Память острова Мэн

Я бродил по горе Пенни-Пот и по горе Слиав Ойр;[157] а Берри лежал за дверью в бочке под обручами.

Бурый Берри, да будь он проклят, — велика была четверть, лежавшая там. Четверть Бурого Берри перешла через реку у Омута[158]. Четверть Бурого Берри дошла до Корнаа[159]. Четверть Бурого Берри дошла до Рэмси[160]. Полпечени и полсердца пошли к лорду и леди, что жили в Баллайоги[161].

Бедняга бродил по дождю и туману, но Ведьма-воровка с мешком[162] — вот кто сожрал жирного вола.

Бедняга бродил по дождю и по суши, но Ведьма-воровка с мешком — вот кто снял шкуру с вола.

Маргайд-в-Переднике с Оврагов Корнаа[163], — были у нее и чулки, и кофта, чтобы разгуливать. Были у нее и чулки, и кофта, и нарядная желтая юбка, чтобы бродить по ночам.

Пока люди по домам молились, Маргайд-в-Переднике срезала сало. Пока люди сидели за ужином, мелькнула в долине желтая юбка, уносившая шкуру. Спохватились не поздно ль женщины ночью?

Послали ее на виселицу, но она получила отсрочку и ушла по Дороге Ойр, утащив с собою козу.

Будут в Долли Воар[164] пшеница и солод, когда мясники Бурого Берри обмякнут на виселице.

Будут в Долли Воар пшеница и ячмень, когда у мясников Бурого Берри станут узкими шеи[165].

Дармот и Фир Дариг

[166]

Я слышал о человеке, который жил поблизости много лет назад; люди привыкли звать его Дармотом. В свои молодые годы он объехал весь мир и собрал немного денег. Затем он вернулся туда, где родился и вырос, и купил небольшую ферму в очень уединенном месте. Около четырех-пяти миль оттуда было селение, куда он ходил по своим делам. Между домом его и селением была река, а поперек реки были положены большие камни, чтобы переправляться. Зимой, всякий раз когда шли дожди, он был прикован к своему берегу из-за потока, что покрывал камни.

Как-то зимой долго и сильно дождило. У Дармота вышел весь табак, и когда погода на один вечер установилась, он решил переправиться через реку и достать табака. Но когда он в сумерки подошел к реке, то не смог разглядеть камни за могучим потоком, что стремился по ним. Вот почему пришлось ему возвращаться домой без табака, и он думал, что лучше бы остался без ужина.

Чтобы убить время, он стал бродить по полю. Пока он ходил взад-вперед, взошла очень яркая луна и осветила все вокруг. В это время Дармот был на верхней половине поля. Он повернулся и пошел по склону вниз, и когда был почти посередине поля, увидел не что-нибудь, а большое войско, собравшееся в роще на другом конце поля, — все воины были конные. Дармот услышал, как их начальник спросил, все ли готовы выступать, и как один из них ответил, что еще не готов, потому что он без коня. «А без Фир Дарига, — сказал он, — вам не стоит и идти, ибо вы не одержите победы над нашими врагами».

Начальник сказал: «Вон там спускается по полю Дармот, — иди и преврати его в коня». Когда Дармот услышал это, он стал молиться и креститься, но был не в силах сдвинуться с места, на котором стоял, ибо был в великом страхе.

Перед ним возник Фир Дариг — он был одет в красное, на его голове была красная шапка, в руке его был остроконечный меч, и он сказал Дармоту: «Я не боюсь твоих молитв и крестов». Он коснулся Дармота мечом, и Дармот вмиг превратился в коня[167] — с Фир Даригом на спине. И Фир Дариг поскакал на нем к войску, и скакал, пока не вернулся к своим.

Тогда начальник отдал им приказ выступать. И вот они стремительно понеслись прочь, и мчались, пока не добрались до моря. Тогда вождь велел им переправиться через море. И вот они поскакали по волнам — с Дармотом, скачущим впереди и Фир Даригом на его спине, — пока не прибыли к чужому берегу. Казалось, это была весьма плодородная страна, ибо там в изобилии рос табак.

