Жена по завещанию

Как бы там ни было, но уснуть, слушая подвывания этого существа я не смогу. И только из этих соображений, а не потому что мне, упаси Боже, стало его жаль, я решила попробовать ему помочь.

— Итак. Слушай меня внимательно, волчара! На меня. Не скалиться. Не рычать. Не кусаться. Не вырываться. Быть послушным мальчиком…или девочкой, фиг тебя разберёшь, лохматый. Тогда я подумаю и может быть смогу чем-то помочь. Уяснило, чудище?

Не знаю, может безумие заразно? Может я подхватила его от местных жителей? Стою в простыни, посреди затерянной в лесах деревушки, рядом чёрная туша неизвестного науке животного, я веду с ним задушевные беседы и планирую стать ветеринаром.

Если конечно мне будет кого лечить. Потому как животное захрипело и больше признаков разумности не подавало. Вообще никаких признаков!

Я влетела в дом. В закутке с ведрами отыскала брошенные мной тряпки. Схватила ведро и чуть не опрокинула на себя. Что дальше? Кажется на краю бадейки для мытья видела старые ножницы. Тяжелые, с искусно украшенной рукояткой. Раритетные. Надо будет прихватить с собой, когда буду выбираться из окружения, они мне пригодятся.

На улице луна давала достаточно света, чтобы понять: дело плохо. Ну во — первых, я совершенно не знаю как лечат волков-мутантов. Во- вторых: я вообще не знаю как лечат! Я лингвист! Я не умею обрабатывать раны! Мои познании в медицине ограничиваются просмотрами сериалов про неотложку. Но кричать «Сестра, мы его теряем! Тампон, зажим. Зашиваем.» мне абсолютно некому.

С опаской я приблизилась к туше. Дыхание было рваное, с большими промежутками. Вроде без сознания. Это хорошо. Не хочется, чтобы мне откусили руку, когда я попытаюсь дотронуться до него.

Так…Куда этот Брюс попал дубиной? Вроде по загривку. Тут все чёрное! Не поймёшь, где шерсть, где рана.

Тогда, пожалуй, начнём с этого…

Через полчаса я довольно рассматривала результат своей работы. Было трудно, но я справилась! Ножницы хоть и старые, но работали на отлично. Умели же раньше делать.

Рядом со мной высилась гора стриженной шерсти. Продам селянкам. Пусть носки себе вяжут. Волк и вправду был очень крупный. Я не маленькая ростом. Но он был выше талии. А уж встав на задние лапы, вообще на две головы больше меня.

Но сейчас это чудовище лежало без признаков жизни. И я испугалась, что пока шла стрижка, он сдох. Но вот его бока едва заметно дрогнули, пропуская незначительную порцию воздуха. Жив, зараза! Живуч.

Ну значит и моё врачевание переживет!

С таким оптимистичным настроем, я взялась за дело. Ощупала тело. Нашла рваную рану. Кровь сочилась, не останавливаясь. А все потому, что в ране застрял добротный кусок древесины. Хорошо, что чудовище в отключке. Я смогла вытащить деревяшку. И кое-как промыла рану. Перевязка отняла у меня последние силы.

И я рухнула прямо тут, рядом с этой тушей.

А в скором времени я поняла, что дико замёрзла! И собрав себя в кулак, поползла в дом. Кровать показалась мне невероятно удобной. Подушка — мягчайшее облако. И я уснула, едва коснулась головой.

Какая зараза не выключила будильник?! И какой идиот додумался поставить на звонок этот противный звук?!

Я не хотела открывать глаза. Но настойчивые звуки проникали сквозь остатки дрёмы.

У кого то звонил телефон: «динь- динь- дин!» Резкий, звон, словно звонок станинного колокольчика.

И у кого-то срабатывал будильник. Грубый, низкий рык. Ещё. И ещё…

И тут я подскочила на постели! Мигом перед глазами пронеслись события вчерашнего дня.

Авария, чудовище, неудачное сожжение на костре, ночная операция…

Ясно теперь! Это не телефон! Это трезвонит колокольчик на калитке. И не будильник вибрирует! Это чудовище Даннотара рычит на звонящего. Хороший пёсик! Я бы ещё и команду «Фас» дала! Чтобы руку, терзающую звонок, откусил по самое некуда!

Пришлось вставать и заматываться в простынь. На выходе из дома, все в той же позе лежал волк и утробно рычал. Я осмотрела результат вчерашней ночной стрижки и порадовалась! Теперь он не такой лохматый!

Хотя меньше размером он не стал. На чем отъелся, монстр? На таких, как я? Заблудившихся в лесу?

Проходя мимо, подавила в себе желание пнуть его. Не хорошо как-то. Все таки он ранен. А то, что хотел съесть меня, так в том виновата природа этого хищника. Но пнуть хотелось. Ладно. Пну того, кто с утра по раньше трезвонит в дверь.

Отворила калитку и рявкнула:

— Что надо?

Женщина, в добротном сарафане и платке на плечах, отпрыгнула на добрые пару метров. От страха. Лицо побелело и нижняя губа затряслась. Женщина стала бормотать молитвы и неистово креститься.

Я ее прекрасно понимаю! Ну а вы бы не начали креститься, если бы вам открыла дверь лохматая, рыжая женщина, в простыне, заляпанной кровью? Хотя я предпочитаю думать, что мои волосы красивого, насыщенного медного цвета. И они отлично оттеняли мои карие глаза. Но селянка в моих глазах красоты не видела. Она вообще мечтала оказаться где угодно, но не здесь, у моей калитки.

Трясущимися руками она достала платок из кармана и вытряхнув из него монету, явно золотую, бросила ее к моим ногам.

— Вот Госпожа Ведьма. Вам. За сына моего…

И тут только я увидела, что из-за угла выглядывает долговязый дистрофик, у которого я отжала рубаху. Он трясся и отказывался выходить, как его не выманивала мать.

— За что спасибо то?

— Так за то что вылечила, госпожа Ведьма, Тилля моего.

— От чего? С ума сошли?

— Так он же немой был. И хромой. А как вас повстречал, так и заговорил! И хромать перестал!

Женщина ещё что-то бормотала невразумительное, а сама пятилась, явно намереваясь схорониться там же, где и ее исцелённый сынок.

— Ты, вот что, дорогая. Как тебя?

— Медди, госпожа Ведьма!

— Проклятие было на сыне твоём. Сняла я его… За это…Мне одежду принеси и поесть! А то голодная ведьма знаешь, ли, может передумать и вновь проклясть!

— Я мигом, госпожа Ведьма!

— Угу…Одна нога там, другая — тут. Ясно?

Женщину перекосило. Она не могла представить, как надо оставить ногу здесь. С сомнением осматривала ее через длиннополый сарафан.

— Вот дура… — я сокрушенно покачала головой. — Не нужны мне твои ноги! Хочу, чтобы ты порасторопнее была!

Медди повеселела и перекрестившись ещё раз, кинулась прочь. Я же подобрав золотую монету, побрела в дом. Вот перекушу и переоденусь и буду выбираться отсюда.

Чудовище, завидев меня оскалилось и зарычало. А когда я стала пробираться мимо, так вообще щелкнуло зубами аккурат у моей ноги! За что и получил пинок по морде. Не сильный. Но обидный. А нечего зубами щёлкать! Я не Красная Шапочка, съесть себя не позволю!