Страница 2 из 43
Такая же идиллия царила на кухне тем самым зимним утром, с которого все и началось. На улице еще стояла ночь, и горели фонари, а у нас на кухне было как всегда тепло, уютно и ароматно пахло беконом. Сережа сидел на своем месте, рядом с ним - старший сын Влас, а неподалеку в детском стульчике болтал ножками наш второй сынишка, которого мы назвали Глебом. Я размешала сахар, добавленный в кофе той самой ложкой, затем чмокнула мужа в макушку и тоже села за стол. Сережа похвалил мой омлет, я как обычно ответила улыбкой и воздушным поцелуем. А потом муж отпил свой кофе…
- М… - глава семейства издал звук, который за все годы нашей семейной жизни еще ни разу не издавал за завтраком.
- Что такое, милый?
- Сахар, Нин. Что-то не так. Ты поменяла ложку?
- Нет, конечно. Вон же она лежит на столешнице, - я указала рукой в ту сторону, - все та же ложка.
Муж сделал еще один небольшой глоток и спросил:
- А сколько порций сахара ты положила? Может, перепутала и не доложила немного?
- Я положила две ложки. Сереж, я уже много лет это делаю, схема работает на уровне подкорки. Даже если я сойду с ума, мои руки все равно будут класть в твой кофе ровно двеправильныхложки сахара.
- Если бы ты положила точную порцию, я бы не задавал вопросов. Но в кофе явно не хватает сахара, я это чувствую.
- Хо-ро-шо! – я немного вышла из себя и повысила голос. Затем вытерла лицо Глебу и потянулась за сахарницей. – Давай положу еще. Сколько класть?
- Нет, Нин, спасибо. Я просто доем свой омлет и пойду собираться.
- Сереж, все нормально? Хочешь, я сделаю новый кофе?
- Не надо, все в порядке. Не бери в голову. – Утерев губы салфеткой, муж поднялся и поцеловал меня в макушку, как он обычно это делал. – Пора бежать, сегодня ж совещание.
- Брюки и пиджак на вешалке, - сказала я вслед.
- Спасибо, Нинок! – крикнул Сережа.
Оставшись на кухне с двумя сыновьями, я не удержалась и попробовала кофе из кружки мужа. Напиток оказался ровно таким, каким он был последние пять лет. Я не предала большого значения этому инциденту, но решила в следующий раз размешивать сахар подольше.
Спустя две недели я снова услышала «М…» за завтраком. Издав этот звук, муж отодвинул кружку с кофе в сторону.
- Сережа? - я приподняла брови.
- Я не знаю, что с тобой происходит, но мой кофе опять не такой, как обычно. И нет, не надо добавлять сахара или варить новую порцию.
- Ты белены что ли объелся?? Я не понимаю, что не так! Ложка та же – вон она лежит, сахар тоже самый обычный. Я даже мешаю подольше, чтобы он уж точно растворился.
- Я не знаю, Нин. У меня нет времени проводить расследование. Все что мне нужно – это крепкий кофе с двумя ложками сахара по утрам, а не вот это вот.
- Вот это вот??
- Нин, я ж без претензий, зачем кричишь? Все, мне нужно собираться. Кстати, омлет отличный, спасибо. - Муж вытер губы салфеткой, встал, поцеловал меня в макушку и вышел из кухни.
- Я там погладила брюки и пиджак, они на вешалке! - обескураженно крикнула я вслед.
- Спасибо, любимая!
Мои сыновья смотрели на меня, не моргая, и я вновь отпила кофе моего мужа. Вкус снова был ровно таким же, как раньше.
Тогда я опять не придала всему этому значения, еще не подозревая, что где-то высоко-высоко над моей идеальной семейной жизнью уже вовсю сгущаются тучи, грохочет гром, а смертоносная лавина собирается сойти вниз.
Рубашка
Спустя пару месяцев я окончательно выбросила из головы случай с кофе. Каждый человек может устать и начать вредничать. Даже такой невозмутимый, как Сережа. Что ж я за жена такая, думала я, если не могу позволить своему идеальному мужу изредка побыть брюзгой? Он стойко переносил дикие скачки моих гормонов, когда я вынашивала Власа и Глеба, так что теперь мой черед с хлебом и солью встречать его тараканов.
