Два шага назад

— Проще, Ивар.

— Он сделал вид, что ничего не знает.

— О чём?

— О производстве на насосной станции, расположенной у самой линии соприкосновения и находящейся под крылом бригады.

— Ты про нарколабораторию? — наедине с помощником глава государства предпочитал называть вещи своими именами.

— Да. Завербованный боец с позывным «Псих» поведал очень любопытную историю про обнаруженные в казарменной душевой пакеты с готовой продукцией. Так же он предоставил аудиозапись разговора двух командиров среднего звена, где косвенно упоминается причастность бригады к производству. Оба говорящих опознаны, экспертиза показала подлинность записи… Вдобавок, там промелькнули кое-какие обстоятельства, связанные с переделом рынка сбыта.

— Болтали о «Хозяевах улиц»? Кретины… Они бы ещё рекламный баннер заказали с признанием. Дальше!

— Этой записи умному достаточно. И автоматически возникают вопросы: кто ещё знает об этом, имеются ли дубликаты аудиофайла, каким образом получен компромат, имеются ли сообщники…

— Направление понятно. Эффект кругов на воде от брошенного камня. Действия?

— Я немедленно передал информацию командиру бригады. Он обещал разобраться и перевезти цех в более безопасное место. Простоев не будет. Задействованы резервные лаборатории.

— Одобряю, — помедлив мгновение, вынес вердикт глава государства. — Мы получили добротный урок в новой для нас сфере. Можно сказать, сбиты на взлёте. Что же… Придётся учесть ошибки и сделать верные выводы.

Ивар промолчал, так как прямого ответа не требовалось. И, как всегда, оказался прав. Президент просто захотел выговориться:

— Чёрный нал Федерации, как и обезличенные кошельки в инопланетных банках — кровь политики. Все хотят сладко кушать, все продают лояльность без скидок, дорого. Так что пусть производство старается. Мы на эти доходы будущее государства создаём. Спасаем от развала… — короткий взгляд на часы оборвал его речь, подчиняя желание излить накопившееся суровому распорядку. — Это всё?

— К сожалению, нет. На передовой — обострение ситуации. Пока непонятно, что и как, но я распорядился подготовить два обращения к нации. На случай победы или…

— С фамилиями павших не спеши, — мелочно посоветовал хозяин кабинета. — Семьям компенсации положены. Немалые! Потом разберёмся, кто герой, а кто не заслужил, — выразив столь экономную мысль, он вернулся к государственным масштабам. — Держи меня в курсе ситуации на линии соприкосновения и докладывай обо всех изменениях. Поражение нам сейчас совсем не кстати.

Эпилог

В верхах, похоже, не договорились.

Артобстрел то утихал, то вспыхивал с новой силой, привлекая всё новых и новых участников. Локальная стычка, развязанная одной-единственной пушкой, неумолимо перерастала в общевойсковую мясорубку со всеми вытекающими.

Я не льстил себе рассуждениями, что вся эта карусель завертелась из-за двух бойцов, по собственной инициативе нарушивших все возможные договорённости. Мы, скорее, стали катализатором активных действий, которых участники конфликта давно ждали.

Как в Нанде, так и в Розении.

Да и в нейтральной НьюДании наверняка уже придумали, как погреть руки на новом витке вооружённого противостояния соседей.

Про наш уничтоженный пост словно все позабыли. Залпы грохотали с обеих сторон, часто докатываясь эхом откуда-то совсем уж издалека. В воронку, бывшую некогда позицией пушечного расчёта, больше не упало ни единого снаряда.

Похоже, драка разворачивалась по-взрослому. Противоборствующие силы перешли к методичному взаимоуничтожению.

А мы с Психом сидели посреди всего этого, в своей норке, и коротали время за разговорами о разном. О чём угодно, кроме войны. Вернее, говорил больше я, тормоша и беспокоя товарища.

Состояние раненого ухудшалось. Мне удалось убедить его стянуть бронежилет и осмотрел рану. Продолговатую, с рваными краями, в пояснице. Кровила она не очень, однако, это скорее, напрягало, чем настраивало на позитивный лад.

— Осколок, — сказал Псих, получив укол обезболивающего из индивидуальной солдатской аптечки. — Мне в ближайший час-два надо или на операционный стол, или к похоронному распорядителю. Да. Больше на меня лекарства не трать. Себе оставь.

У меня оставалось ещё три шприц-тюбика с убойным коктейлем, призванным облегчить страдания пользователю. Два моих, один товарища.

— Всем хватит, — солидно отверг я предложение и обработал рану по всем правилам, зазубренным на занятиях по санподготовке.

Первый номер смотрел на мою возню с неодобрением, как на ненужную суету, но молча. Укол помог почти моментально, хотя мы оба знали, что ненадолго.

Сквозь дыру в перекрытии промелькнули крылатые силуэты, узкие и стремительные.

Ударные беспилотники…

Они прошли над нами, встречаемые частым стрекотом комплексов ПВО.

Новые разрывы. В основном, позади.

Рокот тяжёлой техники, харкающие очереди крупнокалиберных пулемётов, неповторимый звук отвала сапёрной машины, басовитое требование кого-то невидимого:

— Выходите! Иначе зачистим!

Голос мне показался знакомым, но в этом шуме кто его разберёт?

Псих сжал в ладони гранату, готовясь к худшему. В том, что у товарища хватит смелости подорвать нас обоих — сомнений не возникало. Да оно и к лучшему будет. «Титан» двух предателей однозначно не выпустит, так что, граната не такой уж и страшный финал.

— Кто?! — отозвался я, приготовив винтовку к бою и посматривая то в проём между мешками и перекрытием, то в дыру над нами.

— Добрые феи, ёпта… — заржали снаружи.

— Спроси, это Длинный? — негромко обратился ко мне первый номер, не имея сил на крик.

Перед глазами возник образ коммуникатора, озвучивающего просьбу нарисовать портрет жены… Ага, припоминаю, был такой гражданин, ещё присматривать за нами обещал.

— Длинный?! — я немедленно сработал рупором, придавая интонации максимум вопросительности. Тут важно все тонкости соблюсти. Позывной у человека… скользкий, на двусмысленность напрашивается. Длинный он, или у него? Не ошибиться бы. Обидится — и конец переговорам.

— Он самый, — проорали снаружи. — Добровольческая бригада «Юг». Сдавайте оружие, парни… В плен пойдёте.

Ну, в плен так в плен. Всё лучше, чем на удобрения.

— Зато живые, — устало пробормотал Псих, в неизвестно какой раз угадывая мои мысли. — А там видно будет. Да.

Конец второй книги