Кузница душ

Альба поежилась.

— И что с этим делать? Не спать?

— Да нет, — с некоторым удивлением отозвался менталист. — От затаскивания в чужое поле, неважно, ментальное или вот такое вот поле псевдореальности, можно защитить. Не только своевременным пробуждением, — уточнил он. — Но по возращению в Выховец помимо работы с вашими индивидуальными планами и анализа всего произошедшего будем разбираться с Елизаветой, ее историей и другими зеркалами. Их, я думаю, действительно несколько, и одно точно находится недалеко от города.

— И о нем кто-то знает из магов, — заметила Амири.

— Да. Потому сохраняйте бдительность и присматривайте друг за другом. Если воздействие спиральное, возможно оно затронет не только Альбу. Если это произойдет — обращайтесь сразу ко мне.

— Да, магистр, — ответили все четверо почти одновременно.

— Отдыхайте. Альба, подойдешь после ужина.

Пришедшая кивнула, и, подхватив висла на руки, направилась к дальнему углу лагеря, откуда доносились звуки лютни. За крайней палаткой Харальд играл Далии и еще нескольким адептам.

Хотелось расслабиться и не о чем не думать.

Ужин отличался от обеда только тем, что от костра во время его приготовления доносились ругательства и мрачные комментарии декана. Готовили Ганс сотоварищи, и, судя по всему, приготовлению ужинов на кострах недобоевых магов не учили.

Альба, как и просил менталист, подошла к нему едва вымыла свою тарелку и приборы.

Тот кивнул, и, прихватив с собой рюкзак, указал ей на выход из лагеря.

— Есть вещи, которыми проще заниматься за кругом защиты, в подходящих для этого местах.

Альба нашла взглядом Моро — тот о чем-то беседовал с деканом, и, несколько успокоенная тем, что человек-хамелеон был на виду, кивнула.

Отошли они, правда, не очень далеко — ниже по течению реки была небольшая поляна, в углу которой даже обнаружилось кострище. Альба видела по ее периметру слабые щиты, совсем иные, чем вокруг лагеря.

Теор поставил свою ношу на бревно около костра, и повернулся к Пришедшей:

— Альба, перед тем, как я выстрою щиты, я хочу рассказать об одной традиции нашего мира.

Альба несколько напряглась. Темнота, лес, не до конца ушедшая с «внутреннего моря» черная пленка страха висла и вообще вся эта история с зеркалом давила на разум. Менталисту она старалась доверять, но у всего были пределы.

— Ты спросила у меня, празднуют ли у нас день рождения человека, — продолжил Теор, — и я ответил, что празднуют день имянаречения. Ты своего не знаешь. В вашем мире иные традиции, и это нормально. Но на самом деле я не совсем прав — день рождения у нас отмечают. Один раз, в тот самый день, когда дитя появляется на свет. И есть одна непреложная традиция, которая, насколько я знаю, бытует даже на Огненной земле. У нас принято сажать дерево при рождении нового человека. Отдавать дань миру, который питает нас всех. Укореняя того, кто будет жить здесь. Молясь — или нет — самым разным богам.

Альба сглотнула — и кивнула, не совсем понимая, что из этого следует. Определенно, не лучшее место и время для лекции подобного типа.

— Я взял на себя смелость предположить, что ты захочешь разделить эту традицию, — продолжил менталист.

И достал из рюкзака совсем небольшой саженец, потягивая его Альбе.

— В Измененном лесу не везде может прорасти молодая поросль, но если найти такое место, то точно можно сказать, что такое дерево будет обладать удивительной судьбой хотя бы от того, где именно растет.

Альба с удивлением и некоторым сомнением взяла в руки тонкое, совсем крохотное не дерево даже, а что — черенок?

— Я… Спасибо, — она улыбнулась, поборов растерянность. — А… Скажите, как его сажать? Просто яму выкопать? У нас… В общем, мне этого не доводилось делать.

Вместо ответа Теор достал лопатку из рюкзака.

— Идем, — он поманил за собой. — Это не то, что можно просто рассказать.

Менталист не призывал шаров света, и Альба сейчас была этому рада.

