Обычный день

– Да, конечно, – согласилась я, – если ты не веришь, что доброта и терпение…

– Ты столовое серебро-то пересчитай, – посоветовал муж.

Барри открыл дверь и заглянул в кабинет.

– Когда ужин? – уточнил он. – Приходите посмотреть на Лори в помидорах.

Позже, не обращая внимания на разбросанные помидоры, листья салата, хлебные крошки, нитки спагетти, обрывки бумаги, орехи, огрызки бечевок и перевернутые стулья, я стояла у задней двери с Лори и махала на прощанье уезжающим гостям.

– Большое спасибо за праздник, подарки и торт, – сказал Джоуи.

– На здоровье, – ответила я.

– Пока, Джоуи, – кивнул ему Лори. – Ну и ну! – добавил он, когда велосипед Джоуи отъехал подальше. – Ну и везет же Джоуи!

– Спасибо, что предупредил. Я бы сгорела со стыда, если бы мы ничего не знали и совсем не поздравили Джоуи.

– Ну да, а ты знаешь, что ему подарят? Сегодня вечером он едет с дядей на бега и будет ставить на все заезды. Везет же! – Я рассмеялась, а Лори удивленно на меня посмотрел. – Что смешного?

– Ничего, – ответила я. – Наверное, я просто «на кураже».

– Что?

– На кураже, – повторила я. – Только отцу не говори.

Лори целую минуту смотрел на меня, наконец безнадежно тряхнул головой и одобрительно похлопал по плечу.

– Улетный день рождения, – одобрил он. – Пошли, старушка, пора прибраться.

Джек-потрошитель

На углу у светофора мужчина помедлил и неторопливо пошел по улице, вглядываясь в обгонявших его прохожих. Было далеко за полночь, и город почти опустел. Заметив на тротуаре мертвую девушку, мужчина остановился. Она лежала у самой стены здания, в нескольких шагах от нее сияла вывеска бара, куда мужчина и направился, но вдруг развернулся и подошел к девушке.

Она была так пьяна, что, когда он попытался ее поднять, осела, не открывая глаз и уронив руки на тротуар. Мужчина встал, минуту смотрел на нее и снова направился к бару. Внутри было почти пусто, лишь у дальнего конца стойки смеялись и болтали с барменом трое или четверо моряков. Неподалеку от входа к барной стойке привалился еще один человек, и вошедший, оглядевшись, подошел к группе у дальней стены.

– Послушайте, – обратился он к морякам, – на улице лежит девушка.

Одинокий мужчина у стойки молча посмотрел на говорящего.

– Я ее видел, – настойчиво продолжал вошедший, – она там. Мне кажется, надо что-то предпринять. Ей нельзя оставаться на улице. – Мужчина у стойки по-прежнему молча слушал. – Ей вряд ли семнадцать исполнилось.

– В задней комнате есть телефон, – произнес одинокий мужчина. – Позвоните мэру.

Бармен направился к вошедшему, и с каждым шагом его улыбка таяла. Дойдя до другого конца стойки, он остановился с совершенно серьезным выражением лица.

– Послушайте, – снова сказал вошедший, – на улице лежит девушка лет шестнадцати-семнадцати. Надо бы занести ее внутрь.

– Позвоните мэру, – посоветовал мужчина у бара, – номер в телефонной книге.

– Я просто шел мимо, – пояснил вошедший, – а она там лежит.

– Знаю, – нарушил молчание бармен.

– Упомяните в разговоре мое имя, – продолжил мужчина у барной стойки. – Скажите, что я посоветовал позвонить.

– Я уложил ее поудобнее, – сказал бармен. – Сумочку пристроил с ней рядом. – Он мягко улыбнулся. – Надеюсь, вы ее не потревожили.

– Но ей нельзя просто лежать там, – чуть повысил голос вошедший. – Вы же не оставите ее на улице?

– Он меня вспомнит, – кивая, сообщил мужчина у стойки.

– Но девушке лет пятнадцать или шестнадцать! – воскликнул вошедший.

Упершись обеими руками в край барной стойки и склонившись к надоедливому клиенту, бармен проговорил уже тверже:

– Она может встать и пойти домой, когда пожелает. Никто не заставляет ее лежать на улице. Сама поднимется и уйдет.

– Он меня вспомнит, – повторил мужчина у барной стойки.