Но мне даже не пришлось быть стойкой и идти на уступки, ведь после тех инцидентов все успокоилось. Сережу снова начал устраивать тот кофе, который я варила по утрам, и в нашей семье опять воцарилась полная идиллия. Все были довольны и счастливы еще около полугода, а потом муж внезапно взялся за старое…
Однажды, вернувшись домой с работы, он зашел в кухню, где я готовила обед, а дети играли на расстеленном на полу развивающем коврике. Зашел и уставился на меня потерянным взглядом.
- Сереж, ты чего замер? - удивилась я, заметив мужа.
- Нин, вот посмотри сюда, - он вытянул вперед руку и указал на манжету рубашки. - Ну ведь ужасно мятая ткань, как будто ее вытащили из стиральной машинки и сразу надели. Я понимаю, что ты устаешь с детьми, но когда мне гладить одежду, если я сутками работаю? Мне уже перед подчиненными своими стыдно... Даже Богданов, у которого жена заливает за воротник, и тот выглядит опрятнее. Его Жанна хоть и прикладывается к бутылке, но вещи ему наглаживает так, что не придерешься.
- Не придерешься, говоришь? - прищурилась я. - Видимо, именно этим ты сейчас и занимаешься - ищешь повод придраться. Так же, как было с кофе, помнишь?
- Все ясно. Критику ты не воспринимаешь ни в каком виде. Дурная черта, Нин, но как знаешь, поучать я тебя не собираюсь. Буду сам гладить свои вещи, раз уж ты неадекватно реагируешь на элементарные просьбы.
Я почувствовала, как закипаю. Медленно, но верно. Сережа ушел переодеваться, а я швырнула кухонную лопатку и понеслась за ним. Помню, в тот момент меня уже было не остановить, настолько я распалилась.
- Я же предупреждала тебя, что эта рубашка будет как из задницы, сколько ее ни гладь! - ворвавшись в комнату, заголосила я. - Раз пошевелишься, и все пропало! Особенно зимой. Ты пока пиджак поверх надеваешь, она уже вся мятая. А после куртки и поездке в машине там вообще пробы ставить негде! Я говорила тебе, что так будет! Что ты мне ответил, помнишь? - Изображаю его тон, нарочно преувеличивая: - Ничего страшного, Нинок, ну помнется и помнется, не трагедия. Помнишь, Сережа??
Муж вздохнул и присел на край кровати. Судя по выражению его лица, я та еще мегера. Но отступать я не собиралась. Только одной мне было известно, сколько труда и времени вложено в ежедневную глажку. Постельное белье, детские вещи и одежда мужа, занавески, кухонные скатерти и полотенца… Все это я наглаживала так, что невозможно было обнаружить ни миллиметра мятой ткани.
- Нин, раньше она так не мялась. Всегда ведь видно, когда вещь гладили, а когда только пытались создать видимость глажки. В последнее время я все чаще замечаю, что большинство моих вещей поглажены тяп-ляп. Заметь, я молчал. Зная твою обидчивость, на конструктивный диалог я и не надеялся... Что, собственно, и требовалось доказать. Ты опять перекрутила ситуацию, когда по сути она не стоила и выеденного яйца. Тебе же сложно признать свою неправоту и не устраивать сцен...
Я окончательно взбесилась и гневно распахнула шкаф, где висели идеально выглаженные брюки и рубашки мужа.
- Тяп-ляп?? Покажи хотя бы одну мятую вещь. Хотя бы одну! Давай, Сереж, я жду. Ну же!!
- Нин, забудь. Я не хочу ругани. Я и так слишком устал…
Муж вздохнул и, не глядя внутрь шкафа, прошествовал мимо, прямиком в ванную. Там он благополучно заперся и сидел битый час, после чего вышел и сел ужинать с похоронным выражением лица. Тогда я впервые почувствовала себя жутко виноватой. Чертова рубашка и вправду была неприлично мятая. Да, Сережа сам виноват, что не послушал меня и все-таки решил ее купить, несмотря на крайне прихотливую ткань. А потом, судя по всему, забыл, как рьяно я отговаривала его от покупки. Но неужели это повод повышать на него голос? Человек вернулся с работы уставший, посетовал на мятые манжеты, а я, вместо того чтобы обнять его и спросить, как прошел день, набросилась на него, как взбесившаяся тигрица. Мой муж несправедливо меня обвинил, но я бы могла проявить мудрость и спустить все на тормозах, пока не представится более благоприятный случай все обсудить. Наверняка мы с Сережей просто вместе бы посмеялись и вместе выкинули рубашку в мусорное ведро.