Грабли (ЛП)

"Ты шутишь? Я хочу, чтобы этот ребенок знал, как сильно я страдала за нее, и вечно держал это над ее головой".

Она смеется.

Я не знаю почему.

Я не шучу.

"Дорогая, мы в порядке. У тебя еще есть время", - воркует Девон, гладя мои волосы, убирая их с лица. Все это мило и романтично, и все же я собираюсь вытолкнуть из себя восьмифунтового человека без всяких лекарств. Я отшлепываю его руку. "Приведи мне доктора Бьорна".

"Как пожелаете, миссис Уайтхолл". Он не может достаточно быстро выбежать из палаты, и я остаюсь с медсестрой, которая смотрит на меня как на сумасшедшую.

Мы с Девоном поженились вскоре после возвращения из Англии. Это была маленькая, интимная церемония в Madame Mayhem. Подружки невесты надели красное белье и подвязки и не могли ни слова сказать по этому поводу. Моя свадьба - мои правила. Сэм Бреннан чуть не разнес стены в комнате, когда увидел, как его жена ведет меня через проход в нижнем белье.

Между нами все было просто замечательно. Почти слишком. Иногда я просыпаюсь утром и думаю: "Сегодня будет день, когда я все испорчу и брошу его". Или, чаще всего, сегодня будет день, когда он меня бросит. Он наконец-то поймет, что я слишком повреждена, слишком сломлена или просто слишком многого не понимаю.

Но почему-то ничего из этого не происходит, и я заканчиваю свои дни одинаково: обнимая мужа, делясь своими историями и переживаниями за день, смотря телевизор, смеясь и открывая друг другу частичку за частичкой.

Я знаю, что наступит день, когда я перестану беспокоиться о том, что он сломает и меня. Этот день может быть не сегодня и даже не завтра, но он наступит.

В конце концов, Девон Уайтхолл - это человек, который преподал мне самый важный жизненный урок - в то, что еще можно верить.

"Я нашел тебе врача". Дэвон врывается в комнату, запыхавшись. "Того, которого ты знаешь, не меньше".

"Это доктор Бьорн?" рявкаю я, извиваясь на своей больничной койке. "Мне кажется, или ребенок наполовину вышел?" Что-то происходит у меня между ног, но по понятным причинам я не в том физическом положении, чтобы наклониться и проверить.

"Лучше", - говорит Девон, и они с Эшлинг появляются передо мной.

Мое лицо падает. "Я не позволю этой суке увидеть мою вагину!"

Но она уже подходит к маленькой раковине и моет руки, надевая пару свежих пластиковых перчаток. "Я видела и похуже".

"О, я не это имела в виду. Это выглядит фантастически. Я просто не чувствую, что готова перевести наши отношения на новый уровень", - хмыкаю я.

Но тут начинается еще одна схватка, я кричу, и Девон с Эшлинг бросаются ко мне.

"Свен", - с болью произносит Девон, любовно вытирая пот с моего лба. "Мне так жаль, что я поставила тебя в такое положение".

"Ты поставила меня в двадцать семь разных. Вот почему мы здесь", - язвительно отвечаю я.

"Все еще не хочешь моей помощи?" Эшлинг приподняла бровь. "Потому что я с удовольствием вызову другого врача".

"Доктор Линн здесь", - беззаботно сообщает медсестра, которую никто не спрашивал. Я не знаю доктора Линн. А доктор Бьорн, очевидно, слишком занят тем, что борется с бостонскими пробками".

"Отлично!" Я вскидываю руки вверх. "Ладно. Просто вытащи из меня этого ребенка, Эш!".

Девон хватает меня за руку, Эшлинг приступает к делу, и через двадцать минут - как раз когда доктор Бьорн входит в палату с извинениями - рождается Никола Зара Констанс Уайтхолл (и прежде чем вы спросите: конечно, я добавила Констанс, чтобы все знали, что она королевская особа).

