Страница 97 из 146
Тем временем, эти левые окажутся прижатыми спиной к стене между партизанской войной и репрессиями, между БР и государством. Пока вся Италия поднимает тост за победу на выборах, идите и раните депутата ДС Массимо де Каролиса в Милане...</p>
<p>
Однако эти действия не изолируют нас. Наоборот. Мы растем, мы там, и мы останемся там на долгие годы.</p>
<p>
Вы растете как организация, но все чаще оказываетесь в меньшинстве в движении. Можете ли вы сказать, что вы когда-нибудь были главным?</p>
<p>
Нет, это правда. Но вы должны понимать, если вы говорите о меньшинстве и лидерстве. Кто был лидером реального движения в период с 75-го по 77-й год? Никто. Оно не вписывается в известные категории, его поведение радикально и не может быть отнесено к традиции. Многие отделываются термином «антагонистический пролетариат метрополии», прекрасным выражением, которое ничего не значит, это контейнер, куда можно положить или найти все, что угодно. Мы вкладываем стратегию вооруженной борьбы, центр тяжести которой находится в единстве авангарда в сражающейся коммунистической партии. Мы не сможем пойти дальше этого.</p>
<p>
Многие из вас считают, что в то время у вас были разногласия по поводу того, какой линии придерживаться.</p>
<p>
Учтите, это реконструкция задним числом. С определенного момента, в конце 80-х годов, история БР стала выглядеть как дело, отмеченное различными индивидуальностями и личными маршрутами. На мой взгляд, это было не так. Наша сила была необыкновенной, потому что у нас была общая линия, которую разделяли все.</p>
<p>
Была ли она вашей?</p>
<p>
Это была линия БР.</p>
<p>
К этому мы еще вернемся. Но момент, на который вы также намекаете, заключается в том, что во второй половине 1970-х годов радикальными социальными фигурами были уже не рабочие, а молодежь, рабочие и студенты в кварталах. Такие фигуры, как Уолтер А Ласиа, которого некоторые из вас не хотели или не могли понять.</p>
<p>
Вальтер был очень молодым товарищем, почти мальчиком, с необыкновенным пониманием социальной напряженности тех лет. Он происходил из семьи «синих воротничков» в Сесто-Сан-Джованни, из PCI. Там было много мальчиков его возраста и происхождения. И хотя они были студентами, они, как правило, сразу же принимали жесткую точку зрения рабочего класса. Для Уолтера это было даже более естественно, учитывая его происхождение. Я не знаю, представляет ли он собой тот молодежный рычаг из кварталов, которые формировались за пределами заводов. Я никогда не воспринимал его таким образом.</p>
<p>
Вы хорошо его знали?</p>
<p>
Да, я хорошо его знал. Я знал большинство из них, товарищей. Его прикончила милиция. Мы определили правила политического поведения, но еще не оперативного, и в этот период младшим товарищам пришлось столкнуться в разных обстоятельствах с кровавыми перестрелками, трагическими для них и для других. Это была очередь Фабрицио Пелли в Падуе, где были убиты два Миссини, это была очередь Робертино Огнибене, который, будучи раненым перед захватом, сумел выстрелить и убить маршала карабинеров Маритано. И вот настал черед Вальтера. Полиция опознала его как БР, но не знала, какую роль он играет: он жил частично в рамках закона, ходил в дом родителей, возможно, считал себя студентом. Полиция поймала его в этом доме во время обыска многоквартирного дома, который они окружили большими силами.</p>
<p>
Уолтер попытался бежать, когда увидел, что офицеры вошли в его комнату, у него был пистолет, он выстрелил и убил двоих из них, после чего спустился через окно. Но он был ранен, его бегство закончилось на лужайке небольшого сада напротив, он уже не мог двигаться, полицейские догнали его и даже не пытались арестовать, они выстрелили очередью и прикончили его. «Да, мы застрелили его на месте. Вы тоже не шутили, он только что убил двух коллег. Это война, господа». Так сказал один из них, который был там в тот день и спустя годы арестовал меня. Мне везло больше, когда я оказывался в подобных ситуациях, и это случалось не раз. Опыт научил меня, что не все так неизбежно, как казалось в то время. Младшие товарищи сразу шли в бой, для них бой был либо вооруженным, либо нет, они обеими ногами проскакивали предыдущий опыт. Смерть Уолтера была большой печалью. Он заслуживал другого шанса, он заслуживал того, чтобы прожить свою необыкновенную жизнь по-другому.</p>
<p>
Курчо считает, что он чувствовал себя изолированным в БР и умер от этого.</p>
<p>
Я надеюсь, он имеет в виду что-то другое. У Красных бригад много обязанностей, но не эта. Это неправда, что в БР существовал движенческий коте, который сначала игнорировался, а затем был задушен вероломной милитаристской тенденцией. Курчо руководил миланской колонной, когда некоторым товарищам, высказывавшим тезисы, более близкие к тезисам «автономии», чем к тезисам БР, было бесцеремонно предложено отправиться в другое место для их проверки. Это были Коррадо Алунни и Фабрицио Пелли из миланской колонны, которые вместе с Сузанной Ронкони позже основали Formazioni Comuniste Combattenti. В то время я был в Генуе и был очень разочарован тем, что попытка восстановить инакомыслие не была предпринята в Милане. Бичио и Коррадо были товарищами первого часа, я знал их еще до вооруженной борьбы, кажется невозможным, что не была найдена точка согласия. Правда в том, что по теории партии комбатантов БР были жесткими, все и всегда. И они останутся такими и в последующие годы. Те, кто говорил о новых социальных темах и диффузной организации, ушли в Prima Linea. Без особых результатов, мы знаем, чем это закончилось для всех.</p>
<p>
Вы хотите сказать, что все они закончили вооруженной борьбой и ничем другим? Разве некоторые из вас не стремились к «милитаризации борьбы»?</p>
<p>
Но мы не решаем, что у столкновения есть более тяжелые формы. Оно имеет. В этой борьбе гибнут люди, гибнет Уолтер, гибнет Маргарет. Мы — маленькая армия, у которой теперь есть свои потери. Перемены происходят не отсюда.</p>
<p>
Но перемены есть. Как бы вы его определили? И как она происходит?</p>
<p>
Я могу сказать, когда это происходит: во время Туринского процесса над БР, который начался в мае 76-го и продолжался почти два года. Впервые государство использовало процесс в политических целях, а товарищи в клетках ответили «партизанским процессом». С этого момента, правда, возникла опасность самореферентности наших крайних действий: судят ли авангард? Если авангард ответит ударом на удар, то он будет во главе движения. Такой способ рассуждения таит в себе опасность солипсизма.</p>