Когда они высадились, то лицом к лицу столкнулись с другим войском и сразу же начали сражение. И долго кони наскакивали на коней, а воины размахивали мечами по сторонам, и нельзя было сказать, кто же победит, до тех пор, пока Дармота слегка не ранил под глаз меч одного из врагов. Дармот тогда пришел в бешенство, рассвирепел, начал трясти, колотить и размахивать хвостом, опрокидывать вражеских коней на землю, и вскоре враги повернулись к ним спиной и помчались прочь, оставляя поле битвы за ними. Так благодаря Дармоту они победили[168]. А когда все враги исчезли, начальник велел им собрать добычу и спешно готовить ужин, с тем чтобы все были готовы возвратиться до рассвета домой.

И вот, пока одни из них собирали добычу, а другие готовили ужин, Дармот в это время отдыхал. Вождь высоко отозвался о нем, потому что он добыл для них победу над врагами. Вскоре вся добыча была собрана, а ужин готов. Тогда все они сели за обильную трапезу[169]. Дармот тоже занял место, чтобы есть и пить вдоволь вино и крепкие напитки; и они ели и пили, покуда не насытились. Затем начальник велел им садиться на коней и приготовиться, когда он прикажет, вновь поскакать через море. «Но чтобы хоть как-то отплатить Дармоту за помощь, которую он оказал нам, — сказал вождь, — захватите для него по горсти табака».

Когда все были готовы, начальник отдал приказ выступать. Тогда они стремительно помчались в море. Они поскакали по вздымающимся волнам и очень скоро оказались дома, на том же поле Дармота, и на рассвете разом исчезли у него из виду. Тогда Дармот сел на землю, чтобы прийти в себя и поразмыслить обо всем, что случилось с ним этой ночью. А когда рассвело, он услышал, как его кто-то зовет. Он поднялся, чтобы посмотреть, кто это, но никого не увидел.

Однако голос, который он слышал, сказал ему: «Дармот, иди домой и отдыхай и не сиди на холодной земле, после того как вспотел, — тебе это вредно. Ты был лучшей скотиной из всех, на которых я ездил, и всякий раз, когда мне снова понадобится конь, я буду знать, что получу хорошего коня. А теперь посмотри на эту груду табака — это все твое». И Дармот посмотрел на груду табака, что была рядом с ним на поле, — табак этот воины принесли в горстях из той страны, где они сражались. Дармот тогда ободрился и взял немного табака себе домой.

И когда он дошел до постели, то долго спал, прежде чем проснулся снова. И в чем бы он потом ни нуждался в своей жизни, — табака у него было вдоволь.

Но я никогда не слышал, чтобы Фир Дариг приходил после этого, чтобы снова сделать из него коня.

Фэйри на холме Мулл

[170]

Когда-то я знал одного старика, который часто видел фэйри, и он много раз рассказывал мне, что встречал их, когда шел среди ночи по дороге к дому. Их были сотни, говорил он. Маленькие девушки, примерно того же роста, что дети[171], которые только начинают ходить; и обычно они пели короткую песню. Она казалась короткой, потому что вновь и вновь они напевали одни и те же слова. Обычно они спускались с горы и шли с ним, пока не выходили на дорогу, ведущую к Провалам[172]. Затем они покидали его и уходили этой дорогой.

Однажды он пересказал мне их песню:

157

Гора Пенни-Пот — находится в округе Лезайр, между горами Снайфелл и Каррахан.

Гора Слиав Ойр — находится к востоку от горы Снайфелл, на границе округов Лонан и Моголд на северо-востоке острова.

