Страница 92 из 101
В общем, с молитвой и верой отряд двинулся вперед. Город уже наполнялся людьми, а ещё Дорфус по незнанию выбрал для движения к восточным воротам широкую улицу, что называлась Графской, а она — из-за того, что ворота уже, видно, были открыты, — вмиг заполнилась телегами, что шли навстречу колонне. В общем, движение его отряда было затруднено и понемногу замедлилось. Но всё равно он неуклонно вёл своих людей вперёд, надеясь, что там, у Глевенских восточных ворот, на торговом подворье богатого еретика Гойзенблиха, он найдёт бургомистра и разгромит последний оплот сопротивления в городе.
«Ну не бесконечны же у них офицеры! Большая часть сидит в цитадели под замком, ещё один, быть может, самый рьяный, ночью был ранен. Если есть у них ещё достойные, так должны быть в это время при последних их силах. А уж городское мужичьё без опытных командиров для нас опасности не составит, а может быть, даже и поможет».
И вскоре, когда небо в восточной стороне стало сереть, они вышли на улицу, что вела к небольшой площади, на которой и находилось торговое подворье купца Гойзенблиха.
А перед площадью вся улица сплошь забита гружёными подводами, и чтобы пройти по ней,колонну пришлось распускать в рассыпной строй. Брюнхвальд сразу сказал:
— Сие неспроста. То намерено так телег нагромоздили.
Волков с ним был полностью согласен. Но ему даже не пришлось отдавать приказа, подъехавший Лаубе сам предложил:
— Я возьму пять десятков людей из арьергарда, а колонну поставлю поближе к домам, разберу этот затор, пропущу телеги вперёд, пусть уезжают.
— Так и поступайте, — ответил ему генерал.
И тут же к нему подбежал один солдат и доложил:
— Ротмистр Кольбитц меня прислал сказать, что на площади строятся. Горожане!
— Много их? — первое, что спросил генерал.
— Много, — отвечал вестовой, — но сколько — ротмистр ещё не знает, не посчитал ещё. Темно.
Нельзя из одного донесения делать выводы. Много — мало. Темно. Так дело начинать нельзя. Тем более нельзя полагаться на донесения одного человека, к тому же если это ротмистр — по сути, молодой ещё офицер.
— Поехали, — говорит генерал и меж телег и больших возов протискивается к концу улицы, чтобы самому взглянуть на противника.
В сером свете наступающего утра он увидел на площади правильно выстроенную баталию из пяти сотен людей, почти готовую к бою. И встали они правильно. Видно, были у горожан ещё офицеры. И увидел он под городскими флагами его. Самого бургомистра в окружении отборных людей.
«Надо же, сам бургомистр Тиммерман на коня сел и доспех какой-никакой надел! — признаться, Волков был удивлён. Среди чернильного рыцарства города Малена он и не вспомнил бы того, кто сам садился на коня и брал оружие в руки. — Злой человек и упрямый. Такой будет сопротивляться, не испугается».
К нему по уже чуть расчищенной от телег улице подъехал Карл Брюнхвальд, он также всё сразу понял:
— О, бюргеры намерены драться. Хорошо стоят, плотно; вот только как они в таком плотном строю ходить будут?
Волков не ответил ему; он сам всё это подметил, строй горожан был монолитен и крепок, но нужно быть необыкновенно обученными солдатами, нужно иметь самых опытных сержантов и барабанщиков, чтобы в таком плотном строю ещё и продвигаться. Но не строй интересовал генерала, он всё пытался разглядеть бургомистра, словно, разглядев врага, он смог бы узнать, что тот замышляет.
А полковник тем временем продолжал:
— Думаю, выходить на площадь колонной — мысль не очень хорошая, — тут он был абсолютно прав. Волков и сам понимал, что колонной крепкую «коробку» горожан не пробить. И Брюнхвальд продолжал: — У нас тут восемьдесят мушкетов, а их баталия — отличная цель, Вилли проредит их изрядно, если каждый из мушкетёров выстрелит пару раз, а чтобы они стреляли спокойно, Кальб займётся арбалетчиками горожан. Посмотрим, как хорошо бюргеры будут стоять под мушкетными пулями.
Говорил всё это полковник тоном зловещим, ничего хорошего горожанам не сулившим. И вправду, баталия с таким плотным строем — отличная мишень для мушкетов, вряд ли одна пуля пролетит мимо.
А капитан Вилли, после того как полковник махнул ему рукой, уже вывел на площадь своих людей, и они неровными цепями встали перед выходом с площади, первый ряд уже положил мушкеты на упоры, фитили у всех зажжены, лишь непринуждённые позы мушкетёров говорили о том, что бой ещё не начат. Зеваки разного пола и возраста, и местные, и приезжие, жались к домам, никто на площадь уже выходить не отваживался. Повисла пауза. И уже при сером небе Волков разглядел бургомистра получше. Лицо того было серьёзно, рядом с ним была парочка офицеров. И они не собиралась отступать.
Конечно, Карл предлагал дело. Конечно, мушкетёры зальют эту небольшую площадь кровью горожан, завалят трупами и ранеными. И, скорее всего, «коробка» из людей начнёт рассыпаться, размякнет, первые ряды, то есть самые лучшие бойцы, полягут, и уже тогда стальная колонна капитана Лаубе опрокинет и рассечёт всё, что останется. И через час всё будет закончено и на площади будет валяться полсотни мёртвых изуродованных тел. Но в том-то было и дело, что Волкову это было не нужно. Он понимал, что это озлобит город до необыкновения. А ведь горожане и так на него злы. Нет, нет, не этого он хотел. Не это ему было нужно. И он, насколько ему это позволяет доспех, оборачивается назад.
— Максимилиан!
— Да, господин генерал.
— Пистолеты у вас заряжены?
— Да, господин генерал. Только утром, перед выездом из монастыря, положил сухой порох.
Это было то, что барон и хотел услышать. И он говорит:
— Капитан Нейман, прошу вас отъехать со мной. И вас, Максимилиан.
Они втроём выезжают чуть вперед, и Волков продолжает:
— Я не хочу устраивать бюргерам бойню, но дело просто так не разрешить. Нейман, вы ведь умете стрелять из пистолета?
— Конечно, господин генерал, — отвечал капитан.
— Максимилиан, отдайте один пистолет капитану, — говорит генерал. — Только незаметно.
Прапорщик, чуть развернул коня и заехав за генерала, сразу достаёт из седельной сумки пистолет и передаёт его капитану.
— Знаете такой механизм?
— У меня почти такой же. Знаю, — заверяет его Нейман.
— Господа, — снова говорит генерал. — Сейчас я поеду вперед и вызову бургомистра на переговоры; как я вам дам знак, вы убьёте его или раните, это не имеет значения. В общем, нам нужно его убрать, он самая большая заноза во всём Фёренбурге.
— Как прикажете, — сразу ответил Нейман.
— Да, господин генерал, — сказал Максимилиан. — Конечно.