– Она заявляется сюда каждый вечер, чтобы напиться, – сообщил бармен. – Иногда я наливаю ей пива просто так, бесплатно, может, еще и комнату ей дать? – Он отклонился назад, и голос его зазвучал мягче. – Спит как сурок, верно? – Резко развернувшись, он зашагал к другому концу стойки. – Просто пьяница, – сказал он морякам.

Мужчина, говоривший с барменом, вернулся к двери, открыл ее, и, помедлив на пороге, вышел.

– Передай ему, что я сказал, – крикнул вслед мужчина у стойки.

Девушка лежала в той же позе: лицом на тротуаре, упершись коленями в стену. Сумочка валялась рядом. Мужчина взял ее и открыл. Денег внутри не оказалось, зато обнаружилась дешевая губная помада, ключ, расческа и маленькая записная книжка. Мужчина сложил обратно все, кроме записной книжки. Открыв ее, увидел на первой странице имя и адрес девушки. На следующих – целый список баров с адресами, а иногда и имена барменов. За первым шел другой список – на сей раз имена моряков. После каждого было указано название судна и дата, очевидно, дата последней швартовки в Нью-Йорке. Все записи были сделаны крупным детским почерком, некоторые – с ошибками. Между последних страниц хранилась фотография: девушка с двумя моряками по обе стороны. Все трое стояли очень близко, почти касаясь головами. Девушка на фото показалась мужчине довольной и совсем непривлекательной, сейчас, на земле, она выглядела почти симпатичной. Мужчина вложил фотографию в записную книжку, а записную книжку – в дамскую сумочку. С сумочкой в руках он вышел на угол и взмахом руки подозвал такси. Попросив шофера подождать, он вернулся за девушкой, взял ее на руки, усадил в машину и пристроился рядом. Девушка распласталась на сиденье, а мужчина съежился в углу, уступая ей место. Выслушав адрес, водитель взглянул на пассажира в зеркало над лобовым стеклом, пожал плечами, и машина тронулась.

Дом оказался в плохом районе, старом и грязном. Водитель, остановив машину, сообщил:

– Приехали, мистер. – Обернулся, бросил взгляд на пассажирку и с сомнением спросил: – Помощь нужна?

Мужчина за ноги выволок девушку из такси, поставил на тротуар, и, обхватив за талию, забросил себе на плечо. Придерживая ношу одной рукой, другой он вынул из кармана мелочь, расплатился с водителем, и, обхватив девушку за ноги, вошел в дом.

В коридоре светили газовые лампы, лестница была невероятно узкой и крутой. Мужчина постучал в первую дверь, сначала костяшками пальцев, а потом, помрачнев, каблуками девушкиных туфель, раскачивая ее ноги.

Откуда-то издалека, из глубины квартиры донесся женский голос:

– Кто там? – Наконец, дверь отворилась ровно настолько, чтобы в щель пролезла женская голова. В полутьме мужчина не смог разглядеть лица, но услышал, как женщина сказала: – Кто это? Роуз? Она живет на шестом этаже. Последняя квартира справа.

Дверь закрылась. Мужчина задумчиво посмотрел на ступеньки. В коридоре положить девушку было некуда, и, покрепче обхватив ее ноги, он пошел вверх по лестнице. На каждой площадке он останавливался, чтобы передохнуть, и, добравшись до шестого этажа, дышал тяжело, двигался медленно, с трудом переставляя ноги. Прислонившись на минуту к стене, он переложил девушку поудобнее и пошел к последней квартире справа. Там он опустил свою ношу на пол, открыл дамскую сумочку, вынул ключ и отпер им дверь. Внутри оказалось слишком темно, и мужчина зажег спичку, пытаясь осветить коридор. Он вошел в квартиру и, истратив три спички, обнаружил, наконец, свечу, которую зажег и поставил на комод в засохшую лужицу воска. В комнате уместились только узкая кровать и комод, на внутренней стороне двери болтались три крюка, на которых висели разорванное кимоно и пара грязных чулок. На комоде валялись шпильки и коробок спичек. Мужчина выдвинул четыре ящика комода – все они были пусты, кроме одного. В верхнем ящике он увидел консервный нож и две крышки от пивных бутылок. Оглядев комнату, мужчина вышел в коридор, приподнял девушку и, взяв ее подмышки, втащил внутрь. Он опустил ее на кровать и накрыл одеялом. Помедлив, вынул из сумочки записную книжку, отыскал в ней фотографию и положил в карман. Ключ он оставил на комоде, а сумочку рядом с ключом. Прежде чем задуть свечу, мужчина вынул нож. С гладкой костяной ручкой и длинным, невероятно острым лезвием.