Два шага назад

— Зачем?

Псих расстроился от моего непонимания, и тут же нашёлся. Встал, взял со своей тумбочки карандаш и один из блокнотов. Пролистав его от начала до конца, удивлённо вскинул брови и на несколько секунд завис, уставившись на последнюю страницу. Затем, видимо что-то вспомнив, просветлел лицом, произнёс: «Да!» и стал рисовать на обратной стороне обложки — больше оказалось негде, из-за комиксов.

— Смотри, — показал он мне своё творение. Вся эта заваруха частично из-за месторождения редкоземельных металлов. Оно вот, — острый грифель замер у неровного овала в самом верху. — Где есть месторождение — там и люди. А они хотят пить чистую воду.

Я кивнул, присматриваясь к план-схеме. Нарисовано внятно, доступно. Пониже месторождения — схематические дома, к которым вплотную примыкает ломаная линия передовой. Ещё пониже — другая линия, довольно сходная с первой. В углу, на самом краю — крест, обозначающий насосную станцию.

— Сколько от станции до домов?

— Километра два с четвертью. Их с поста чудесно видно.

— И там живут?

— Снова да.

Меня передёрнуло. Наставник ухитрился вложить в эти два слова и ужасы обстрелов, и бегство непричастных к высоким разборкам жителей, и униженное мыканье по родне в поисках нового жилья, и нищенскую помощь социальных служб, и трудное, болезненное решение возвращаться.

— Карьер работает?

— Что ему сделается? — философски сообщил Псих. — Поначалу, конечно, утопили вместе с некоторой техникой, а теперь ничего, запустили. Технику новую привезли. Договорились туда не стрелять, чтобы рабочих не поубивать. И по домам не стрелять. Создали мониторинговую комиссию, привлекли миротворческий батальон из НьюДании, как из нейтрального государства. Они там сидят, наблюдают за порядком. Карьер всем выгоден. Владельцы зарабатывают, наши красуются благородством и лишний раз подчёркивают, что конфликт территориальный, а не экономический, у людей есть возможность кормить семьи.

— И наши не пытались заполучить такой кладезь ресурсов?

— Пытались поначалу. Только не дошли. Остановились. На той стороне тоже драться умеют. Теперь не пройти, разве что разбомбить в пух и прах. Но зачем? Любая война рано или поздно заканчивается, а соседи остаются. С ними надо уживаться и редкоземельные металлы где-то закупать.

— Водонапорный узел, как я понимаю, единственный в округе?

— Другого нет. Раньше здесь богато жили. Муниципалитет не скупился. Пробили скважины, очистное оборудование завезли. Дорогостоящее, — уточнил он, — Было близко, выгодно.

Суровая правда звучала обыденно и очень доступно.

— Удивительно. А противник не пробовал отбить?

— Не-а, — протянул мой первый номер. — Боится. Мы же оборудование подорвём при отступлении, вместе с трубами. Туда даже не стреляют. Самое спокойное место.

При детализации план начал казаться не таким уж безумным. Отсижусь, осмотрюсь, приведу мысли в порядок. Вытяну из Психа всё, что смогу. При бегстве пригодится.

— Кто нас туда пустит?

— Ротный. Мы попросимся. Каждые две недели пара бойцов отправляется на вахту. Нам же положено охранять от коварного врага питьевой источник и быть всегда на страже добра. Даже при ротации, — он невесело вздохнул, демонстрируя, что ни на мгновение не верит в эту выспренную чушь. — Опять же, для телевизионщиков героическая картинка в любое время дня и ночи, контроль над обстановкой. Вояки из вредности могут и напакостить, промолчать о чём-нибудь важном. Не любят они бригаду. Завидуют… Обслуживающий персонал из рембата поедет с нами. Своих менять… Увидишь. Там легко.

— Когда выдвигаемся?

Псих поднял глаза к потолку, зашевелил губами, шёпотом произнося дни для удобства подсчётов.

— Через восемь дней, — определился он с датой. — Нас пустят, не беспокойся. На станцию никто не любит ездить. Им скучно. А мне нравится. Можно много рисовать и никто не мешает.

— Тогда я — за.

— Да. Так будет лучше.

