Страница 22 из 28
К счастью, Ницан во время вспомнил, что прибыл в Кетар-Дин по делу. Пригрозив Умнику заключением в магическом круге, он с большим сожалением оставил уютную харчевню и отправился в храм Высшего Судьи праведного, который возвышался точнехонько посередине деревни.
Если бы не уже знакомое Ницану изображение божества с двумя мечами, храм был бы неотличим от обычного дома зажиточного крестьянина. Сыщик некоторое время покружил вокруг храма и, наконец, вошел.
Впрочем, сходство с патриархальным домом закончилось, едва Ницан переступил высокий каменный порог и вошел в прохладный полумрак святилища.
В центре, освященная четырьмя факелами, возвышалась статуя Высшего Судьи праведного. Когда глаза привыкли к неяркому свету, Ницан разглядел большой каменный круг на полу, у подножья статуи – круг напоминал тот, который госпожа Нурит Барроэс нашла в тайном святилище, устроенном покойным Шу-Суэном.
Приблизившись к статуе, Ницан внимательно осмотрелся по сторонам. Поначалу ему показалось, что храм пуст, но через мгновение он заметил какое-то движение в углу помещения. Тотчас раздался негромкий голос:
– Кто ты, прибегающий к помощи Судьи? На что ты жалуешься? Как тебя зовут? Откуда ты пришел?
– Э-э… – Ницан пристальнее всмотрелся в неподвижную фигуру, стоявшую в углу. – Собственно… Меня зовут Ницан Бар-Аба, я пришел из Тель-Рефаима. А кто ты?
Человек неторопливо прошествовал к статуе. Когда он остановился перед каменным кругом, факелы вспыхнули ярче, и желтое пламя окрасилось в красный цвет. Видимо, этот эффект должен был внушить посетителю благоговейный страх. Но страха Ницан не почувствовал, скорее, он был разочарован: фокусы с пламенем он освоил еще в ранней молодости, и они его раздражали.
Стоявший перед ним мужчина был относительно молод, густые черные волосы были схвачены широкой повязкой, на которой сверкали расшитые золотыми нитями изображения скрещенных мечей. Точно такими мечами заткана была длинная туника, поверх которой служитель набросил плащ из грубой шерсти.
– Меня зовут Йона бар-Карта, – ответил служитель. – Я – жрец храма Высшего Судьи праведного… Единственный жрец, – добавил он с некоторым сожалением в голосе и провел рукой по длинной черной бороде. – Что же, все-таки, привело в наше захолустье столичного жителя? Какая несправедливость была совершена против тебя?
Ницан подумал, а не пожаловаться ли жрецу, а через него и самому богу, на мага-эксперта Лугальбанду?
– Вообще-то я просто заинтересовался культом Высшего Судьи праведного, – произнес он. – Мне сказали, что он – всего лишь ипостась Баэль-Дина, небесного судьи. Но…
– Всего лишь ипостась, вот как! – перебил его жрец, саркастически скривив губы. – Вот как! Тот, кому наши предки поклонялись сотни лет, тот, кто был единственной надеждой и защитой справедливости в несправедливом мире! Всего лишь ипостась! Конечно! Человек создал законы, понятное дело! Зачем же ему теперь грозный судья? Ведь все вокруг соблюдают законы, несправедливости отныне не существует, среди судей не бывает мздоимцев, и преступника непременно карает суровая рука властей Шенаара! Так?
– Нет, – вынужден был признать Ницан. – И среди судей попадаются взяточники, и преступники порой уходят от ответственности. Но при чем здесь Высший Судья праведный?
Йона бар-Карта некоторое время смотрел на сыщика, чуть покусывая нижнюю губу.
– Зачем вам все это? – спросил он, наконец. – Зачем вам понадобился наш старый и, главное, старомодный властитель? Сдается мне, что вы и сами имеете какое-то отношение к стражам закона. Я угадал?
Выражение лица жреца стало чрезвычайно строгим, ни дать ни взять – учитель, поймавший ученика за безуспешной попыткой сделать дверь женского туалета прозрачной. Ницан пожалел, что предавался в борьбе с происками Умника, вместо того, чтобы подготовить сколько-нибудь правдоподобное объяснение своего интереса к старому культу.
