Похвала

Какого хрена?

Выпрыгнув из кровати в пижамных шортах и футболке, я подкрадываюсь к двери и выглядываю в окно. И вот он здесь. Мужчина, которого я не видела больше года, расхаживает за моей дверью с выражением сильной ярости на лице. Я не могу пошевелиться... Чувство стыда и вины разливается по моим венам, хотя я понятия не имею, о чем я сожалею.

Мгновение спустя я наблюдаю, как моя мать выходит из дома с выражением шока на лице.

— Джимми, что ты здесь делаешь? — Окликает она его.

Его кулак стучит в мою дверь, прежде чем он поворачивает ручку, обнаруживая, что она заперта, и снова стучит.

— Шарли, выходи отсюда сейчас же!

Холодок пробегает у меня по спине, когда я возюсь с замком.

— Что... — Начинаю я, открывая дверь.

Едва я успеваю открыть дверь, как он уже кричит на меня.

— Мне позвонил мой коллега. Я слышал, чем ты занималась.

— Что — заикаюсь я, переводя взгляд с матери на него. — Коллега?

— О чем ты говоришь? — Отвечает моя мама, встречая нас у двери.

— Конечно, ты не знаешь, чем занимаются твои дети, Гвен, — говорит он с жгучей ненавистью к моей матери, и я чувствую непреодолимое желание выйти вперед и защитить ее.

У меня остались счастливые воспоминания о моем отце. Воспоминания о его смехе и улыбках. Его объятия, шутки и нежности на диване. Но прямо сейчас…все, что я вижу, – это лицо, которое я не видела больше года, искаженное яростью, когда он смотрит на меня с выражением, в котором больше отвращения и стыда, чем любви и принятия.

— Я не ребенок, — возражаю я.

— Да, но ты мой ребенок, и я не позволю, чтобы ты продавала свое тело кучке богатых извращенцев! — Кричит он, и мои щеки заливаются краской.

Я улавливаю движение за спиной мамы и замечаю Софи, выходящую из дома посмотреть, что происходит.

Сдерживая свои нервы, я быстро качаю ей головой. На ее лице выражение страха, от которого мое сердце разбивается вдребезги, и мне плевать на себя или на то, что мой папа или мои родители узнают, чем именно я занималась последние несколько месяцев. Но если мои действия причинят ей хоть какую-то боль или страх, то я никогда себе этого не прощу.

— Говори потише, — бормочу я сквозь стиснутые зубы.

— Почему? — Отвечает он.

— Ты же не хочешь, чтобы твоя мать узнала, что ты была в каком-то секс-клубе и выставляла себя на аукцион за семьдесят пять тысяч?

Моя мать ахает и прикрывает рот рукой.

— Так вот откуда эти деньги, Шарли?

— Нет! — Кричу я.

За спиной моего отца я наблюдаю, как Софи достает свой мобильный телефон, что-то печатает, прежде чем исчезнуть в доме. Я просто хочу, чтобы она была подальше отсюда.

— О чем он говорит, Шарли? — Спрашивает моя мать, и в ее голосе слышится страх.

Мои плечи опускаются, когда я смотрю на нее.

— Я не проститутка, мам, — говорю я, и она делает глубокий вдох.

— Она ходила в какой-то... какой-то... секс-клуб, — говорит он с отвращением, и я вздрагиваю.

Мне не нужно было, чтобы моя мать узнала об этом подобным образом. Это нечестно по отношению к ней.

— Это там ты работаешь? Это там, где Эмерсон…

— Эмерсон Грант? — Вмешивается мой отец с язвительностью в голосе.

Я не могу поверить, как сильно я хочу, чтобы земля поглотила меня целиком прямо сейчас. Это выше всяких похвал, и у меня не хватает духу посмотреть на свою мать. Я замечаю, как она отстраняется.

Мои глаза не отрываются от земли, пытаясь заглушить яростного мужчину, стоящего рядом со мной.

— Клуб принадлежит Эмерсону, — деликатно говорю я.

