Страница 108 из 109
Мы общаемся ещё какое-то время, когда у Лены звонит телефон. Она разговаривает буквально полминуты, потом сообщает, что сейчас приедут Асель и Вовик. Которые не дождались нас дома и решили выехать сюда, чтоб присоединится.
— О-о-о, да вы тут серьёзно сидите? — удивляется Вовик через пятнадцать минут, усаживая Асель между собой и Алиёй на диване и разглядывая частично заполненные тарелки. Сам придвигается ко мне.
— И не говори, — удручённо киваю, стараясь говорить тихо. — А вы заскучали? Твой режим тоже коту под хвост?
— Ага. Аська чего-то попросила и её выгулять, когда вас не дождались, — так же шепчет мне на ухо Вова.
Посиделки превращаются в два клуба по интересам. Женская половина говорит о чём-то своём, мы с Вовиком — о своём. Наверное, лучше всё-таки было поехать играть в теннис два часа назад.
Телефон Лены звонит снова. Она снова говорит меньше минуты, потом хлопает меня по бедру и указывает глазами на соседний стол, стоящий, впрочем, в пяти метрах.
Мы пересаживаемся за него, оставляя Вовика развлекать Асель с Алиёй светской беседой.
— Сейчас батя подъедет, — говорит Лена. — Он вроде бы созвонился уже…
Буквально через три минуты появляется Роберт Сергеевич, который от входа определяет, где мы сидим, и направляется к нам.
— Созвонился, — подтверждает Роберт Сергеевич, садясь напротив нас. — Этот джентльмен, оказывается, и у себя стоит на учёте определённого рода. К нему и
— Конечно, — киваю, — сейчас свяжусь.
— Не сейчас! — выпрямляется Роберт Сергеевич. — Завтра утром! Спасибо. Засим, тему можно считать временно закрытой. И Лена, умоляю… Не звони больше никуда без меня? Мне на той неделе лететь придётся, разруливать… Кстати, а у вас тут чем кормят? — оборачивается отец Лены на соседний стол, за которым Вовик с Аселей и Алиёй, кажется, повторяют официанту наш первый заказ, добавляя ещё что-то от себя. — А то Юра должен приехать, я сказал, мы с тобой тут будем. — Говорит он, глядя на Лену. — Он прямо сюда всё принесёт.
-Юра — «Крематорий»? — спрашивает Лена, поднимаясь и направляясь к общему столу.
— Да, — кивает Роберт Сергеевич.
— Это с ювелирного завода, — объясняет мне Лена на ухо уже за нашим столом. — Маме подарок на юбилей готов, помнишь, ты камни возил? Там директор, он же хозяин, батин знакомый. Юра, прозвище «Крематорий».
— Даже боюсь спрашивать, откуда такое прозвище, — говорю через пятнадцать минут худому мужику лет шестидесяти.
Сам мужик знакомится за руку со всеми по очереди, настаивая, чтоб к нему обращались «на ты», и представляется при рукопожатии:
— Юра-Крематорий.
Оказывается, это интересно не только мне. Потому что, когда Юра начинает отвечать на мой вопрос, все разговоры за столом стихают и все с интересом слушают его. Он, впрочем, не чувствует никакой неловкости, общаясь сразу с шестью людьми, четверых из которых видит первый раз в жизни.
— Да тут смешная история, — начинает Юра, расположившись за столом и с благодарностью кивая Алие, кладущей ему на тарелку баклажаны, мясо и вообще всё, что под рукой. — Я когда в девяносто третьем освободился…
— … Жить негде, так как квартиру мать продала и уехала в Израиль буквально за месяц до этого. Прописываться некуда. — Продолжает Юра. — Из документов только справка об освобождении. Ну и садился я в восемьдесят шестом, в одной стране. А вышел бомжом уже совсем в другой, независимой. Жил вообще месяц под мостом, хорошо, тогда лето было… Потом стал работу искать, но кому нужен бомж со справкой? Поднял свои старые связи, устроился на работу в Дом Быта. Там ювелирная мастерская была, тоже два еврея, но старые. Они уже работу не тянули, им кто-то помоложе нужен был, из своих, чтоб доверять можно было. Ну я к ним и пошёл, типа учеником, в тридцать с лишним лет.
— А дальше? — вежливо касается Юриной руки Алия, поедающая его глазами.
Мы с Леной удивлённо переглядываемся. При появлении Юры, Алию как подменили. Куда делась вся её восточная сдержанность. И не пили ведь ещё, только заказали под горячее, а официанты ещё не принесли. Уже молчу, что Юра на четверть века старше неё, хотя и неплохо выглядит. Впрочем, какое наше дело…
— А дальше я посмотрел, как они с золотом работают, и сделал им предложение, — кивает Алие Юра, отпивая из пиалы чай. — Они могут на работу не ходить, но я им плачу столько, сколько они зарабатывали до меня. Потому что я в тюрьме с чёрными металлами так на полировке не работал, как они с платиной и золотом в Доме Быта. И наждак там использовали вместо войлока, и чего только не было…
Ловлю себя на том, что слушать Юру интересно всем. Включая меня, Лену и Роберта Сергеевича: видимо, им он этого раньше в подробностях не рассказывал.
— Я семь лет на плавке провёл, ну, когда на диете сидел… — продолжает Юра. — До освобождения…Металл плавить научился. И дальше обрабатывать. А в этом Доме Быта как глянул — я больше этих двух евреев умею. Плюс из оснастки у них пятнадцатый век, сейчас никто так не работает. Но они старые, им уже вкладываться было не интересно. В общем, поплатил я им три месяца аренду, а через три месяца вообще выкупил эту мастерскую у них. Полностью.
— А «Крематорий» почему? — спрашиваю я, напоминая начало темы. Мне действительно интересно.
— А тогда банков же не было, металл было негде брать. Я наладил скупку коронок у стоматологов — тогда только стали какую-то металлокерамику внедрять. Вместо золота на зубные протезы. — Смеётся Юра. — А когда коронки золотые переплавляешь, там же кусочки кости остаются внутри. Вот их вначале надо выжигать. В общем, пока одну коронку переплавишь, запах на весь этаж — как в крематории… Неприятный одним словом.
Смеются в этом месте только Асель и Лена. Причём заливисто. Ну да, врачей ничем не проймёшь… Вовик таращится на Юру, как вытащенная из воды рыбка. Роберт Сергеевич выглядит безэмоциональным, но я чувствую, что ему тоже смешно.
Алие, впрочем, одной всё ровно.
— А сейчас? — ест Алия глазами Юру, трогая его за локоть.
— А сейчас у меня своя Ювелирная Группа, вот с Робертом уже сколько лет работаем, — кивает Юра на отца Лены. — Автомат плавки японский у нас первый в стране. Меньше полутора процентов на угаре…