Страница 108 из 124
<p>
Единственное, что я вижу перед собой, это следующая сцена: мы все выпрыгиваем из банка в автобус Volkswagen, который ждет нас с включенным двигателем. Водитель увеличивает обороты двигателя и заезжает за следующий поворот так быстро, что на мгновение автобус балансирует на двух колесах, и мы грозим опрокинуться. Пока мы переодеваемся в приготовленную одежду, я замечаю глубокий порез на бедре Кристы. Она совершенно спокойна и в мгновение ока отрывает откуда-то полоску ткани, туго перевязывает ее вокруг бедра, а затем продолжает переодеваться в новую одежду, как и все мы, как будто ничего не произошло. Из-за этого глубокого пореза Криста — единственная из нас, кого позже осудили за ограбление банка, а травму использовали как косвенную улику. Переодевшись, мы расходимся, и я сажусь в автобус с еще одним человеком из нашей группы. Деньги, полученные в результате ограбления банка, мы несем в пластиковом пакете, как будто только что пришли за покупками в супермаркет.</p>
<p>
Во Франкфурте мы несколько раз встречались с Вильфридом «Бони» Бойсом и Бригиттой Куэльманн. Они как раз занимались организацией собственной нелегальной структуры и созданием Революционных ячеек (RZ). У них были политические и организационные идеи, которые отличались от идей RAF. Они считали важным, чтобы все члены РЗ</p>
<p>
</p>
<p>
оставались легальными как можно дольше, оставались в своих обычных условиях и продолжали ходить на работу. Уже по одежде, которую они носили, можно было понять, что они были на другом типе «левых». Мы считали всю эту сцену невозможной, несерьезной. Мы думали, что они только играют с идеей революции, не имея никакого реального интереса к тому, чтобы сделать что-то практическое. Мы были убеждены, что их концепция дает Управлению по защите конституции слишком большие возможности для проникновения к ним.</p>
<p>
Мы обсуждали проведение скоординированных действий с РЗ из-за военного путча в Чили в сентябре 1973 года. Мы из RAF хотели атаковать под прикрытием транспорты с оружием, которые направлялись в Чили через порты Гамбурга и Бремерхафена. В итоге нам пришлось отказаться от этих планов, так как подобная операция потребовала бы от нас концентрации всех наших сил и, следовательно, еще больше отдалила бы нас от нашей цели — освобождения заключенных. Итак, в ноябре 1973 года AZ провела свою первую операцию против американских филиалов ITI в Западной Германии из-за их поддержки военного переворота против чилийского правительства. Бриджит и «Бони» также помогли нам заполучить оружие. Почти три года спустя они оба погибли в Энтеббе, где израильское военное подразделение атаковало самолет Air France, угнанный палестинским отрядом коммандос, в который входили «Bony» и Бриджит. Угонщики требовали освобождения 53 заключенных в разных странах, включая шестерых из Западной Германии. Все члены отряда погибли в аэропорту Энтеббе. Когда потом газеты сообщили, что пассажиров разделили на евреев и неевреев, я не мог в это поверить. Мне показалось, что это обычная ложь прессы. Только позже я начал задумываться о том, как трудно пройти между антисемитизмом и антисионизмом.</p>
<p>
У нас не было никаких контактов с Движением 2 июня, конгломератом различных воинствующих групп в Берлине, которые объединились в начале 1972 года. Мы сами никогда не ездили в Берлин, но знали, что между Андреасом и Гудрун и членами «Движения 2 июня» были ожесточенные споры о критериях, по которым определялись политические операции, которые закончились тем, что они разошлись в разные стороны. RAF назвал «Движение 2 июня» популистским, сказав, что они «искали только аплодисменты людей». RAF хотел проводить стратегические операции, направленные против центров власти, в частности, против США, которые «вели себя так, словно находились в колонии» в Западной Германии.</p>
<p>
Двое из нас отправились в Италию, чтобы встретиться с товарищами из «Красных бригад». Я с другим человеком поехал во Францию, чтобы поговорить с членами вооруженной организации из Португалии, которые попросили о встрече с нами, потому что им нужна была помощь в подделке документов. Мы говорили друг с другом по-французски, которым я владел довольно хорошо. Тем не менее, было трудно понять друг друга, потому что французский язык, на котором говорили два товарища из Португалии, звучал довольно по-португальски, и их манера выражаться тоже была нам незнакома. Их язык состоял из смеси маоистско-марксистской лексики, которую мы так не использовали. И еще меньше мы знали о том, что они нам говорили: они в основном организовывались в португальской колониальной армии. Оба товарища уже участвовали в войне в Африке, хотя они были еще молоды, примерно того же возраста, что и мы, только чуть больше двадцати. Они говорили, что именно оттуда пришли силы для свержения португальского режима Салазара. Они работали вместе с африканскими освободительными движениями в Анголе, Мозамбике и Гвинее-Бисау.</p>
<p>
В основном мы проводим акты саботажа. Многие товарищи из нашей организации были замучены и убиты. Но борьба долго не продлится, фашистский колониальный режим скоро падет. Вести политическую работу в армии — это то, что мы даже не могли себе представить. Армии всегда были частью другой стороны. Во время войны во Вьетнаме американские солдаты находили помощь среди немецких левых, чтобы дезертировать, но то, что мы сейчас услышали от этих португальцев, показалось нам чуждым.</p>
<p>
Мы встретились на улице, а затем отправились в парк на прогулку. Вдвоем они постоянно нервно наблюдали за окружающей нас местностью. Я передал им документы о подделке после того, как объяснил основы наших методов. Перевести все было несложно: они сказали, что уже организовали это. «Вам нужно оружие?» — спросили они. Они сказали, что одной из их важнейших задач было снабжение африканских освободительных движений оружием, которое они украли из запасов португальской армии. Они могли бы достать что-нибудь для нас, если бы мы захотели.</p>
<p>
Мы договорились встретиться с ними через несколько недель, но из этой встречи ничего не вышло.</p>
<p>
Осенью 1973 года какой-то парень в Гамбурге, который снял для нас квартиру, написал на нас донос. Гамбургское управление по защите конституции решило не арестовывать первого вошедшего в квартиру, а вести за ней длительное наблюдение, чтобы выявить всех, кто живет нелегально, и затем поймать их всех вместе в ходе одной большой операции. Петля затягивалась все туже и туже.</p>
<p>
Однажды мы с Кей ехали в машине по Кельну. Я вел машину. Вдруг я увидел в зеркало заднего вида машину позади нас, в которой сидели два парня, от одного взгляда на которых у меня кровь стыла в жилах. Я поняла, что это свиньи. С этого момента мы стали систематически проверять, проезжают ли мимо нас машины или останавливаются рядом с нами. Через некоторое время стало ясно, что за нами наблюдает большой отряд мощных машин. Мы задумались о том, как нам сбежать. Мы не так часто бывали в Кельне и не знали дороги, и единственное, что нам пришло в голову, — это поехать в подземный гараж у собора.</p>