Я не преувеличиваю, когда говорю, что моя новорожденная - самая красивая из всех, кого я когда-либо видела. С гладкой, розовой кожей, яркими глазами и самыми розовыми губами. Она хрупкая, невинная и совершенная. Я хочу защитить ее от любого возможного вреда. Я знаю, что не смогу, но, по крайней мере, сейчас, я могу. Но потом, когда она вырастет, все, что я могу сделать, это попытаться вырастить ее такой же сильной, как ее мать".

"Боже мой, она так похожа на свою мать". Девон целует меня, потом Николу, потом обнимает Эшлинг.

С моей прекрасной малышкой на руках, с моими друзьями и семьей, ожидающими снаружи, я знаю одно - все будет не в порядке.

Потому что все уже прекрасно.

Девон

Шесть месяцев спустя.

Я передаю замок Уайтхолл-Корт в фонд "Английское наследие". Он становится музеем. Какая-то часть меня - крайне незначительная часть меня - грустит, что я отказываюсь от титула маркиза. Что меня не будет в Англии, чтобы Никола унаследовала какой-нибудь титул. Но большая часть меня рада, что я уехал из этого места, которое никогда не мог назвать своим домом.

Никола растет быстрыми темпами. Сейчас у нее белые кудри, которые подозрительно похожи на лапшу Рамен. Она пытается впиться своими деснами во все, что попадается ей под пухлые ручки, и это полный восторг.

Эммабель вернулась к работе месяц назад. Она назначила Росса официальным менеджером Madame Mayhem и теперь сосредоточилась на своем последнем предприятии. Она открыла некоммерческую организацию для женщин и мужчин, подвергшихся сексуальному насилию, предоставляя им терапию и помощь в поиске работы и вставании на ноги.

Ее новый секретарь - человек, который заменит Саймона и будет выполнять всю документацию и административную работу - Донна Хэммонд, бывшая девушка Фрэнка. У нее теперь маленький мальчик. Его зовут Томас, и иногда, когда они с Николой находятся в одной комнате, они смотрят друг на друга с широким выражением лица "подожди, ты - крошечный человечек".

Сейчас я забираю свою жену от родителей. Никола блаженно дремлет на заднем сиденье моего "Бентли". Я застаю своего тестя за поливкой растений на крыльце и опускаю пассажирское окно.

"Эй, Джон, не мог бы ты сказать Белле, что я снаружи?"

Он поднимает глаза от цветов, улыбается и кивает. Бросив шланг на траву, он заходит в дом и возвращается с моей женой. Их руки переплетены, он открывает для нее пассажирское сиденье и целует ее в висок, прежде чем сделать шаг назад.

"Води осторожно", - наставляет он, поглядывая на Николу на заднем сиденье и улыбаясь. "Она так быстро растет".

"Разве не все", - пробормотала Белль.

"Я люблю тебя, Белли-Белль".

"Люблю тебя, папочка".

Мы с Белль едем в международный аэропорт Логан. Всю дорогу мой желудок завязывается в узел.

"Все будет хорошо", - уверяет меня Белль, потирая бедро.

"Я знаю. Просто прошло много времени".

"Она все еще твоя семья, - говорит моя жена.

Я тоже это знаю.

Когда мы приезжаем в аэропорт, отстегиваем Николу от автокресла и сажаем ее в переноску, пристегнутую к Белль, моя жена автоматически направляется к лестнице, ведущей с парковки на главный этаж.

"Нет." Я хватаю ее за руку и сжимаю. "Давай спустимся на лифте".

Она поворачивает голову, хмурится. "Ты уверен?"

"Уверен, дорогая".

Мы ждем у соответствующих ворот, и, хотя я уже оставил позади семейные несчастья, я все еще на волоске от смерти. Тупик был запечатан вскоре после того, как я получил контроль над поместьем. Это помогло немного успокоить мою тревогу из-за клаустрофобии, но не до конца.

Когда Сесилия позвонила мне и спросила, может ли она приехать и посмотреть на малыша Николу, я согласилась. В конце концов, она не была ни моей матерью, ни моим отцом. Она никогда не пыталась меня убить. Когда я спросил Белль, должен ли я предложить ей оплатить перелет и проживание Сесилии, она ответила: "Ни в коем случае. Пусть она покажет тебе, что изменилась".