158

Четверть Бурого Берри перешла через реку у Омута. — В оригинале именно «перешла», а не «была переправлена». Это подчеркивает ассоциацию Бурого Берри со сверхъестественным. Омут, который так и назывался — Lhing Berrey Dhone, был известен тем, что «в омуте этом местные девушки могли увидеть своих будущих мужей, если пройдут босиком по камням брода и исполнят верное заклинание» [77, р. 98]. Дж. Бродерик пишет: в мэнской традиции «Бурый Берри связан с омутом в Долине Корнаа, куда местные девушки ходили в ночь первого осеннего полнолуния, дабы узнать с его [Бурого Берри] помощью, выйдут ли они замуж до конца года. Бурый Берри, полагали также, обитал в Гобни-Скуйт на Барруле в образе призрачного вола, а иногда коровы; и верили еще, что она [эта корова] возглавляла „училище ведьм“, двух из которых она обучила приподнимать гору Барруль с ее основания так, чтобы она со своею сворой могла входить внутрь» [39, S. 196].

Поэтому Дж. Бродерик предполагал, что и сам Бурый Берри в своем архетипе — ведьма и даже языческое божество, так как эпитет Dhone («Бурый», «Темный»), а также обиталище под северным Баррулем могут указывать на связь с потусторонним миром, как и в случае с «Домом Донна» — островком у южного побережья Ирландии [39, S. 198–199]. «Дом Донна» имел еще другое название — «Бык», и «бык ассоциируется с Донном как атрибут последнего» [9, с. 58].

Мэнская традиция, между прочим, богата примерами призрачных, а также водяных быков и коней. Вальдрон (1726) и Трейн (1844) дают описание этих существ и рассказывают о встречах с ними.

159

Корнаа. — Имеется в виду Долина Корнаа неподалеку от горы Северный Барруль. Что касается Оврагов Корнаа, где обитала Маргайд-в-Переднике, то они находятся на склонах этой горы. У омута в Долине Корнаа Маргайд зарезала Бурого Берри (по одной из версий, сначала она утопила вола в этом омуте, а затем разделала его).

160

Рэмси — город (порт) на северо-восточном побережье острова.

161

Баллайоги — селение в округе Кирк Андреас на севере острова.

162

…Ведьма-воровка с мешком… — то есть Маргайд-в-Переднике.

163

Маргайд-в-Переднике. — В мэнских преданиях эта ведьма (Caillech) «была грозою фермеров и охотилась в холмах на скотину — опутывала ей ноги веревкой из зеленого тростника и так валила ее с ног». Кроме того, из реки Лакси на северо-востоке острова появлялся водяной бычок (tarroo ushtey), который терроризировал скотину с близлежащей фермы, — его называли «Быком Маргайд» [39, S. 196].

Артур Мур (1896) писал, что Маргайд-в-Переднике из Корнаа жила в конце XVIII века и что отец его информанта видел ее, когда был мальчишкой: это была рослая и могучая женщина, она обладала силой двух мужчин и очень дурной репутацией [58].

Известный персонаж ирландской и шотландской традиции, Старуха из Берри, также ассоциировалась с горами и крупным рогатым скотом: ее настоящее имя — Буи — значило «подобная корове», и каждый год на день ее рождения отец этой Старухи резал в Ирландии вола или быка [39, S. 197].

Слово «Caillech» не сразу приобрело значение «Старуха»: сначала оно имело смысл «посвященная» [59]. Образ Старухи из Берри, пишет И. Г. Матюшина, «первоначально ассоциировался с чисто мифологическим персонажем, бессмертной прародительницей родов людских, богиней-праматерью, всеобщей женой, создательницей гор и каменных пирамид». В ирландской «Жалобе Старухи из Берри» (ок. 800 г.) говорится:

Caillech Berri была «самой значительной фигурой гэльской мифологии. Горы, озера и острова обязаны ей своим существованием, а каменные вымостки — каирны — считаются камнями, выпавшими из ее передника… А еще прожила она свою юность семь раз, так что было у нее много мужей, и каждый проживал с ней свой век до глубокой старости, и поэтому внуки и правнуки ее столь многочисленны, что насчитываются целыми родами» [28, с. 151].

