Два шага назад

Я едва не взвыл.

— Псих!..

— Не шуми, — строго осадил он меня. — Ты спросил — ты получил ответ. Спроси другое. К примеру, зачем мне знакомство с безопасником? Или к чему такая спешка с выездом? Но лучше всего, прочти вкладку. Держи, — коммуникатор наставника упёрся в мою руку. — Тогда нам будет проще обсуждать. Потому что я уже читал, а ты нет.

Подчиняясь, я отрыл браузер, где в добротном, аналитическом тексте узнал о криминальных разборках, в ходе которых пострадало множество членов преступной группировки, посмотрел видеоролик с трясущимся от ужаса пареньком, на теле которого проглядывали относительно знакомые татуировки, перешёл по ссылке на репортаж с места гибели предполагаемого лидера банды.

Сопоставив не особо разрозненные факты и сверив даты, я задумчиво посмотрел на сослуживца.

— Именно, — устало прошептал он. — Ты правильно всё понял. След «Титана» в этой эпопее даже не угадывается — виден отчётливей явного. За двое суток до твоего появления в батальоне часть бойцов, обученных эксплуатации тяжёлой брони, выезжала в экстренную командировку. Куда — мне не сказали. Задействовали и отпускников.

За два дня… я в тот день возвращался в расположение после позорного гранатометания. Оперативно! Получив сведения о провале, в считанные часы организовались, подготовились и добрались до пункта назначения. Теперь понятно и довольное до безобразия лицо Кано, и его тёплые прощания с кем-то из моих новых сослуживцев. Тоже поучаствовал?

Далее сознание уцепилось за сбрую, виденную на Стане и Минусе. До сей поры этот нюанс как-то позабылся, а теперь всплыл вновь. За месяц с небольшим моего нахождения на новом месте службы я ни разу не видел тренировок или, хотя бы, возможных мест хранения силовых комплектов.

Псих же пугал своей способностью предугадывать вопросы:

— В бригаде всяких специалистов много. Да. Официально запрещённое вооружение хранится в подвале административного корпуса. Занятия проводятся регулярно. Просто ты их не замечаешь из-за стелс-режима и графика выхода, когда все уже разошлись по нарядам. А стрелять они убегают подальше. Километров за двадцать. С их возможностями — не расстояние.

Это верно… Носятся тяжеловооружённые «добровольцы» похлеще бегунов на соревнованиях. Имел возможность убедиться.

— Я к этому каким боком? — груз новых знаний казался лишним, опасным. — Кто, кого, за какие грехи — не хочу знать. И откуда у тебя эта запись?

Начал Псих с последнего:

— Ты ушёл, я остался. Мы с замкомом много говорили о тебе. Потом я спросил про таблетки, а он сказал, что ему про это ничего не известно. Он врал, — утверждение прозвучало глухо, проникновенно. Так, обычно, на похоронах говорят те, кто был искренне благодарен покойнику за прошлое. Или при крушении всех надежд, когда разум принял новую реальность, но чувства ещё не смирились. — Я ему сразу не поверил. Мы слишком давно знаем друг друга. Тогда я «забыл» в кабинете блокнот, а под столом — коммуникатор с включённым диктофоном. Утром пошёл и забрал. Рано-рано. Потом слушал. Потом думал.

— Коммуникатор? — эхом повторил я. — Так просто?

Сарказм до адресата не добрался.

— Разумеется. В настройках отключаешь приём внешних сигналов, убираешь звук, кладёшь экраном на пол или прислоняешь к иной поверхности. Это несложно, — сослуживец абсолютно искренне делился познаниями. — В кабинете нормально записывает. И не надо никаких подслушивающих устройств… Потому и сработало, что примитивно.

— А если бы обнаружили?

— Нет, — убеждённо протянул Псих. — Ты придумываешь сомнения. По ночам под столы не лазят, разве что за карандашом. Но замком писать руками не любит, предпочитая клавиатуру. Если незаметно обронить коммуникатор и подпихнуть его ногой под левую часть стола, там, где ящики, то ни за что не найдёшь.

— И как забрал? При всех на карачках лазил?

— Ага, — наверное, впервые за сегодня улыбнулся мой первый номер. — Сунул в рукав. А блокнот потом нашёлся, за шторой. Тоже упал.

