Грабли (ЛП)

И что теперь? Теперь я был самодельным миллионером.

Моя жизнь была моей. Руководить, править и пакостить.

А единственное тупиковое окно, в котором я застрял, находилось глубоко в моей голове.

Голоса из моего прошлого все еще отдавались в ней эхом, напоминая мне, что любовь - это всего лишь болезнь среднего класса.

1

Белль

День сегодняшний.

"Порок развития матки", - оцепенело повторила я, глядя на доктора Бьорна.

Я чувствовала себя нелепо. В обтягивающей красной кожаной юбке-карандаше и обрезанной белой рубашке, одна нога закинута на другую, босоножки Prada на высоком каблуке болтаются на ногах. Все во мне кричало о женщине. Все, кроме того факта, что, очевидно, я не могла иметь детей.

"Это то, что показало УЗИ". Мой акушер-гинеколог бросил на меня сочувственный взгляд, где-то между вздрагиванием и гримасой. "Мы заказали МРТ, чтобы подтвердить диагноз".

Необычно, что в тот момент я думала не о том, что я в таком состоянии, а о том, насколько глубоко и странно волосат доктор Бьорн.

Похожий на померана, хотя и не такой симпатичный, он выглядел лет на шестьдесят, его волосы цвета соли с перцем покрывали большую часть тела. От его кустистых бровей и дикой гривы до пушистых пучков на пальцах. Волосы на груди выбивались из-под зеленого халата, как будто он прятал домашнее животное чиа.

"Объясните мне еще раз, что это значит. Порок развития матки". Я обхватила колено, посылая ему улыбку, накрашенную губами.

Он переместился в своем кресле, прочищая горло.

"Ну, ваш диагноз - маточная перегородка, самая распространенная форма порока развития матки. На самом деле это хорошая новость. Мы знакомы с этим заболеванием и можем лечить его различными способами. Ваша матка частично разделена мышечной стенкой, что подвергает вас риску бесплодия, повторных выкидышей и преждевременных родов. Вы можете видеть это прямо здесь".

Он указал на фотографию УЗИ между нами. Я была не в настроении смотреть прямо в глаза своей неудачной матке, но все равно посмотрела.

"Бесплодие?" У меня не было привычки повторять чужие слова, но... что за дерьмо? Бесплодие! Мне едва исполнилось тридцать. У меня было еще как минимум пять лет, чтобы совершать великолепные, запоминающиеся ошибки со случайными мужчинами, прежде чем мне нужно будет думать о рождении детей.

"Верно". Доктор Бьорн кивнул, все еще завороженный отсутствием у меня эмоций. Разве он не знал, что у меня их нет? "В сочетании с вашим ПКОС это может стать проблемой. Я буду рад обсудить с вами дальнейшие шаги..."

"Подождите." Я подняла руку, помахав своим французским маникюром с красными кончиками туда-сюда. "Вернитесь к аббревиатуре. PC-что?"

"ПКОС. Синдром поликистозных яичников. В вашем деле написано, что диагноз был поставлен в пятнадцать лет".

Точно. Все было немного туманно, когда я попала в больницу в тот раз.

"Полагаю, это тоже нехорошо", - отмахнулась я.

Он провел большим пальцем по своему телефону - для меня это была низшая точка в моей жизни, но для него это была просто очередная среда. "Это может вызвать новые проблемы с бесплодием".

Отлично. Моя матка дала фору Монике из "Друзей". Мне захотелось подраться. Я направила свой гнев на доктора Бьорна.

"Что это вообще значит?" надулась я. "Разве порок развития матки не является проблемой, которая развивается в течение беременности?"

Доктор Бьорн с еще одной извиняющейся улыбкой повернулся к экрану перед собой и нахмурился, его кустистые брови поднялись друг к другу. Он щелкнул мышью, чтобы пролистать мою историю болезни. Дурацкая мышь с дурацкими звучными щелчками.

"Здесь говорится, что у вас был самопроизвольный аборт в возрасте пятнадцати лет".

Самопроизвольный аборт.

Как будто я решила пойти выпить кофе с подругой.

