня будешь первая, думаешь, я не нервничаю? Я встречался с девушками, но до этого не доходило. Учеба, работа. В общем, не хотел брать на себя ответственность, дурак, конечно. Ты не уйдешь, Наташа?
— «Богданчик привел к себе приятеля»… — усмехнулась она. — Никуда я не уйду, и торопиться нам некуда. Покажи-ка ты, чудо мое, где тут что находится. Я тоже хочу умыться, у меня лицо горит и щиплет. И еще… Мы с тобой должны чем-то подкрепиться, чтобы были силы и все получилось качественно. У тебя есть что-нибудь в холодильнике?
— Суп и вареная колбаса.
— Давай супчику. Ужинать будем на кухне? Тогда и бабульку зови.
— Она уже спит давно перед своим телевизором…
— Счастливая, никаких забот. — Наташа глубоко вздохнула и спросила: — Ну, как тебе мой план?
— Принят на все сто, — ответил Богдан. — Ты и правда не уйдешь?
— Что ты заладил одно и то же? — сказала Наталья. — Конечно, уйду и тебя брошу. Но уж, во всяком случае, не сегодня.
В саду было еще по-летнему светло, с озера тянуло прохладой, но мошкара уже кружилась под навесом беседки. Александру, несмотря на пару рюмок коньяка, то начинало знобить, то снова бросало в жар.
Она сердилась: на дочь и младшего брата — те до сих пор не вернулись, а автобус ушел, и теперь придется решать с Савелием вопрос о ночлеге. А заодно и на мужа. Отыскав взглядом юбиляра, она невольно отметила, что Савелий сверх всякой меры оживлен, а значит, сильно нетрезв. При других обстоятельствах он обычно сдержан, даже может показаться угрюмым.
Досадливо тряхнув головой, Александра выбралась из-за стола.
— Нам, наверное, тоже пора, — проговорила Ксения, соседка Смагиных, обращаясь к хозяйке дома. Ей тоже не нравилось, что муж на пару с виновником торжества все чаще прикладывается к рюмке. Настроение упало, давила смутная тревога, хотелось поскорее оказаться дома. Перехватив взгляд Сергея Федорова, она торопливо повторила: — Мы все-таки пойдем… Иван, прошу тебя, поднимайся, пора и честь знать!..
— А чаю? — спохватилась Инна Семеновна. — Ведь еще и семи нет! Давайте по-соседски, в узком, так сказать, кругу… Торт заждался.
— А-атставить торт! — благодушно прогудел полковник — Ксения, ты тут не командуй! Нормально сидим! Верно говорю, Вань? У меня у самого завтра прямо с утра дел под завязку… Инна, а куда это Родион подевался, давно не вижу?
— Уехал на рыбалку.