— Ну, ты даёшь… — уважительно признал я, представляя, как товарищ на четвереньках ползает по чужому кабинету под внимательным взглядом хозяина.

— Да, пришлось изобразить бурную деятельность, — совсем уж развеселился он. — Везде смотрел. Требовал помочь, страдал. Болтал много. Точнее, забалтывал. Когда уходил, замком радовался. Я ему надоел.

— Ты ещё и артист.

— По необходимости, — голос собеседника вновь стал серьёзным — Вернёмся к тебе. Неопределённость в твоей судьбе не страшна. Никто тебя не прогонит. Засунут от всего подальше, по принципу служишь — и служи себе. Таких половина бригады. И СБН страшиться тоже не стоит. Величина у тебя мелкая, чтобы только тобой жить. Проблема в другом. До получения новых документов у тебя четыре с половиной года, или примерно столько. Слишком долгий срок, чтобы не закончилась война. Или не наступили плохие перемены. Или ты ни во что не вляпался. Это понятно?

— А то, — скептически признал я, выслушивая то, о чём и сам неоднократно размышлял.

— Но не это главное… Скажи, что общего между игольником, из которого убили Хлюпу, и тобой?

Причудливое сравнение, шокирующее в своей простоте.

— Федерация? — пальцы непроизвольно дотронулись до кругляша за ухом, напоминания о прошлом.

— В точку. Следи за мыслью и сплетай факты: оружие Федерации запрещено, ты — дезертир Федерации, а значит…

— Попадусь врагу или кто-то опознает, — возможен дипломатический скандал.

— Однозначно, — безжалостно продолжил Псих. — От тебя дешевле избавиться, чем возиться. Потерю ещё одного бойца «Титан» выдержит.

— Как же меня приняли?

— Человеческий фактор и коллективная ответственность. Про это просто не подумали. Вербовщик проверил тебя по своей линии, но, спинным мозгом заподозрив возможные осложнения, спихнул конечное решение вверх по инстанции. Начальство, руководствуясь политикой бригады, одобрило предварительное зачисление, не особо вникая. Кадровый голод в бригаде действительно силён. Потому даже тебя, молодого, по мелочи во всяких комбинациях задействовали. Не хватает личного состава, а уж проверенного и адекватного — тем более… Я отвлёкся. Ты сдал все нормативы, автоматически перекочевав в действующие списки. Но если тот же Кано или замком взглянет на твою биографию под озвученным углом…

— Сам бы избавился, — с болью признал я, тупо глядя в спинку кресла перед собой. — Я про это тоже не подумал.

А наставник всё не унимался:

— При оставшемся до так лелеемого тобой гражданства сроке, можешь гарантировать, что всё это не всплывёт?

— Нет.

— Идти тебе некуда. На гражданке ты в розыске, — он словно избивал объективными фактами.

— Да.

— Тогда будем выпутываться, — лучезарно расплылся в улыбке Псих. — Возможность я придумал. Мы тебя вывезем в нейтральную страну. Поддельные документы я не смогу достать, границу тайно не перейти — контроль там на уровне. Остаётся СБН. Мы обменяем имеющуюся информацию на беспрепятственное окно в нейтральное государство. И ты уедешь.

— Кто меня отпустит? Наобещают всяческих благ с ананасами, а потом обманут.

— Сомневаюсь. Если сведения окажутся слишком ценными, то безопасники сделают всё, что скажем. Но кинуть попытаются, это вернее верного. Придётся за ними присматривать.

По горящим, лихим глазам сослуживца я понял — у него есть план.

— Деталями поделишься?

— Легко. Первое — нам нужна убойная инфа. Такая, чтобы у всех слюни потекли…

***

Майклу я позвонил прямо из автобуса, дополнив номер начальства продиктованной им комбинацией и, под одобрительные кивки друга, договорился о срочной встрече.

Надо признать, защитник государства не удивился звонку, как и тому, что я готов прибыть в любое, указанное им место. Секунду помедлив, продиктовал название городка, лежащего по ходу маршрута, указав на забегаловку неподалёку от железнодорожного вокзала.

— Найдёшь, — закончил он после того, как мы согласовали время. — Не опаздывай.