Йона бар-Карта уже приготовился, судя по всему, изгнать бесцеремонного пришельца из святилища, но тут Умнику надоело сидеть во внутреннем кармане куртки, куда сыщик затолкал его перед тем, как войти в храм. Крысенок выскочил наружу. При этом, по всей видимости, чтобы не нырять в Изнаночный Мир дважды, у него в обеих лапках красовались два бокала, доверху наполненных густым ниппурским вином. Ниппурское отличалось такой крепостью и коварным характером, что даже Ницан, при всем его опыте, относился к этому напитку с огромным уважением и называл не иначе как чудище-ниппурище.
При появлении Умника Йона бар-Карта быстро захлопнул уже открытый рот, воззрился на один из бокалов и громко проглотил слюну. «Ага! – обрадовано подумал Ницан. – Кажется, все обстоит не так плохо!» Он тотчас почувствовал к жрецу нечто вроде братского чувства – выходит, тот тоже принадлежал к тайному сообществу «Тех-Кто-Видит-Рапаитов». Вслух быстро произнес:
– Ваше преподобие, господин Йона, тут очень сильное магическое поле. А у меня от него пересыхает в горле. Не составите ли вы мне компанию – опрокинуть рюмку-другую в вашей замечательной харчевне?
Жрец впал в глубокую задумчивость. Видимо, только этим объяснялось то, что рука его сама ухватила приглянувшийся бокал. Ницан тотчас принял от Умника второй и приветственно поднял. Йона бар-Карта ответил на приветствие слишком поспешно. Собственно, это Ницан оценил его жест именно как приветствие. На самом деле верный служитель Высшего Судьи праведного просто чересчур широко двинул рукой, прежде чем опрокинуть «ниппурское».
Сморщившись от удовольствия, Йона медленно перевел дух и отдал Умнику пустой бокал.
– Эх, – с горечью произнес он. – А я от своего вылечился. Молодой был, дурак… Так что вы там говорили насчет харчевни?
– Мне кажется, сегодня уже никто не придет искать помощи в вашем храме, – ответил Ницан. – Солнце уже садится. Пойдемте, я угощаю.
Жрец снова задумался, потом вдруг сурово спросил:
– Клянешься ли ты здесь, у святой статуи Высшего Судьи праведного, что не являешься неправедным судьей или продажным полицейским?
– Клянусь! – немедленно ответил Ницан. Умник, оценив торжественность момента, немедленно исчез и тотчас вернулся – с двумя высокими бокалами лагашской горькой. Они выпили, после чего Ницан добавил:
– Я – частный сыщик. Работаю за деньги, но честно.
Жрец нахмурился. Эти два понятия – «честно» и «за деньги» – у него почему-то не увязывались воедино. Решив, в конце концов, что в столице даже у хороших людей бывают странности, он принял приглашение Ницана. Через несколько минут они уже сидели за столиком в уютной и уже пустой харчевне «Два меча». После кувшина местного красного вина и бутылки лагашской горькой (Умник обиделся на это пренебрежение, но Ницан бесцеремонно усадил его в карман), сыщик снова поинтересовался, в чем же принципиальное отличие Высшего Судьи праведного от Баэль-Дина. Йона бар-Карта, изрядно захмелевший, ответил:
– Ни в чем. Высший Судья праведный, как тебе известно, ипостась Небесного судьи Баэль-Дина. Отличие в ритуале, – тут он понизил голос и, наклонившись к плечу Ницана, сказал: – Это ведь в столице всякие там такие штучки – полицейская магия, судейская магия… Ну откуда у нас, в глуши, этакие чудеса? Вот ты представь себе: ты точно знаешь, что какой-то негодяй – преступник, а суд его раз за разом признает невиновным. То ли у преступника этого связи, то ли денег куры не клюют. И что же ты сделаешь?
– И что же я сделаю? – спросил Ницан озадаченно.
– А-а! – воскликнул жрец и грохнул кулаком по столу. – Вот тогда-то ты и придешь в храм Высшего Судьи праведного.
– Ну, да, – согласился Ницан. – Приду, пожалуюсь. На душе легче станет. Давай еще по стаканчику.
– При чем тут легче на душе? – возмутился Йона бар-Карта. И тут же кивнул в ответ на вопросительный взгляд Ницана – мол, давай-давай, наливай, не стесняйся. Сыщик наполнил стаканы, жрец залпом выпил свой и, вновь понизив голос, объяснил: – Ты придешь в храм. Ночью. Зажжешь две свечи – желтую и черную. И вознесешь молитву Высшему Судье.