Страница 102 из 122
Глава 35
Дома неожиданно пусто.
В отличие от тех дней, когда Лена на дежурстве (и я, как сегодня ночую один), сегодня я точно знаю: завтра с утра Лены тоже не будет.
Какое-то время занимаюсь наведением порядка после моих, которые собирались явно впопыхах и не совсем на трезвую голову: грязная посуда на кухне, вещи не на своих местах, раскрытые шкафы.
Минут через сорок пять, когда я размышляю, протирать полы или так сойдёт, в дверь раздаётся звонок.
Вопрос с полами решается сам собой: не сегодня.
В камеру домофона обнаруживаю Крематория.
— Привет, живой? — пышет бодростью с порога Юра. — Меня Елена Робертовна просила за тобой глянуть сегодня вечером. Жрать есть что? А то я с утра в бегах. Давай в четыре руки сделаем что-нибудь?
На деле, «четыре руки» Крематория оказываются его двумя руками, потому что он затевает что-то сложное на трёх сковородках (мясо, овощи со специями и гарнир) и места у стола и плиты банально не хватает.
Щедрой рукой, через пятнадцать минут Юра вываливает половину казана того, что у него получилось, в две тарелки.
Получилось достойно. О чём и говорю, принимаясь за еду.
— Рассказывай, — через пять минут сытый Крематорий отодвигается от стола и открывает окно. — Покурю тут? Всё равно никого ведь нет.
— Кури, — вкратце рассказываю фабулу последних событий, поскольку никаких тайн делать из происшедшего ни от кого не планирую.
— М-м-м, замес интересный, — Юра задумчиво выпускает две струи дыма через нос в окно. — Чем-то помочь могу?
— Имею свой план, но именно тебе буду благодарен за обратную связь. Вкратце так: …
— … Прикольно! — ржёт Крематорий через минуту, выслушав меня. — Несимметричный ответ, гы-гы! Ну, чё тут скажешь, Саня… Ты мой принцип знаешь: главное — не мозги. Главное — характер. Тут ты чисто на характере можешь и выехать. В жизни и не такое бывает, особенно в наше время. Чем-то помочь могу? Лично мне идея весьма и весьма, — Юра весело оттопыривает большой палец от кулака, поднимая его вверх.
— Пока не надо, — качаю головой. — Мне важно начать самому.
— Солидарен. Достойно. Понимаю причины. — Односложно кивает Крематорий. — Да оно так и честнее: людей-то наебать всегда можно, а Бога же не наебёшь. Так что, всё правильно… от Бога рано или поздно по-любому прилетит. Это те атеисты ничего не боятся… Ну да Бог им судья… В общем, маячь на втором этапе, если что! На меня рассчитывай! Мне это движение нравится!
Через пару минут Юра, сфотографировавшись со мной в кухне и прихожей, отправляет сделанные фото в качестве отчёта моей Лене и своей Алие и захлопывает за собой дверь.
Не успеваю отойти от двери, как в неё опять раздаётся звонок. На этот раз, в камеру домофона смотрит угрюмый Бахтин.
— Привет, жрать готовил? — он, разуваясь с порога, направляется на запах в кухню, где придвигает к себе вторую половину приготовленного Крематорием. — Есть всё можно?..
— Да, я уже.
Содержимое казана Бахтин почему-то запивает водой из крана, явно прикидывая, как начинать разговор.
— Саня, я мог бы сейчас отморозиться и вообще сделать вид, что всё идёт, как надо. — Наконец начинает он, вылизав насухо ложку. — Но я не считаю лично тебя чужим человеком, потому не смог не зайти поговорить…
— Оценил, — киваю. — Тогда давайте разделим. Вопросы.
— Какие и на что? — напрягается Бахтин, сводя вместе брови.
— Давайте разделим вас, как прокурора, от вас-человека, с которым я общаюсь на личном уровне, — поясняю. — К вам, как к человеку, у меня нет ни единой претензии. Даже более того: я
— Ух ты! Приятно, что кто-то понимает, — Бахтин наклоняет голову к плечу. — Тогда договаривай и вторую часть.
— Вторую и третью… Я также
— Роберт просветил? — с тщательно маскируемым удовольствием уточняет Бахтин.
— Он. Не сегодня, раньше, — киваю. — Но вот какая штука… Это были пункты один и два. Олег Николаевич, не обидьтесь сейчас, пожалуйста.
— Пугаешь, — тут же подбирается Бахтин. — Это сейчас будет третья часть?
— Она. Вы ещё и государственный чиновник большого масштаба, и служивый человек. Вот мои претензии к вам лежат исключительно в той, профессиональной части, — смеюсь, поскольку вытянувшееся лицо Бахтина сейчас нельзя наблюдать без смеха.
— Саня, у тебя всё в порядке? — осторожно уточняет Бахтин, внимательно хмуря брови. — Ты ничего не путаешь?..
— Вот то же самое мне сказал Ербол Калдыгулов, когда я ему изложил своё видение, — продолжаю улыбаться.
— И чем же я тебе, как прокурор, не угодил? — сомнения и удивление Бахтина можно намазывать на хлеб. Настолько они густы и осязаемы.
— Вы мыслите категориями прошлого века. Ну, если угодно, категориями прошедшего периода. И вот почему…
— … услышал тебя, — задумчиво произносит Бахтин в ответ по окончании моих пояснений. — Но не понятно, к чему ты прошлый век приплёл. Я в том веке лишь учился!.. теории. Жил-то, и на практике обкатывался, уже в этом!
— В каком году институт закончили?
— Девяносто седьмой, а что?
— А учебники когда написаны были? И преподаватели каких времён? Включая их методику и взгляды на вещи?
— Преподавателей молодых не было, факт, — соглашается Бахтин. — И учебники были тоже в возрасте. Учебник, Саня, не один год пишется и издаётся. Там на пятилетки счёт.
— Вот именно. Получается, вас учили по материалам, разработанным в лучшем случае в третьей четверти прошлого века. Сейчас другое время, Олег Николаевич. И за эти полстолетия, всё ушло очень далеко вперёд. Меня, как гражданина, не устраивают ваши методики принятия решений. И я сейчас не о вас лично, а о всём поколении. Пардон.
— Даже интересно, а что ты предлагаешь, — с места начинает веселиться Бахтин, оглядываясь по сторонам на предмет, что ещё можно съесть.
Из холодильника ставлю перед ним тазик с оливье, который он принимает с благодарным кивком, и в две минут поясняю на пальцах…
— Даже не знаю, что сказать, — Бахтин с ложкой завис над пустым тазиком из-под оливье. — Резко. Резко. Резко. — Он качает головой, повторяя одно и то же несколько раз.
Видимо, действительно впечатлило.
— Ну а теперь сравните с вашим понятийным аппаратом, — пожимаю плечами. — И даже не так. Сравните с тем, что