Доктор Бьорн выглядел таким смущенным, что я удивилась, как он не вырыл дыру в ковре и не исчез на нижнем этаже. Его глаза спрашивали меня, правда ли это. Его рот не спрашивал. Он знал ответ.

"Упс". Я мрачно улыбнулась. "Точно. Должно быть, забыл. Это был напряженный год".

Доктор Бьорн погладил свою мохнатую руку. "Послушайте, я знаю, что это ошеломляет..."

Я выпустил горловой смех. "Пожалуйста, док. Избавьте меня от речи в листовке "Мы здесь для вас" и давайте перейдем к делу. Какие у меня есть варианты?"

"У вас много вариантов!" - объявил он, оживляясь. С этим он мог работать. Решения. Факты. Наука. "Есть способы обеспечить ваше будущее родительство. Если вы заинтересованы в том, чтобы стать матерью, конечно".

У меня был соблазн сказать: "Нет, я не о смене подгузников и не о поэтическом воспевании жизни в рисунках фигурок. Что материнство - это сила, лишающая женщин прав и возможностей в высоко патриархальном обществе. В какой-то степени я даже верила в эту постфеминистскую идеологию. В конце концов, я была самозанятым владельцем бизнеса, чьей жизненной амбицией было выводить людей из себя. Я разбила бы банку с огурцами об пол и съела бы ее, всю стеклянную, прежде чем попросить мужчину открыть ее для меня.

Но я не могла вымолвить и слова.

Правда заключалась в том, что я действительно хотела стать матерью. Всеми фибрами своего существа.

Это не было изысканным, амбициозным или достойным внимания, но это была правда. Именно поэтому несколько недель назад я нанесла свой первый визит доктору Бьорну, чтобы убедиться, что моя репродуктивная система в полном порядке и готова к работе, когда бы я ни решилась на это. Излишне говорить, что это было не так.

"Да." Я неопределенно пожала плечами. "Да, наверное".

Доктор Бьорн наклонил голову и нахмурился. Он пытался расшифровать, почему именно я так себя веду. Как будто он пытался продать мне солнечные батареи, а я его отшивал. Разве я не защитник окружающей среды?

"В таком случае, первый этап - заморозка ваших яйцеклеток".

Я улыбнулась ему сладкой, нетерпеливой улыбкой.

"Вы планируете вынашивать своих будущих детей до срока?" - спросил он.

"Могу ли я эвакуировать их во втором триместре?" Я зевнула, проверяя свои ногти. "Разве дети не должны быть полностью приготовлены?"

"Я имею в виду, что ваш возраст должен быть одним из ваших соображений. С каждым годом риск выкидыша или преждевременных родов возрастает".

"Что именно вы хотите сказать?" спросила я.

"Вы можете рассмотреть возможность суррогатного материнства, если планируете иметь детей в более позднем возрасте. В идеале и с учетом осложнений, если ты готова, ты должна попытаться забеременеть прямо сейчас. Но, в конечном счете, я не хочу, чтобы вы чувствовали, что вас торопят".

Слишком поздно для этого, бу. Я перешла от пяти лет к тому, чтобы вылететь на шоссе материнства, как только он это сказал. Потому что, опять же - какого черта? Это была не моя жизнь. Я должна была подождать до тридцати пяти, выбрать симпатичного донора спермы - я даже собиралась раскошелиться и купить очень дорогой абонемент в банк спермы, чтобы увидеть фотографии этих потенциальных мужчин - потом родить пару детей и создать свою собственную мини-семью.

"Следующий месяц кажется подходящим временем для беременности", - услышала я свои мысли. "Сейчас посмотрю, смогу ли я перенести свою встречу с воском".

"Мисс Пенроуз", - укорил доктор Бьорн, вставая, чтобы налить мне стакан воды. Он протянул его мне. Я выпила его одним глотком. "Я знаю, что это не та новость, которую вы хотели услышать. Здесь тебе не нужно быть храброй. Это нормально - быть расстроенным".

Это, конечно же, было неправдой. Расстраиваться было привилегией других людей. Я была запрограммирована быть бесстрашной. Жизнь бросала в меня кривые шары направо и налево. Я проносилась мимо них, как герой мультфильма, с улыбкой на лице.