Алвин и Бринли Рис отмечали, что в основе многих «повестей» кельтской традиции лежит один и тот же принцип — «женщина, хоть и в облике смертного существа, по сути своей обитательница Иного Мира» [28, с. 315].

164

Долли Воар — селение или долина близ реки Салби на севере острова. Вероятно, именно здесь проживал хозяин Бурого Берри.

165

…станут узкими шеи. — То есть, когда они будут повешены. Неизвестный переписчик песни замечает: «Эта песнь была сложена на нескольких людей, повешенных за кражу скота. Помянутая Маргайд не была повешена» [39, S. 195].

166

Одна из «традиционных» историй мэнского поэта и знатока старины Эдварда Феархара (1831–1908), известного на острове под именем Ned Beg Hom Ruy. В его родном Крегнеше — селении на южной оконечности острова — мэнский язык и старинные обычаи сохранялись до 20-х годов XX века.

«Знание всего мэнского, — писал о Феархаре его друг Чарльз Редер, — было у него неисчерпаемо» [59]. Рукописное наследие писателя хранится по большей части в Мэнском Музее (г. Дуглас). В рукописях Феархара содержатся и сказания из устной традиции острова, и собственные его произведения (см. «Бельтан» в наст. изд.).

Перевод сделан по изданию: Broderick G. Manx stories and reminiscences of Ned Beg Hom Ruy // Zeitschrift für Celtische Philologie. Tübingen, 1981. Bd. 38.; Tübingen, 1982. Bd. 39.

Фир Дариг — «Красный Человек» из воинства сидов. Ср.: Бодб Дерг (Бодб Красный) — хозяин Сид Фемен, чудесного холма на юге Ирландии [26, с. 59–65].

Т. А. Михайлова пишет: «Тот факт, что в ирландской фольклорной традиции сиды, как правило, имеют красно-рыжие волосы, является далеко не случайным и восходит к архаическим представлениям о красном цвете — как о цвете смерти и Иного Мира». «Ассоциация красного (рыжего) цвета волос (одежды, шапки, масти коня и др.) с Иным Миром для ирландской фольклорной традиции является необычайно стойкой и представленной как на нарративном уровне, так и в разного рода поверьях и приметах» [21, с. 72–73].

Ср. описание всадников из сидов, которых видит король Конайре в «Разрушении Дома Да Дерга»: «Три красных плаща на них были, три красные рубахи, три красных копья да три красных щита в руках, три красные копны волос да три красных коня. С ног до головы были красными их тела, волосы и платье, кони и они сами» [27, с. 107].

167

…Дармот вмиг превратился в коня… — Ср. историю о «Женщине, которую подковали» в нашей книге «Шотландская старина» [33, с. 213–219]. Превращение в коня или лошадь часто встречалось в колдовской практике. Последняя ведьма, которую сожгли в Шотландии (1722 г.) обвинялась как раз в том, что «превратила свою дочь в лошадь и подковала ее с помощью самого дьявола во плоти» [79, р. 225].

Что касается любви фэйри к лошадям, конным выездам и охоте, то она хорошо известна в кельтской традиции (т. н. «дикая охота»). Об этом, в частности, писал и Вальдрон [87, р. 33]. Ср. эпизод из «Дела Бесси Данлоп» (1576): «…она пошла к озеру Ресталриг, чтобы выкупать своего жеребца; как вдруг мимо промчалась компания всадников, издававших такой грохот, будто небо упало на землю, и, неудержимые, они вверглись прямо в озеро с ужасающим шумом. Но Том говорил, что это были добрые существа, которые поскакали в сердце земли» [33, с. 120].

В традиции исторической и легендарной сами кельты представлены на боевых колесницах о двух лошадях, тогда как всадники (особенно в Ирландии) «чаще всего относятся к сверхъестественному миру» [27, с. 261].

