Станция плененных

— Но почему я?

— Потому что ты не сбежишь.

Его слова больно бьют по ушам, как лязг металла или скрип мела по школьной доске. И все же его ответ не удовлетворяет моего любопытства. Поэтому я спрашиваю:

— А что, Дмитрий эту прогулку пропустит?

И удивление, на короткий миг скользнувшее по лицу Семена, заставляет меня прикусить язык.

— С чего ты взял?

С чего взял?

— Подстрекателей… всегда двое, — говорю я.

Но уже сам сомневаюсь в этом.

— Кто тебе это сказал?

Я был убежден в этом с самого начала.

Не дожидаясь моего ответа, Семен разворачивается ко мне спиной — в отличии от моего запуганного охранника — и собирается уйти, оставляя меня с моими мыслями. Но уже в коридоре передумывает, и вновь оборачивается ко мне.

— Подстрекателей всегда трое, — говорит он.

И закрывает дверь.

А меня начинает тошнить.

Подстрекателей всегда трое.

Их трое.

Дмитрий, Семен и… кто-то еще?..

Фаза вторая — Подготовка

Семен не обманывает, приходит к вечеру. И опять без еды.

— Ну что? Подумал? — спрашивает он с порога.

И мне кажется, что в тоне его голоса проскальзывает насмешка. Ведь мы оба понимаем, что не согласиться на это предложение я не могу, а заданный им вопрос не более чем вежливое начало нашего диалога. Не мог же он начать его с фразы: «Привет, дружище. Как дела?». Услышь я от него такое, решил бы, что кто-то из нас двоих точно свихнулся.

— Не откажу Князю в удовольствии повысить меня в звании, — отвечаю я, поднимаясь с пола.

Мышцы в ногах задеревенели, ступни в ботинках покалывает от онемения. Но я встаю, стараюсь не кривиться от этой неприятной боли. Даю возможность крови вновь зациркулировать так, как это задумано природой. И уже через несколько секунд чувствую, как нижние конечности отходят.

— Тогда позволь напомнить, что глупостей мы больше не потерпим. Сделаешь что-то, что покажется нам странным — убьем твоего брата. Попытаешься все-таки сбежать — убьем брата. Попытаешься саботировать людей в вагоне или никого с собой не прихватишь…

Демонстративно замолкает, возможно, хочет, чтобы я сам закончил за него и так понятный мне исход того, что будет, если я что-то сделаю не так.

Но такого удовольствия я Семену не доставляю и тоже молчу.

— Судьба брата теперь полностью твоя ответственность.

Тоже мне, открыл новый континент.

— Он всегда был моей ответственностью, — говорю я, пожимая плечами. Стараюсь выглядеть непринужденно. — Младший же.

По лагерю мы идем в тишине, говорить нам не о чем. Хотя общих тем для разговоров навалом. И знакомые общие имеются. Что там кудрявый мужик говорил о Нине? Что Семен расстроился из-за ее побега?

Неприятно колет в груди и язвительная мысль, что так ему и надо, надолго поселяется в голове. Да, так Семену и надо. Черт, что только за мысли? Таких мыслей в моей голове сейчас быть не должно, они лишь отвлекут и не дадут сосредоточиться. А у Князя, великодушно позвавшего меня в свой кабинет для очередного инструктажа, я должен быть комком серьезности и послушания. Интересно только, позволят ли мне узнать, где они прячут поезд? На данный момент я, конечно же, покладист, но неужели они думают, что я брошу попытки сбежать отсюда? Да, конечно, я не стану нервировать Дмитрия и Семена, и будут послушно выполнять все их приказы. Даже постараюсь привести в лагерь как можно больше людей. Как там Семен их назвал? «Новая кровь». Да, новая кровь. Ею я разбавлю этот сгусток из душегубов и просто лагерных отморозков. С ними — не желающими сидеть взаперти под землей — я, возможно, и смогу что-нибудь провернуть.

И я не поверю, что подобные умозаключения никому не приходят в голову.

Кабинет Князя не меняется в отличие от его владельца, вид у которого подпорчен, как у потерявшего органолептические свойства фрукта. Этакий банан, что еще в желтой кожуре, но уже с черными пятнами и гнильцой.

— Значит, ты согласился.

