Охотница

– Из лука.

Мое умение было довольно необычно для мага. Как правило, мои коллеги, если были вынуждены взяться за оружие, предпочитали меч или ритуальный кинжал. Но я – другое дело. В детстве дядя иногда разрешал мне ездить в гости в Этальдер, к троюродному брату моего отца, у которого было четверо сыновей, а единственная дочь практически не отличалась своим поведением от мальчишек. В этой компании я и проводила целые дни. Мы лазили по холмам, воровали яблоки в садах и вообще вели себя как настоящие сорванцы.

Когда мы подросли, мальчиков начали учить обращаться с оружием. Естественно, мы с кузиной не желали от них отставать. Но меч оказался слишком тяжел для моей руки, и после бурных слез оружейник взялся обучать меня стрельбе из лука. Конечно, до кузенов мне было далеко, но благодаря врожденным магическим навыкам я стреляла гораздо точнее простых людей. Никогда не думала, что это умение сможет пригодиться мне в будущем, но, видимо, правы были Древние, говоря "Человек предполагает, а судьба располагает".

– Тогда тебе повезло, – усмехнулся караванщик. – Как раз лук у меня есть. Если бы разбойники по дороге в Риранд не убили пятерых наших охранников, я ни за что в жизни бы так не поступил. Но теперь у меня связаны руки, обозу нужна охрана. Могу предложить тебе место нашего лучника. Жалования выделить не могу, все деньги пойдут семье погибшего, но тебя будут кормить, и ты сможешь доехать с нами до Деми-рета. По рукам?

Не веря неожиданной удаче, я поспешно выпалила:

– По рукам.

– Вот и ладно, – торговец хлопнул ладонями по столу и поднялся. – Если доела, идем, нам задерживаться нельзя.

Пока мы сидели в таверне, возницы успели вывести из конюшни мулов. Животные прядали ушами, недовольно переступали с ноги на ногу и неторопливо дожевывали что-то на ходу. Караванщик лично обошел весь обоз, тщательно проверяя крепления телег и веревки, которыми были привязаны тюки.

– Эй, лучник! – окликнул он меня.

Я обернулась, и к"тарр бросил мне сверток, в котором оказались лук и колчан. Оружие было самым простым, без каких-либо украшений, стрелы – с белым оперением. Стоило мне застегнуть пряжку колчана, повесить лук за спину и вскочить на лошадь, как я неожиданно почувствовала уверенность в собственных силах. Сумела же я сбежать из Академии, значит, и наемником стать смогу. Пусть я пока ничего не знаю о настоящей жизни и делать мало что умею, руки-ноги при мне и немалый магический дар в придачу. Я смогу самостоятельно заработать себе на жизнь. Что-нибудь придумаю. А правильно я поступаю или нет, только время покажет.

Убедившись, что все его подчиненные заняли полагающиеся места, толстяк-торговец тронул поводья, и его мул неторопливым шагом направился на юг.

*

В течение следующих двух десятидневий наш караван шел к Деми-рету. Сначала немного на восток – и дальше почти вдоль границы с Джарратом на юг.

Постепенно моя беззаботная упорядоченная жизнь в Академии стала казаться мне чужой и далекой. Мои руки покрылись мозолями, кожа загорела и обветрилась. Быт кочевника перестала казаться мне чем-то диким и необычным, я научилась переносить неудобства путешествия и даже ухаживать за лошадьми.

Каждое утро Риндел, наш толстяк-караванщик будил нас криком "Подъем!". Все кое-как выпутывались из одеял и разминали затекшую спину. Мы старались останавливаться у воды, чтобы было можно и набрать достаточное её количество для питья, и умыться утром. Затем завтракали, чаще всего кашей, собирали одеяла, седлали лошадей, заливали водой и засыпали землей костры и снова двигались вперед. Шли мы весь день. Около полудня караван останавливался на длинный привал, где каждый получал свою порцию обеда сухим пайком – сухарями и куском вяленого мяса. Кроме этого каждые одну – две стражи Риндел устраивал короткую остановку, когда можно было размяться после перехода и дать передышку лошадям. На ужин мы снова получали кашу, иногда, если удавалось купить в очередной деревне хороший кусок мяса, мы варили суп. Мяса там было кот наплакал, однако мы крошили туда все, что попадалось под руку: картошку, морковь, коренья, дикий чеснок, – все, что могли найти. Получался даже не суп, а густой навар, но он был сытным и очень хорошо согревал желудок. После ужина каждый получал одеяло, в которое нужно было завернуться. В первое время я совершенно не высыпалась: один бок, обращенный к огню, буквально поджаривался от жара костра, а второй нестерпимо мерз, у меня болела спина, лежать на камнях было ужасно жестко. Однако человек со временем привыкает ко всему. Так и я привыкла спать под открытым небом, и даже по утрам вставала вполне отдохнувшая.

