Джакал. Бессонные ночи

Глава 8

Лира откусила кусочек начос, а теперь в задумчивости окунает оставшуюся часть кукурузного треугольника в соус. Туда-сюда, туда-сюда — макает. Она этим раздражает! Хлопнуть текилы, что ли?

— Адриан Дельгадо. Так ты-ы,— тянет она в раздумьях. — Ты-ы…

— Мексиканец? — ухмыляюсь. — Да, я, как вы говорите, латинос. И что?

— Теперь ясно, — цокает языком.

Так, я не спал очень долго! Я выпил две чашки самого крепкого кофе и теперь на взводе. А она, эта стерва, еще на что-то там намекает. «Теперь ясно».

— Что тебе «ясно»?

— Почему ты посмуглее, так сказать…

— На юге Италии люди тоже «посмуглее», мисс Белоснежка, что с того?

— Нет, ты не похож на сицилийца или неаполитанца. Думала, ты албанец, босниец…

— Это почему не похож?

— Ну-у-у, не слышала, чтобы на Семью работали «латиносы», как ты говоришь. Почему отец выбрал тебя?

— Я отлично владею мачете, — прикалываюсь.

Вру, конечно, в работе я куда ловчее управляюсь с тесаком и, привычной, классической в подобных делах бейсбольной битой.

— Боже! — вздрагивает она, поежившись. — Багажник, палец в пакете, бр-р-р. Так и стоит перед глазами.

— Забей на это, — откусываю от буррито.

Чавкая, продолжаю:

— Не собираюсь я резать тебя на части. Ты мне нужна, — запинаюсь.

«Ты мне нужна» — звучит как дурацкое романтическое признание. Девчонка приподнимает брови.

— Нужна? — переспрашивает.

— А ты что, думала, я спасаю твою задницу из благородных побуждений?

Она вспыхивает.

— А-а-а, значит, деньги. Всё дело в них, ясно! И сколько папочка обещал за мою «задницу»?

— Не знаю, — бурчу набитым ртом. — Наверное, твоя попка стоит прилично. На безбедную старость точно хватит.

— И что же ты собираешься делать с такими-то деньжищами? — осмелев, произносит она, скрестив руки.

— Не твоего ума это дело, принцесса Фрида.

— Хватит! — шипит. — Я не принцесса, понятно?

— Еще какая, — вытираю рот салфеткой. — Поэтому не волнуйся, я как-нибудь сдержу свои маниакальные порывы и не буду тебя терзать. Наверное, не буду, — юморю по-черному. — Ибо, если выбирать между деньгами и извращенными забавами, я склоняюсь к бабкам. Желательно налом, стодолларовыми купюрами.

— Ясно, — шепчет Лира. — Ты не привык мелочиться, ага, это и видно.

— Есть такое, — киваю. — И что? Каждый крутится как может, принцесса. Не тебе меня судить.

— Да-да, вижу,— указывает на мои Ролекс, которые мне «подарил» один хмырь-должник. — Тебе удалось хорошо подняться.

— Не жалуюсь. Но ты, принцесса, меня реально озолотишь. Не зря терпел тебя все эти годы. Потерплю еще чуток.

— А если, если, — задыхается. — Если отец не заплатит? Если он… — сбивается.

— Не вздумай разреветься! — говорю строго.

Черт, Адриан, а вдруг и правда всех Рагацци перебили? Что с ней делать-то? Нянчиться всю жизнь? Есть повод для паники.

— Я не реву, не реву! — пищит Лира, моргая глазами.

— Вот и не реви. Подумаю, что с тобой делать в случае, если… ну ты поняла, в общем.

Идея, Адриан! Если Рагацци разгромлены, то можно сдать ее врагам клана. За ее голову можно получить хоть что-то? Наверное, да.

— «Делать со мной», — передразнивает она. — Понятно.

— Ну и хорошо, что понятно, принцесса. А теперь закрой на время рот. Ты меня утомляешь.

Как же хреново тебе сейчас, брат! Дрожь в теле, башка тяжелая, словно гантеля. Озноб. Все признаки того, что организму нужен сон. Но со входом в царство Морфея у тебя сложности. Да еще какие.

Что же делать? Надо всё же, выпить. Может, хоть в самолете удастся прикорнуть?