Я бы хотела, чтобы мы с ней могли поговорить об этом наедине. Я ненавижу себя за то, что жду так долго. Моя мама все понимает; ей было бы все равно, если бы я просто рассказала ей все до того, как он узнал.

— О, Шарли... — Говорит она, опуская голову и потирая лоб.

— Но я никогда не продавала себя, — огрызаюсь я в ответ, на этот раз направляя свое разочарование на него.

— Чушь собачья! — Кричит он.

— Дай ей договорить, Джимми. Она взрослая...

— Парень, с которым я работаю, видел тебя, Шарли! Он видел тебя там три раза. Он сказал, что ты вышла на сцену на каком-то аукционе и продала себя!

Темные, пристальные глаза мужчины, которого я видела прошлой ночью, всплыли у меня в памяти. Я знала, что где-то видела этого человека, и теперь я вижу все это так ясно. Я встречалась с ним, когда была моложе, и знала, что он работает в юридической фирме моего отца.

Я вздрагиваю, думая о том, что он видел меня на той сцене почти без одежды, увозимой Эмерсоном, в комнате для подглядывания прошлой ночью с Иден. Я стону при этом воспоминании.

— Тот мужчина, который выиграл, был моим парнем, — отвечаю я, заставляя себя расправить плечи и не съежиться от стыда.

Снова и снова мысленно я просто продолжаю повторять: я не сделала ничего плохого. Я не сделала ничего плохого. Я не сделала ничего плохого.

— О, твой парень, — отвечает папа. Я тоже все о нем слышал. Эмерсон Грант.

По тому, как он подчеркивает его фамилию, я понимаю, что он собирается сказать.

— Отец Бо, Шарли?

— О, Джимми, ты оставишь ее в покое? Она взрослая. Ты не можешь просто так приходить сюда и отчитывать ее как ребенка.

Он поднимает руку, прижимая ее прямо к ее лицу, чтобы заставить ее замолчать, и меня охватывает чувство раскаленной докрасна ярости.

— У тебя, блять, больше нет права голоса, Гвен. Мне не следовало оставлять их с тобой. Посмотри, как ты облажалась с ними. Во-первых, это было... — Он машет рукой в сторону дома, и я знаю, что он собирается втянуть в это Софи, и все во мне хочет взорваться от гнева.

— Не смей втягивать ее в это, — огрызается моя мать, останавливая его прежде, чем у него появляется хоть какой-то шанс.

— Ты упустил этот шанс, когда бросил ее.

Когда она пытается оттолкнуть его руку от своего лица, он отталкивает ее назад, и я огрызаюсь.

Мой папа никогда не был жесток ни со мной, ни с моей мамой, но он всегда доминировал в разговоре. Он постоянно заставлял ее молчать или разговаривал с ней свысока, и прямо сейчас, вид того, как он отталкивает ее, как будто ее голос ничего не значит, заставляет меня покраснеть.

— Не прикасайся к ней! — Кричу я, пытаясь протиснуться между ними. Но моя мать тоже сопротивляется, а он слишком занят тем, что кричит на нее рядом со мной, и, похоже, его не волнует, что я пытаюсь его остановить.

Потасовка между нами быстро обостряется. Я смутно узнаю доносящиеся издалека звуки других голосов, закрывающиеся двери двух машин. Но у меня туннельное зрение, и я сосредотачиваюсь исключительно на том, чтобы увести своего отца как можно дальше от матери. Однако здесь так много криков, он кричит на мою мать, она кричит в ответ.

Внезапно я даже не могу поверить своим глазам, когда две большие, широкоплечие руки хватают моего отца за шиворот и с силой швыряют его о стену гостевого домика.

Должно быть, у меня галлюцинации, потому что Эмерсон уткнувшись лицом в лицо моего отца рычит на него, как разъяренный зверь.

— Тронь кого-нибудь из них еще раз, и я, блять, похороню тебя.

— Эмерсон! — Кричу я.

— Эмерсон? — Удивленно переспрашивает мой отец. — Ты тот мудак, который трахает мою дочь?

Я прикрываю рот рукой и снова бросаю взгляд в сторону дома, чтобы убедиться, что Софи поблизости нет и она не услышала этого.