Страница 113 из 124
<p>
Теперь мы понимаем, что гендерный антагонизм имеет совершенно иное измерение, чем классовый антагонизм. Более того, приравнивая эти два понятия, мужское превосходство сознательно хотят зафиксировать на вечные времена; сознательно подавляя экзистенциальный избыточный труд женщин, который продолжает существовать вне всех отношений господства. Классовые антагонизмы несут в себе, по крайней мере в перспективе, возможность их упразднения. Не существует никакого исторического закона, никакой неизменности, которая заставляла бы человека эксплуатировать человека. Единственный непреложный факт, однако, заключается в том, что оба пола никогда не будут равны. Мужчина никогда не станет мерой всех вещей, если он не уничтожит женский пол с присущей ему способностью. Это желание скрыто в его столь же агрессивном и навязчивом стремлении аннулировать, ассимилировать расхождение полов с помощью средств технологического воспроизводства, чтобы живая женщина в конце концов стала ненужной. С какой целью, спрашивает он себя, он сверг богов, если не в желании быть единственным и неповторимым на земле?</p>
<p>
Здесь мы обнаруживаем поразительную согласованность, которая включает в себя революционного человека: согласованность, которая пронизывает все его контрпроекты. Официально отвергнув своих богов и их несостоятельную загробную жизнь, чтобы создать самого себя, он проворно воскрешает старые цепкие и пронзительные парадизы в этом мире в своих революционных утопиях, для своего царства является, в конце концов, от мира сего. Мы смотрим в то же самое здание мысли, только хозяин сменился. Революционер патетически провозглашает царство свободы, равенства, конец всякой эксплуатации человека человеком. Он не может иметь в виду конец эксплуатации женщин мужчинами, потому что этот конец разрывает все предыдущие революционные замыслы как макулатуру, выставляя их тем, чем они являются: мужскими левацкими идиллиями господства. Конец эксплуатации женщин означает конец возможности выбивания мужской власти из экзистенциального прибавочного труда женщин. Власть без власти — таков конец исторического человека.</p>
<p>
В китайских легендах говорится, что великие мастера входят в свои образы и исчезают. Женщина не является великим мастером. Поэтому ее исчезновение никогда не будет полным. Она появляется вновь, занятая своим исчезновением.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
Новое женское движение
<p>
Перевод с немецкого</p>
<p>
</p>
<p>
Все личное — политическое» — один из центральных лозунгов нового женского движения с конца 1960-х годов. Он выражает сочетание субъективного опыта угнетения с политическими требованиями, из которых это движение изначально черпало свою политическую взрывную силу. Личное давление было сильной движущей силой для требования социальных и политических потрясений.</p>
<p>
В первой большой кампании за отмену § 218, начатой новым женским движением в 1971 году, практическая поддержка женщин, желающих сделать аборт (например, поездки в Голландию, где действовал более либеральный закон об абортах), сочеталась с требованием права женщин на самоопределение и в то же время атаковала эксплуатацию и дискриминацию женщин в патриархальном обществе через двойную нагрузку, насилие над женщинами, оплату по легким зарплатным группам и т.д. Женская кампания была также политической кампанией. Женщины признали социальные причины своего ранее индивидуально воспринимаемого угнетения и потребовали изменений в частной и общественной жизни.</p>
<p>
Из потребности в автономных пространствах, свободных от репрессий, куда мужчины не имеют доступа, в течение 70-х годов развивается широкая сеть женских проектов; основываются женские центры, женские кафе и женские книжные магазины. Когда в середине 70-х годов насилие в отношении женщин стало одним из центральных вопросов женского движения, женщины создают центры экстренной помощи и женские приюты для поддержки и защиты избитых и изнасилованных женщин.</p>
<p>
Чем больше разочаровывались надежды на быстрые изменения как в частной, так и в общественной сфере, тем больше женщины уходили в эти структуры, обеспечивающие защиту от прямого сексистского угнетения. Цель и надежды на изменения в обществе в целом отошли на второй план. Некоторые женщины использовали свои силы, чтобы облегчить участь тех, кто подвергался прямому насилию; другие отделяли себя от патриархального общества, занимались магией и спиритизмом в поисках корней женской идентичности и ролевых моделей, идеологизировали естественное женское миролюбие и новую внутреннюю сущность.</p>
<p>
К 1980-м годам женское движение раздробилось и потеряло свою привлекательность для многих. В то же время женщины, работающие в смешанных левых группах, подхватили феминистское содержание. В качестве примера можно привести дискуссии в центральноамериканских группах о положении женщин в Никарагуа после победы освободительного движения.</p>
<p>
Но требования женского движения были подхвачены и государственными структурами, например, агентствами равенства, которые ставят своей целью определенную степень эмансипации женщин и стремятся интегрировать радикальные позиции из женского движения.</p>
<p>
Лесбиянки, которые составляли решающую часть женского движения в течение 1970-х годов, также развивали свои собственные структуры и позиции, хотя продолжалось сотрудничество с женщинами из смешанных политических контекстов.</p>
<p>
Красная Зора относится к женскому движению из самовосприятия его участников как феминисток, но в то же время критикует его ограниченность и сведение к специфическим женским проблемам. При первых нападениях и женщины из Революционных ячеек, и «Красная зора» поддержали кампанию против § 218. Однако в своем интервью в июне 1984 года женщины из «Красной зоры» заявляют.</p>