План Б

— Кайл.

— Жёнушка, — рука Кайла скользит по моему бедру, удерживая меня рядом. И отвлекает.

— Где котёнок?

— В клинике. Стерилизация и все прививки для котят. Хотя нам не обязательно усыновлять Му-МакГи. Я уверен, что смогу найти хороший приют, где её пристроят, если тебе это не интересно.

— Ты хуже всех, — говорю я ему, но не говорю всерьез. Честно говоря, это экономка должна иметь претензии к Кайлу, а не я. Именно она большую часть времени метёт и пылесосит. Да, я избалована, и я знаю это.

Мы переехали в смехотворно красивый и смехотворно большой дом в пригороде, как только появилась Кинсли. Я чувствовала себя немного принцессой, живя в таком доме, и не в самом лучшем смысле, но в спальне Кинсли есть окно с видом на задний двор, а у Келлана — балкон. Который пока крепко заперт, но он будет наслаждаться им, когда подрастет. Весь дом покрыт темными деревянными полами с контрастной белой отделкой и лепниной, и это великолепно. И есть много дополнительных спален для гостей или детей. Кроме того, здесь есть целая комната для золовки с отдельным входом, что очень удобно для Керриган, пока она не будет готова вылететь из дома. Сейчас она получает степень магистра, так что летом и на каникулах она все ещё остается с нами.

Звонок в дверь, и Кинсли бежит к двери, хихикая от волнения. Она — моя мини-я, а это значит, что с ней много хлопот. Нам уже пришлось установить второй замок на входной двери, потому что она может и будет открывать дверь кому угодно.

Кайл опережает её и выходит на улицу, чтобы помочь Дженнингсу с багажом. Кинсли тут же бросается к ногам Вайолет, потому что Вайолет несет малышку Амелию. Вайолет передает её мне, чтобы получить возможность подхватить Кинсли.

— Тётя мамочка! - так Кинсли называет её. Кинсли начала, потом Келлан последовал за ней, и теперь она — тётя-мамочка. Это забавно, потому что дети абсолютно точно могут нас отличить, но они очень быстро уловили тот факт, что мы одинаковые.

— Сегодня мой день рождения, — говорит Кинсли Вайолет, как только снова встает на ноги. Затем она делает забавное танцевальное движение, и мы с сестрой смотрим друг на друга поверх её головы, стараясь не рассмеяться.

— Понятия не имею, где она этому научилась, — говорю я Вайолет, когда Кинсли выбегает через парадную дверь. Скорее всего, чтобы найти дядю Дженнингса и убедиться, что он тоже знает, что у неё день рождения.

Я держу Амелию, пока Вайолет присматривает, потому что она пахнет детской присыпкой, и я немного скучаю по младенческому возрасту. Ну, сейчас ей пятнадцать месяцев, так что она скорее карапуз, чем младенец, но она находится в той восхитительной пухлой стадии, когда начинает много лепетать, и я чувствую ностальгию, держа её на руках. И, возможно, тоску?

Амелия смотрит на меня и закрывает мне рот своей маленькой пухлой карапузовой ладошкой. Затем она называет меня мама-мама, нахмурившись. О, может, меня можно называть тётя-мама? Это заманчиво.

Когда Дженнингс входит в дверь, Амелия взволнованно качает своими пухлыми детскими ножками, как будто она не видела его несколько минут назад. "Дада!"

Я обнимаю её ближе и вдыхаю ещё раз её детский запах, прежде чем она покидает меня ради более манящих объятий мамы или папы.

— Амелия, знаешь ли ты, что когда-то давно твой папа уволил меня?

— Я тоже рад тебя видеть, Дейзи, — отвечает Дженнингс в своей сухой британской манере. Я знаю, что он не возражает против моего подтрунивания, так как он улыбается, — Рад слышать, что эта шутка никогда не надоедает тебе.

