Страница 12 из 14
Глава 4
Бегство от противника — почти всегда слабая позиция, признак проигранного сражения, особенно, когда солдат охватила паника.
А вот убегать с целью сманеврировать и нанести новый удар в неожиданном месте — совсем другое дело.
Помнится, в училище пичкали всякими байками из жизни великих полководцев. Про Нельсона одноглазого рассказывали, что когда ему доложили, мол, на горизонте превосходящие силы противника, он приставил подзорную трубу к выбитому глазу и заявил, что ни видит никакого превосходства.
Но к нашей ситуации больше подходит история про Александра Васильевича, свет Суворова. В одном из боёв противник был силён и крепко вдарил по суворовским богатырям. Те не выдержали и давай отрицательно наступать в сторону собственных тылов. А Суворов вместе со своими солдатушками бежит, да прикрикивает — «Веселей, братцы, веселей! Заманивай!».
Солдаты понять ничего не могут, что же их командир творит. А Суворов, знай себе, — «Заманивай!».
Добежал до какого то одному ему ведомого рубежа, когда решил, что преследующий их враг несколько выдохся бежать за ними взапуски, развернулся, махнул шпагой:
— В атаку, орлы! Бей басурмана!
И побежал со своей шпагой на врага.
Богатыри переглянулись, почесали репы — непорядок, командир один в атаку пошёл. Развернулись и вдарили штыками.
Я вот не раз думал, а, может, Александр Васильевич, и сам из наших будет? В смысле, из попаданцев? Сами посудите, показуху армейскую терпеть не мог, к солдатам по-человечески относился, не то, что большинство офицеров в его время — чуть что — кулаком в морду или под розги за малейшую провинность. Кашу из солдатского котла ел, сам со своими чудо-богатырями и в марш-броски, и в бой бок о бок ходил. На авось не полагался, а занимался тактическим тренингом.
Мы бежим, или правильнее сказать, тактически перемещаемся, чтобы оставить преследующего нас врага позади и снова вырваться на оперативный простор японских тылов.
Ну, как бежим? С конями и тачанками по предгорьям, заросшим густым лесом не сильно побегаешь. Но стараемся выжимать максимум и придерживать хороший темп.
Преследователю тоже не позавидуешь.
За нами гонятся два пехотных батальона из 5-й бригады Ямагучи. Навскидку человек пятьсот, может, больше.
Лобовой дневной бой с превосходящими силами в условиях ограниченного маневра для нашего мобильного отряда нам не выиграть, даже при наличии пулемётов, боезапас которых уже изрядно поредел, а пополнять его негде — японские патроны для наших «максимов» не годятся.
Поэтому вредим по мелкому — оставляем ловушки: волчьи ямы на тропах, несколько растяжек с гранатами, запас которых тоже недостаточен. Нескольких лучших стрелков я отрядил в отрядные «кукушки» — забирается такой снайпер в своей «лохматке» на дерево и садит по противнику, который не ожидал боевых действий на разных плоскостях.
Спасибо за идею Маннергейму — глядя на тролля, вспомнил о придумке его аналога из нашего мира времён «Зимней» войны. В моём мире она сработала против Красной армии, а здесь — на пользу России.
И пусть сами финны говорили, что мол — это всё сказки, не было никаких «кукушек», причём в товарных количествах, я предпочитал верить рассказам фронтовиков.
Времени на отдых почти не остаётся — мы петляем и тратим время на устройство ловушек, а противник преследует нас, более или менее, по прямой. Зато мы движемся и днём, и ночью, а японцы по ночам не воюют.
— Николай Михалыч, мы так и будем, подобно лисе убегать от охотника? — Карл Густавович присаживается на поваленный ствол кедра во время короткого привала-передышки.
Я ждал этого вопроса и уже подготовился.
— Мы не просто убегаем, Карл Густавович. Смотрите. — Я достал карту и обвёл наше примерное местоположение на этот день — юго-западные отроги Цяньшаня. — А вот здесь, по данным нашей собственной разведки, — я крестиком пометил селение Сюянь, — квартирует 21-й пехотный полк 5-й дивизии японцев.
— Предлагаете атаковать их? — Тролль задумчиво подёргал усы. — Попахивает безумием. Нас всего шесть десятков, даже при четырёх пулемётах.
— Возможно, это было бы самоубийством, учини мы такой манёвр среди белого дня. Но ночью…
Глаза Маннергейма зажглись блеском азарта. Он хлопнул меня по плечу, чуть не свалив с кедрового ствола на землю.
— С вами не соскучишься господин штабс-ротмистр. Что, ж, приступим к планированию операции?
Мы склоняемся над картой. Как говорится, дна голова хорошо — две лучше.
Скинуть преследователей с нашего следа так и не удалось, но получилось значительно оторваться от них, что стоило нам двух бессонных ночей и беспрерывного движения.
21-й пехотный полк полностью занял китайскую деревеньку Сюянь. Фанзы пошли под квартиры офицерскому составу, сараи, хлева, и прочие хозяйственные службы приняли сержантский и рядовой состав японцев.
Хозяева? Китайцев японское командование просто отселило подальше — в шалаши и какие-то самодельные халабуды в полях. Тем лучше, мирным жителям ничего не грозит, под наш огонь не попадут.
По границам деревни выставлены часовые, на дорогах, на въезде и выезде — настоящие блокпосты: барьеры из мешков с песком и землёй, шлагбаумы. В полночь караулы сменились.
Что ж у нас есть пара часов до новой смены. Отряд разбит на группы, каждая из которых имеет свой маневр и задачу.
Смотрю на часы — пора.
Дотрагиваюсь до плеча Скоробута, ординарец рядом со мной и исполняет роль транслятора приказов. Он понимает без слов.
Резкий трещащий крик коростеля трижды разносится над ночной деревней. Почти бесшумно щёлкают арбалеты моих бойцов. Оседают без вскриков наземь пронзённые смертельными стрелами японские часовые. Некоторых, впрочем, моим ребятам приходится снимать ножами — часовых у японцев оказалось поболее, чем у нас арбалетов.
С разных концов деревни доносятся ответные крики коростелей. Часовые, в том числе, и на блокпостах, больше не проблема.
Входим в деревню с разных концов. Тачанки занимают свои позиции, выверяют сектора обстрела.
Тем временем на соломенные крыши фанз и прочих строений летят горящие факела, а в окна особо богатых домов — вряд ли командование полка станет на постой а лачугах бедняков — гранаты. Бойцы берут под прицел окна и двери.
Грохочут взрывы. Огонь с треском и рёвом разгорается всё сильнее, охватывая не только крыши, но перескакивая на стены зданий и соседние строения.