Джон Рис отмечал (1901), что на острове Мэн, как и в Уэльсе, фэйри имеют не только лошадей для верховой езды, но и «своих» собак [71, р. 292]. Возможно, в этих представлениях о фэйри «отражается» тот факт, что и лошади, и собаки были постоянными спутниками кельтов с незапамятных времен.

См. также «Потерянная жена» в наст. изд.

168

Так благодаря Дармоту они победили. — Смертные герои нередко принимают участие в «иномирных» усобицах: это сюжет многих приключений Кухулина и Финна. Ср. тот же мотив в древнеирландском сказании «Сватовство к Эмер»: в то время, когда Кухулин пребывал в Альбе, случилась у королевы Скатах, наставницы его в воинском искусстве, распря с королевой по имени Айфе; Кухулин выступил с воинством Скатах и одолел Айфе; побежденная королева зачала от него сына [26, с. 49–51].

169

…они сели за обильную трапезу. — На острове Мэн была известна категория лиц, которых называли «друзьями фэйри»: фэйри допускали этих людей в свой круг и делили с ними трапезу. Согласно традиции, однако, совместная трапеза с фэйри могла иметь печальные последствия [71, р. 289–290].

Георг Вальдрон (1726) приводит рассказ «об одном человеке, которого несколько миль вели за собой невидимые музыканты, и он, будучи не в силах противиться гармонии, следовал за музыкой, покуда она не привела его на обширный пустырь, где было множество маленьких человечков, сидевших вокруг стола, которые ели и пили поистине на Зевесов манер. Среди них было несколько лиц, которые, как ему показалось, он видел прежде, однако он, как и они, удержался от всяких расспросов. Когда же маленькие человечки предложили ему выпить, — один из тех, чьи черты показались ему знакомыми, дернул его за платье и велел ему ни в коем случае не прикасаться к тому, что он видит перед собой, „…ибо, если ты сделаешь это, — добавил он, — ты станешь таким как я, и не вернешься более к своей семье“. Бедняга был страшно напуган, однако решил последовать совету. И вот, когда ему вручили большой серебряный кубок, наполненный чем-то вроде ликера, он улучил возможность и выплеснул его содержимое на землю. Сразу после этого музыка оборвалась, и вся компания исчезла, оставив кубок у него в руках; он же, страшно усталый и измученный, воротился домой» [87, р. 28].

170

Еще одна «традиционная» история из коллекции Эдварда Феархара. Перевод сделан по изданию: Broderick G. Manx stories and reminiscences of Ned Beg Hom Ruy // Zeitschrift für Celtische Philologie. Tübingen, 1981. Bd. 38; Tübingen, 1982. Bd. 39.

Холм Мулл — расположен над селением Крегнеш на юго-западе острова (округ Кирк Рушен). О «Кольце Друидов», что находится в тех местах, см. примечание к «Бельтану» в наст. изд.

171

…примерно того же роста, что дети… — У. Б. Йейтс писал: «Не надо думать, что фэйри — это вечно малютки. В них все своенравно, даже их рост» [8, с. 9].

172

Провалы (The Chasms) — серия примечательных трещин в земле различной ширины и глубины, расположенных за отвесными скалами при Заливе Стака на юге острова. Место, где находятся эти Провалы, окружено невысокой каменной стеной. Джозеф Трейн (1845) приводит удивительный рассказ одного старика, который в молодости спускался в одну из этих трещин за прыгнувшей туда овцой и чуть было не достался вслед за нею на обед неким «господам» — обитателям тех мест, которые оживленно пировали там в глубине. Самих этих «господ» он, к счастью, увидеть не успел, потому что со всех ног помчался к выходу, слыша за собой злобный гул. Старик рассказывал, что отец предостерегал его от этих Провалов и, в свою очередь, рекомендовал Трейну держаться от края большой трещины подальше [84, II]. Ср., однако, с примечанием ниже.