***

В назначенный срок мы, получив пушку, боекомплект и массу сопутствующего груза — от снарядов до носков, забрались в тентованный кузов батальонного грузовика.

— В рембат заедем, — сообщил водитель. — Их смену подберём.

Изобразив пальцами «ОК», Псих привалился спиной к борту, вытянул ноги и положил винтовку на колени, планируя впасть в излюбленное внутренне созерцание. Грузовик тронулся. Придерживаясь рукой за борт, уселся на пол, напротив моего первого номера и зевнул, подпихивая рюкзак под бок вместо подлокотника.

Ого, а это что такое, не по уставу? На груди наставника, за бронежилетом, из кобуры торчала пистолетная рукоять. Рядовым же не положено! Откуда?

— Псих, — заинтригованный, я решился побеспокоить сослуживца и друга. — Откуда ствол?

Он покосился на правую половину собственной грудной клетки, после посмотрел на меня.

— На, — оружие скользнуло ему в руку, провернулось на сто восемьдесят градусов и уставилось рукоятью в мою сторону. — Смотри. Контрабандный.

Я осторожно взял. Ух ты… импульсник Федерации. Пистолет он только с виду, ради удобства и эргономики. Конструкция надёжная, как строительный лом. Движущиеся части практически отсутствуют, начинка упрятана под неразрушимый пластик. В учебке, только у офицеров такие имелись, в чинах от лейтенанта и выше. Сержантам уже не полагалось.

— А если боец погибнет или в плен попадёт, как быть с таким пистолетом, если его найдут? Тогда новая технология появится у противника … И наклепают такого оружия — мама не горюй!

Сидящий негромко рассмеялся.

— Не переживай. Оружие именное, и работает лишь при совпадении отпечатков пальцев, которые закладываются только один раз и перепрограммировать их невозможно… И вообще, кто тебе сказал, что на планете это единственный пистолет? Технология производства, сдаётся мне, давно изучена вдоль и поперёк. Проблемы в технологическом ограничении для миров типа Гео-22. Слышал про такое?

Я кивнул. Сержант Бо доходчиво растолковывал: искусственное торможение научно-технического прогресса ради безоговорочного превосходства Метрополии.

Ушлые политиканы Федерации держали заштатные колонии почти на уровне каменного века, всячески ограничивая их в доступе к промышленным новинкам и строго контролируя любые милитаристические разработки. Так что верно обозначил Псих. Проблема не в том, чтобы сляпать более навороченное оружие. Проблема в том, что делать после этого с драконовскими санкциями, блокировкой жиденького товарооборота и «миротворческими» крейсерами на орбите.

Потому и воюют тут всяким раритетным дерьмом, скрипя зубами. А всё, что удалось добыть посолиднее, берегут и прячут, словно малолетки первый косяк с травкой.

… Взвесил ипмульсник в ладони. Лёгкий, обманчиво смахивающий на детскую игрушку. И, при всей своей скромности в размерах, совершенно убойная штука. Стреляет по тому же принципу, что и десантно-штурмовой комплекс, без шума и пыли. Не самый дальнобойный ствол, однако дырки делает будь здоров. В отличие от пули, у него и входное и выходное отверстие почти одинаковые: от мелкой таблетки до блюдца, в зависимости от настроек.

Мне сразу захотелось такой же.

— Как отхватил?

— Купил. За свои, — огорчил Псих. А я уж губу раскатал в оружейке выклянчить. — Батареи к нему у знакомого заряжаю, персональную зарядку приобрести практически невозможно.

— Классный.

— Мне тоже нравится. Хочешь такой?

Я отмахнулся, представив, сколько может стоить это чудо инженерной мысли.

— Дорого.

— Очень, — согласился сослуживец, забирая пистолет обратно. — Накопишь — помогу взять. Отдыхай. Скоро рембат.

Он таки впал в своё излюбленное состояние, а я достал из рюкзака наушники со встроенным аудиоплеером, одолженные у Стана. Захотелось музыки.

***

Ремонтники заставили нас сильно потесниться. Они, тяжело отдуваясь, набивали внутренности грузовика однообразными ящиками на защёлках.

— Что там? — спросил я у Психа, которого этот процесс нисколько не интересовал.