— Можно подумать, что она надоела, но мне действительно нравится её вспоминать, — я пожимаю плечами. Я обнимаю его свободной рукой, и Амелия чуть не впадает в ярость от того, что находится на расстоянии вытянутой руки от своего папы, но я отвлекаю её, ведя на кухню, чтобы парни могли отнести багаж наверх, а Вайолет и Дженнингс — распаковать вещи. Одна из спален у нас по-прежнему служит детской, когда Вайолет и Дженнингс приезжают в гости, и я держу под рукой все их любимые детские вещи, чтобы им было удобно приезжать в гости, не таская с собой кучу вещей. У меня есть похожие экземпляры в гостевом доме Вайолет для наших визитов в Лондон.

Я усаживаю Амелию на стульчик на кухне — опять же, это то, что я держу под рукой для визитов Вайолет, поскольку мои собственные двое уже прошли этот этап — и готовлю для детей закуску. Шиш-кебабы из чередующихся ломтиков банана, клубники и винограда с парой зефирок на шпажке для старших двух, и крошечные порезанные кусочки клубники, банана и винограда прямо на подносе для Амелии. Дети называют их ягодными кебабами, потому что в какой-то момент они не могли выговорить слово "шиш", и это звучало так, как будто они просят "дерьмовые кебабы", и да. Кайл прав, мы много приспосабливаемся.

— Я люблю тебя, мамочка, — Келлан появляется рядом со мной, одна рука обхватывает моё бедро, чтобы он мог обнять мою ногу, пока я готовлю. Его маленькая головка наклонена кверху, и его ямочка свекает, когда он улыбается, и я, наверное, дам ему всё, что он попросит, потому что он самый милый мальчик на свете.

— Можно мне желе с моим ягодным кебабом?

Кроме этого. Я не уверена, откуда взялась эта новая одержимость желе, но я уверена, что "нет" — правильный ответ.

— Ты можешь съесть желе завтра за завтраком на тосте или английской булочке, хорошо, приятель?

Он делает смешное лицо, сморщив нос, и я чуть не сдаюсь, но не делаю этого. И он не ожидает, что я уступлю, потому что я редко уступаю, когда ставлю условия.

— Когда у меня будет день рождения, можно мне на закуску мороженое с желе? — с надеждой спрашивает он. Я смеюсь и вытираю руки, прежде чем взъерошить его волосы. Его только что подстригли, поэтому они аккуратно ложатся между моими пальцами. Его глаза темно-синие, как у меня, но в остальном он копия Кайла. Его ямочки, оттенок волос, его нос. Всё это Кайл. Я бы очень расстроилась из-за этого, ведь я приложила все усилия, чтобы он оказался здесь, но потом появилась Кинсли и выровняла ситуацию в плане сходства настолько, чтобы успокоить меня.

— Конечно, приятель. Я думаю, это звучит как очень хороший план.

— Какой план? — Кинсли вернулась на кухню.

— План "Желейное мороженое"! - сказал ей Келлан.

— Что это значит? — Кинсли щурится, положив руки на свои маленькие бёдра, готовясь провести полное расследование, чтобы раскрыть последние сплетни из собственной кухни.

Келлан ставит обе тарелки на стол и начинает объяснять, как они будут есть мороженое, покрытое желе, в качестве закуски на его день рождения. Затем он пытается убедить Кинсли, что она должна попросить то же самое на свой день рождения, чтобы они могли попробовать это дважды. Кинсли слушает с восторженным вниманием, широко раскрыв глаза и жуя ломтик банана.

— В свой день рождения я сама выбираю, — говорит она ему, когда он заканчивает, не обращая внимания на предложение купить желейное мороженое. Она упрямая, моя девочка, — Я прошу вафли с желе, — потом они похлопывают друг друга в знак заговорщического свержения родительского правительства, ограничивающего количество желе.

Я вытираю руку Амелии от кусочка банана, который она раздавила в небытие, и удивляюсь, как быстро летит время. Я уверена, что только на прошлой неделе мои малыши были такими крошечными, а теперь они уже на полпути к подростковому возрасту и замышляют против меня заговор. Хм.

О, подождите… у меня детская лихорадка? Я никогда раньше не испытывала детской лихорадки, так что я не уверена. У меня никогда не было возможности тосковать по ребёнку, так как я забеременела Келланом до того, как всерьез задумалась о материнстве, а затем Кинсли сразу же последовала за ним, как это бывает с детьми, когда вы много занимаетесь сексом и не очень осторожны.