Страница 111 из 124
<p>
Совершенно без тени — это черная армия женщин, которая ежедневно исчезает в домах белого господства. Как только она переступает порог, ее буквально пожирают, лишая физической субстанции и человеческого присутствия. Святое семейство из патриархата группируется вокруг работы черного женского персонала таким образом, что навязчиво и без усилий превращает черные тела в абсолютные пустоты, а души — в мертвые описи без имен. Согласно Гегелю, динамика отношений между хозяином и служанкой заложена в постоянном стремлении стереть сознание служанки. В этом отношении расшифровывается парадокс, что из всех вещей, существа, которые наиболее радикально обесценены и наиболее решительно разделены на социально-политической территории, в свою очередь, включены в самую частную, самую интимную и самую священную сферу белых господ и вынуждены отрабатывать все свое воспроизводство. Как бессознательные существа, чей взгляд ничего не значит.</p>
<p>
Домашнее обслуживание — это тотальный институт, говорит Нобенгази Кота. Домашний труд бесшовный, без временных контуров, без свободного пространства, без места уединения, которое необходимо каждой человеческой личности. Домашние работники перемещаются непрерывно, полностью изолированы и постоянно контролируются на чужой и враждебной орбите, которая не подчиняется никаким правилам, кроме правил произвола господства.</p>
<p>
Домохозяйка осуждается как худший работодатель в стране. Она заставляет своих слуг работать в среднем семьдесят два часа в неделю и платит им столько, сколько может выжать из своей домашней казны после оплаты бакалейщика, мясника и так далее. Хотя это старая жалоба черных слуг из США, и в ней белые домохозяйки ошибочно обвиняются исключительно в историческом и тотальном институте домашней работы, она очень точно отражает условия труда более восьмисот тысяч горничных в Южной Африке сегодня, особенно спящих домохозяек. Горничная равно девочка, равно уничижительное клеймо хозяина на горничной, на чернокожих женщинах всех возрастов, преимущественно единственных кормильцев в среднем семи человек, прикрепленных к ним. Некоторые из них работают более восьмидесяти часов в неделю — безграничная пустыня работы без каких-либо гарантий, без медицинского, социального страхования или страхования по старости. Если они серьезно заболевают или стареют, сообщает Эллен Кузвайо, они часто попадают в транзитные лагеря для полностью обездоленных чернокожих на пути к депортации.</p>
<p>
Интернирование как гендерная перспектива женщин является самым острым инструментом режима СА в отношении трудовой и демографической политики чернокожих женщин. Их неумеренная эксплуатация в пограничных отраслях и на полевых работах уже в значительной степени осуществляется из резерваций. Домашняя работа в домах белых правителей сама по себе является изоляционной тюрьмой, ограничивая многих женщин цементными камерами помещений для прислуги. Даже женское население черных гетто, так называемые женщины из Параграфа 10, имеющие гарантированные права на проживание, больше не имеют надежного плацдарма. Все более узкие и изощренные депортационные решетки выхолащивают их права и жестко отсеивают в поисках конкретной формы пригодности. Определенный контингент молодых, бездетных, незамужних, трудолюбивых, неорганизованных девушек-женщин нужен абсолютно и исключительно, то есть абсолютно эфемерное состояние женской рабочей силы, в котором уже заложено последующее исчезновение.</p>
<p>
Депортация из Южной Африки того самого пола, который производит и воспроизводит черный род, призвана всеми силами добиться резкого сокращения автохтонного населения. Две трети черных женщин уже одиноки в результате систематического разрушения их жизни. Замужнее меньшинство живет вдовьей жизнью, по крайней мере, в резервациях, где раз в год появляется мужчина в качестве гостя в вечной миграции; если он вообще появляется.</p>
<p>
Радикальное разделение полов направлено прежде всего на то, чтобы заставить серьезно сократить рождаемость и вообще блокировать появление новых черных поколений. Уже сейчас в резервациях умирает в семь раз больше новорожденных, чем в гетто. Среди умерших младенцев опять-таки на двадцать процентов больше женщин, чем мужчин, потому что строгий традиционный кодекс господства требует, чтобы, особенно в чрезвычайных ситуациях, последние женские силы переходили в мужской принцип. В этой логике смерти, в которой определенный правительством лишний аппендикс должен быть уничтожен всеми средствами, аборты, конечно, запрещены, потому что черные женщины ни в коем случае не должны владеть своим телом, и с этим запретом растет желаемое принуждение к стерилизации.</p>
<p>
В мире существует поистине жестокий репертуар государственных мер контроля рождаемости и демографической политики. По тщательно продуманному и жестокому интернированию женщин мы не знаем аналогов. Это беспрецедентно. Однако чернокожие женщины не исчезают в резервациях только потому, что их туда помещают. Они становятся невидимыми и полностью исключаются из социального восприятия благодаря своей работе: женской работе, которая не означает женский наемный труд. Наемный труд регистрируется, измеряется и оценивается даже на самых низких позициях. Он появляется на рынке труда и придает своему носителю определенную значимость. Производство видов в самом широком смысле, напротив, происходит в абсолютной тысячелетней тьме; оно предстает не как труд, а как проклятие. В общепринятом координатном кресте политической экономии это явление ошибочно переводится как докапиталистическое. Благодаря сохранению докапиталистического сектора, из которого все больше извлекался мужской труд и в котором должны были доминировать женщины, присвоение труда стало возможным при невероятно низких затратах. Издержки, которые обычно несет капиталист, несли исключительно докапиталистический сектор. Говоря простым языком, женщины обеспечивают то, что в других странах называется страхованием по безработице, пенсионными фондами, образованием и подготовкой новых работников, медицинским обслуживанием и оплатой больничных листов. (Айви Мацепе).</p>
<p>
Это все еще не исчерпывающее определение женского труда. Однако бросается в глаза, что вышеупомянутые системы ухода в основном и всегда обеспечиваются женщинами, исторически варьируется только степень. Это ни в коем случае не докапиталистическая система, наоборот. Это вершина капиталистической рациональности — сделать все возрастающую армию человеческой рабочей силы бесполезной, потому что машина эксплуатации требует все большего количества неоплаченного труда. Важно отметить, что в этом контексте говорят о феминизации труда, потому что полное, абсолютно безвозмездное извлечение женского труда является оригинальной моделью для получения тотальной сверхприбыли. Мы понимаем, что сексизм является матрицей58 для расизма.</p>
<p>
И поэтому в своей женской политике режим СА не опирается на богатый докапиталистический жизненный и производственный контекст черных племен, а безжалостно и бесконечно жестоко устраняет его. Резервации являются насильственными капиталистическими неологизмами и по своей структуре столь же современны, сколь и разрушительны. Через них связь между производством и воспроизводством намеренно разрывается не только пространственно, но и с точки зрения извлечения стоимости; ведь непомерная прибыль может быть извлечена через радикальное отрицание затрат на воспроизводство.</p>