Фраза Князя не звучит вопросительно. Во всяком случае, для меня. Но я все равно отвечаю на этот недоразвитый вопрос.

— Согласился.

Я ведь здесь.

— Семен рассказал тебе, что ты должен будешь делать?

— В общих чертах.

Князь бросает взгляд на Семена, мол, ты оставил это удовольствие для меня? Но Семен на взгляд не ведется, отходит в сторону и садится в кресло. По-хозяйски садится. Не знать бы, кто тут главный, так титул Князя впору нацепить на нашего врача.

— Ты ведь знаешь, — продолжает Князь, переводя взгляд на меня, — чем занимаются подстрекатели.

— В общих чертах, — повторяю я.

И Князь бесится.

Никогда не устану доводить этого мужика до белого каления. Пусть это занятие от раза к разу и становится все опаснее. Но сейчас я ему нужен.

Как же воодушевляющее это звучит.

— Значит, вопросов у тебя нет.

— Нет. Ну разве что… когда рейс?

Губы Князя дергаются в усмешке.

— А тебе уже не терпится?

— Конечно. Почти неделю провел в карцере в темноте, а тут такая возможность выбраться на поверхность.

— На по-верх-нос-ть, — растягивает Князь слова.

И смотри на Семена.

Сомнение начинает шевелить на затылке волоски. Может, я что-то недопонял и только что выставил себя идиотом? Смотрю на Семена, но тот на меня не обращает внимания. Он и Князь играют в гляделки, и победителем в этой игре выходит Семен.

— Это радостное событие случится завтра, — произносит Князь. — А пока можешь отдохнуть. Сходи в душ, побрейся… Нечего походить на бездомного и пугать добропорядочных граждан.

Щетина на лице ощущается ежовыми иголками, от которых я с радостью избавлюсь.

— Еще сходи в «Рай», попроси одежду поприличнее.

Одежду мне у Госпожи клянчить?

— Я, конечно, отощал, — говорю я, — но в платья Госпожи вряд ли влезу.

Князь, кажется, шутку оценивает.

— Хотел бы я посмотреть, как ты будешь клянчить у нее платья, но расслабься, мужская одежда в ее гардеробах тоже имеется. И, да, там, — он указывает пальцем вверх, — уже тепло. Так что не утепляйся.

— Как же я ненавижу подарки Князя.

Госпожа сверлит меня взглядом, и если бы это было в ее власти, она бы проделала во мне лишнюю дырку.

— Проверить не могу, — говорит она, обращаясь к Семену, — что Князь отправляет его с тобой.

Стоит отдать Семену должное, он меня на растерзание в «Рай» одного не отправил, поплелся со мной. Хотя за его добродетелью может что-то скрываться.

— Ты его недооцениваешь, — произносит Семен, улыбаясь вышедшим поздороваться с ним девушкам Госпожи.

Они облокачиваются о позолоченные перила балкона второго этажа и кокетливо подмигивают Семену, меня же удостаивая лишь оценивающими взглядами. Но судя по расплывающимся в улыбках накрашенным губам, я им тоже прихожусь по вкусу.

Госпожа цыкает на них и девчонки тут же убегаю в россыпную, прячась за дверьми приватных комнат. В этот час мы с Семеном здесь единственные посетители.

— Ему нужна одежда. А еще в душ. С горячей водой перебоев нет?

— Нет, — нехотя отвечает Госпожа и сразу же обращается ко мне, словно спешит избавиться от моей компании: — Иди на второй этаж. Там в конце коридора будет желтая дверь.

Больше никаких инструкций. Но услышав про горячую воду и шанс в ней помыться, возможность привести себя в человеческий вид, я не хочу ничего уточнять и просто поднимаюсь на второй этаж. Желтую дверь в конце коридора долго искать не приходится.

Душевая в «Раю» мало чем отличается от душевых в самом лагере. Разве что плитка чище и пахнет лучше. Какими-то персиками.

Я оставляю свою одежду у входа, не хочется пачкать это место уличной грязью. Открываю вентиля и встаю под струи горячей воды, чувствуя, как тело бьет холодный озноб. Кожа моментально краснеет и покрывается пятами, но это чувство настолько приятное, что хочется стоять под струями горячей воды вечно.

Как же давно я не принимал такого душа.