Темнота на поляне казалось уютной. Все осталось позади — все тревоги, мирно свернувшийся у рюкзака Теора новообретенный питомец, зеркала, расследование… Вообще все.

С каждым шагом в темноту к краю поляны, освещенному лишь немного выглянувшей из-за туч луной, Альба словно бы уходила и прочь от всего, и приближалась куда-то. К себе? К чему-то, чего не знала?

Она никогда не сажала деревьев. Никогда — и сейчас только помогала менталисту, молчаливыми образами показывающему, что нужно делать.Тихое, совместное — и очень искренне дело. Альбе не давалась природная магия, и она лишь желала, утрамбовывая землю, что бы это дерево жило, росло и плодоносило, как бы не сложилась ее судьба. Жило.

Теор же использовал магию природы — медленно, с жестами и явным усилием, но использовал. И это было…правильно.

Альба радовалась стоящей вокруг темноте, не уверенная в том, что смогла бы скрыть эмоции, пробирающие до мурашек. Священнодействие, свершаемое для нее. Одно это повергало в смятение… И вселяло надежду.

Когда они возвращались к кострищу, то в один момент миновали невесть как появившуюся на поляне иллюзию, скрывавшую разведенный огонь, запахи пищи, булькающий котелок и Свена, Жана и Амири.

— Ты не знаешь, когда тебе нарекли имя, — мягко ответил на ее вопрос менталист. — И я предположил, что твои друзья не будут против отметить сегодняшний день. Хочешь ли ты что-то говорить остальным — решай сама.

— Спасибо, — несколько ошарашенно ответила Альба.

— У нас принято дарить подарки, как некогда подарили имя, — заметила Амири. — И не думай отказываться, это, между прочим, оскорбление.

Альба растроганно улыбнулась.

Страхи и сомнения, с прикосновением к магии смерти во время драки с личом изредка подымавшие голову, а со дня злополучного заточения после колдовства в архиве получившие силу наконец развеялись. Развеялись на всегда — и те, которые Альба признала, и давно, и недавно, и иные, которые, кажется, были с ней всю жизнь.

Уже глубокой ночью Пришедшая, лежа на своем коврике в платке, рассеяно перебирала подарки, проводя кончиками пальцев по предметам, занявшим свои места в торбе и вне ее. И откуда только взять успели?

Восстанавливающее зелье, не риска, а иной, куда более сложный и редкий состав, способный предотвратить даже запредлельное истощение от Амири; начиненный серебряной пылью шарик, который при активации осыпал всех вокруг губительной для мертвецов пылью от Жана; пожизненный вексель на услуги магов-природников из компании «Питомцы и иные знакомцы» от Свена; и небольшой кусок горного хрусталя в золотой оправе — от Теора. Менталист заставил ее пообещать не применять усилитель без контроля — перед тем, как одним коротким, невесомым почти контактом установил защиту и отпустил спать. Альба об обещании не жалела — научится. Потом.

Дело ведь не в подарках… Совсем не в них.

Она заснула, свернувшись на коврике. Рядом мурчал Хамл, объевшийся вкуснейшего вяленого мяса и абсолютно счастливый. Снилось Альбе что-то теплое и уютное, приносившее силы и покой.

**

— Я поеду, — Драйх мрачно смотрел на разбросанные по столу кости и белесые палочки. — Однозначно.

— Сдурела? — Эльза уперлась взглядом в подругу.

— Ты веришь этой чуши? — Вагнер, подпирая собой стену, взирал на подругу и бессменного партнера по вламагу с нескрываемым удивлением.

— Это не чушь, — Драйх скрестила руки на груди. Ее короткие волосы, казалось, вились сегодня сильнее обычного. — Это сал-мива, ритуал моей родины. Я о нем работу пишу, между прочим. И магистр ле Теон убеждена что он работает. И магистр Свенсен тоже. Да даже если и нет — я дважды делала его, и дважды один и тот же результат.

Эльза покачала головой. Сняла очки, протерла, водрузила на нос и, щурясь из-за слишком слабой лампы в комнате Драйх и слишком глубоких теней, в которых терялись очертания фигур, получившихся от «гадания» подруги, принялась изучать сочетания костей и палочек под разными углами.