Страница 92 из 109
Котлинский после этого быстро засобирался и сразу куда-то исчез, а мы с Анной и начали работать позже, и закончили работать намного позже: оказывается, когда я злюсь, точность сигнала резко падает. В принципе, я и так это предполагал, просто не было возможности убедиться. До этого раза мне не приходилось злиться настолько сильно.
Из-за задержки в КЛИНИКЕ, могу сбиться с графика по бассейну и спортзалу.
По пути домой за вещами для спорта, снова звонит телефон, номер мне незнаком.
— Да?
— Саша, ты сейчас движешься в направлении дома? — спрашивает меня голос, который я знаю. — Моя фамилия Саматов, мы с тобой знакомы по НОВОЙ КЛИНИКЕ.
— Я узнал вас, — отвечаю, — да, я вышел из НОВОЙ КЛИНИКИ и тороплюсь домой. — Скрывать что-то именно от Саматова не вижу причин.
— Мне нужно с тобой переговорить, ты бы не мог оставаться там, где ты есть, ещё минут десять? Никуда не двигаясь? — ровно говорит трубка действительно голосом Саматова.
— А откуда вы знаете, где я? — наступает пора удивляться.
— Вижу по месту твоего телефона. — Даже если у меня были какие-то сомнения в собственных способностях, его невозмутимость не подделывается. Не говоря уже о частотах.
— Извините, не могу. Двигаюсь домой, это не обсуждается, — качаю головой, как будто он может меня видеть.
— Хорошо, принял, — безэмоционально отвечает Саматов и отключается.
_________
Во дворе моего дома, имеющем вид буква «П», почему-то включаются
Сбавляю шаг с рыси до прогулочного и осматриваюсь по сторонам. Разумеется, не глазами. Вернее, глазами тоже, но не только ими.
Возле моего подъезда совсем нет людей, но есть микроавтобус. С одним человеком внутри, почему-то не на месте водителя. Плюс ещё одного человека я вижу прямо возле своего подъезда, на лавочке.
Их настоящие эмоции и частоты мозга никак не соответствуют тому спокойному безделью, которое они пытаются изображать. При этом я вижу, что всё их внимание сосредоточенно на мне.
Странно. У них однозначно есть какой-то свой план. Но этот их план мне не понятен. Это большой минус.
Я
Но тогда мне было нечего терять. Сейчас у меня, как минимум, есть Лена, КЛИНИКА и мечта. Плюс смешные дети в школе, которые очень хотят стать достойными взрослыми. В
С другой стороны, эти двое тоже вряд ли что-то знают обо мне, потому обстановку оценивают также вряд ли объективно. Будем считать, наши шансы равны, что бы эти двое ни задумали.
Если бы слова того типа в машине не касались близких, я бы себя вёл радикально иначе. А так, всё, что могу, это максимально мобилизуюсь.
Сидящий на скамейке замечает меня, видимо, одновременно с тем, кто сидит в салоне микроавтобуса. Движение они начинают одновременно. По скорости, впрочем, до «близнецов Бахтина» им далеко.
— Вы не подскажете… — начинает тот, что был на скамейке, подходя ко мне. Не оканчивая своей фразы, он стреляет в меня из какого-то странного устройства парой микро-гарпунов, связанных проводами с чем-то, энергетически похожим на электрический конденсатор большой ёмкости.
Скручиваюсь в сторону, пропуская оба гарпуна мимо себя, благо, скорость позволяет. Не выпускаю из фокуса и того, что выдвигается из микроавтобуса. В отличие от напарника, тот двигается у меня за спиной и молча.
Думаю делать «змейку» влево-вправо, поскольку задний также имеет в руках аналогичный девайс. Но задний пока метрах в семи и думает, что я его не вижу и не чувствую.
Я уже вплотную с первым, собираюсь без затей отработать ему по корпусу, чтоб иметь возможность переключиться на второго, когда из тормозящей сбоку с визгом машины молнией вылетает Саматов, экспрессивно командующий мне:
— Падай!
От Саматова я плохого не видел, к тому же, кажется, он сейчас ориентируется в происходящем намного лучше меня. Его команду решаю выполнить дословно и падаю, «обняв» того, что был у подъезда, развернувшись с ним в танцевальном па на сто восемьдесят градусов. Теперь этот «стрелок» является для меня живым щитом от всего, что было за спиной, за неимением иного.
Через секунду, придавив горло и сонную артерию «гарпунёра», вижу, что насчёт «иного» был не прав.
Пока я падал вместе с первым, Саматов что-то сделал со вторым, двигавшимся от микроавтобуса — он теперь лежит. Мозг отключен.
Кроме этого, какая-то странного вида папка в руках Саматова раскрывается, как веер, до самой земли, закрывая его почти полностью. После чего он этой папкой, как голкипер щитком, встречает какой-то оперённый снаряд, в котором, присмотревшись, я узнаю местных аналог стрелки-инъектора, использующейся для обездвиживания биологических объектов большой массы, которых не желательно убивать.
Саматов стоит прямо на траектории полёта стрелки-инъектора. Не нужно большого ума понять, что он только что закрыл меня. Не знаю, успел бы я среагировать без него или нет. Конечно, должен был бы, но …
Но спасибо Саматову, что не пришлось проверять.
Всё происходящее начинает мне активно не нравиться, но так же быстро заканчивается.
Из машины Саматова, со стороны водителя раздаются два тихих сдвоенных хлопка и из подъезда напротив лицом вперёд падает какой-то человек, роняя, кажется, устройство для отстрела стрелок-инъекторов. Отсюда мне не видно подробностей.
— Сом, он один, больше никого, — не оборачиваясь, бросает напарник Саматова. — Зови наших, надо быстро прибираться. Как бы в анналы не попасть.
— Вызвал, — безэмоционально отвечает ему Саматов, нажимая что-то на дисплее какого-то прямоугольного связного устройства размером с пачку сигарет. — Минут пять. Слава богу, людей нет. Араб, проверь того напротив.
— Да что его проверять, наглухо, — бормочет напарник Саматова, однако дисциплинированно выполняет команду. — В лоб! — говорит он от противоположного подъезда, присев над телом.
— Возможно, наглухо не стоило, — всё так же безэмоционально говорит ему Саматов.
Необычно, если не сказать странно. Во время нашего общения Саматов производил впечатление вполне живого человека, а сейчас похож на робота. И частоты его мозга очень напоминают медитативный транс. Расспрошу, если ответит.