Очень часто, лежа по ночам без сна, я позволяла себе поддаться беспокойству, которое старательно отгоняла днем. Это путешествие не может длиться вечно, однажды оно подойдет к концу, и мне придется решать, что делать дальше. Куда идти? Чем мне заняться, как заработать на жизнь? Ответы на эти вопросы я, как ни старалась, найти не могла. И, гораздо раньше, чем я смогла подготовиться, остался лишь один неполный дневной переход, в середине следующего дня мы должны были достигнуть Деми-рета. Риндел нашел неприметный источник, пробивающийся из скалы, кострище рядом указывало на то, что это место служит стоянкой многочисленным караванам. Несмотря на близость крупного города, Риндел не пренебрег ни одной мерой безопасности: повозки были поставлены полукругом (со спины нас защищала скала с источником), на ночь была выставлена двойная охрана. Я даже не утерпела и спросила, не перестраховывается ли наш начальник каравана.

– Нисколько, – ответил тот. – Как раз вблизи больших городов опаснее всего. Ты заблуждаешься, думая, что разбойники живут в глухих лесах в шалашах. Прежде всего, это слишком опасно, нежить еще никто не отменял, и, во-вторых, надо же где-то сбывать награбленное? Вот они и "работают" вблизи городов. Кстати, думая, что разбойники – заросшие десятидневной щетиной вшивые мужики в рваной одежде, ты вновь ошибаешься. Чаще всего это довольно умные и даже иногда интеллигентные люди, которые днем "работают" на большой дороге, а вечером возвращаются в город, домой, к семье. Вот эти-то последние – самые опасные. Они умны и не лезут напролом. Они изворотливы, но, к сожалению, чаще всего в том, что касается жестокости. Они интеллигентны, но от этого их оружие не становится менее смертоносным. Так-то.

Я в полном замешательстве отошла и направилась к ближайшему костру, помогать с приготовлением ужина.

Ночь прошла на удивление спокойно. Ожидаемого нападения разбойников не произошло, и я повеселела. Риндел, наоборот, помрачнел. Мы свернули лагерь и двинулись к Деми-рету. С каждым шагом наш начальник обоза нервничал все больше.

– В чем дело? – поинтересовалась я.

– Меня беспокоит, что все идет слишком гладко, слишком легко. На всем пути (а из Риранда мы вышли два десятидневья тому назад!) нам не встретился ни один мало-мальски разбойничий отряд. Я вожу караваны уже целое десятилетие, и никогда наш путь не был таким простым. Так не бывает!

– Может быть, королевские отряды, наконец, начали выполнять свои обязанности, – предположила я, – и конкретно эта дорога очищена от бандитов?

Риндел упрямо покачал головой.

– Так не бывает, – повторил он. – Даже если королевские отряды занялись делом, что само по себе является смехотворным предположением, я совершенно точно знаю, что сюда они не заглядывают. Это так же глупо как посадить в Деми-рете губернатора.

– Но ведь он там есть, – возразила я.

– Да, но только на словах. Попробовал бы он хоть раз применить власть или ввести пошлины. Это немедленно вызвало бы бунт. Вся эта атмосфера свободы в Деми-рете и его окрестностях укоренилась уже настолько прочно, что попытаться ограничить ее сейчас равносильно попытке ткнуть факелом в бочку пороха. Так что королевские отряды сюда нос не сунут, они прекрасно понимают, что здесь им не будут рады.

Я фыркнула

– Так вот, имея за плечами богатый опыт караванных путешествий, – продолжил Риндел, – я совершенно уверен, что что-то здесь не так. И я посоветовал бы всем, – повысил он голос, – быть настороже и держать оружие наготове.