Страница 8 из 43
В тот момент, сидя на грязном полу, я почувствовала, как умирает какая-то важная часть меня. Тогда я еще не знала, что скоро разбитая чашка и угрозы покажутся мне сущими пустяками, ведь мой муж только начал. А если он что-то начинал, то всегда доводил дело до конца.
Улыбка
Утро следующего дня прошло в молчании. Я не хотела даже видеть своего мужа, не то чтобы говорить с ним. Вечером, когда он явился с работы, я продолжала молчать. Он подошел ко мне вплотную и спросил:
- Что с лицом, Нина? Кто-то умер?
Я уставилась на него немигающим взглядом, который озвучивал все мое отношение к нему лучше тысячи слов.
- Оглохла? Я спросил, что с лицом?
В это время Валя снова зашелся в крике. Я молча развернулась и ушла в детскую. Взяв сына на руки, я начала напевать ему песенку и не заметила, как Сергей оказался в комнате. Он подошел ко мне со спины, и я, вздрогнув, обернулась. Лицо мужа было так близко к моему, что я могла разглядеть его морщинки и красные капилляры в разгневанных глазах. Он взял меня за локоть и сжал его с такой силой, что боль заставила меня прогнуться в коленях и я перестала чувствовать правую руку. Я с ужасом посмотрела на сына, которого еле-еле удерживала левой рукой.
- Положи сына, - процедил сквозь зубы муж. - Я сказал, положи его.
Я аккуратно положила ребенка в кроватку, и он тут же разразился истошным криком.
- Какого черта ты делаешь? – прошипела я, превозмогая боль. – Может, еще и ударишь меня? А что, это стало бы неплохим завершением вечера.
Сергей сжал мой локоть еще сильнее, а левой ладонью сдавил мои щеки и приблизил к своему лицу. Мне казалось, он сломает мне локоть и челюсть, я издала отчаянный писк.
- Я никогда тебя не бил и не собираюсь, но будь добра улыбаться своему мужу, когда он возвращается домой с работы. Я же для тебя стараюсь, Нина, а в ответ не вижу никакой благодарности. Мне начинает надоедать твоя вечно недовольная мина. Как будто я вечно тебе за что-то должен. Пора с этим заканчивать, слышишь меня?
- Отпусти. Мою. Руку. – От боли у меня на лбу начала появляться испарина.
- Сначала я хочу увидеть улыбку на твоей физиономии, Нина. Улыбнись своему мужу. Он вернулся домой и хочет видеть жену счастливой и участливой.
- Пошел к черту.
- Не будешь слушать, что я говорю, придется оплатить пластическую операцию, которая нарисует на этом постном лице перманентную радость. Ты будешь улыбаться даже во сне, любимая. - Сергей резко отпустил меня и вышел из детской.
Я осела на пол и начала отчаянно тереть свой правый локоть. Во рту появился привкус крови – похоже, я прикусила себе щеку. В комнату заглянул Влас. Мне пришлось резко встать и склониться над кроваткой младшего сына, чтобы старший не видел, какое ошалевшее у меня лицо.
- Ма, мы с Глебом есть хотим.
- Уже иду, дорогой, - пробормотала я, пытаясь подхватить грудничка левой рукой. – Сейчас, только возьму братика, а то он уже весь бордовый от крика.
Через пять минут мы все уже сидели за столом. Сергей с довольным лицом накладывал себе в тарелку салат, дети стучали ложками о тарелки и переговаривались. Я все еще держала Валю на руках, только так он мог сохранять относительное спокойствие.
- Нина, дорогая, ты сегодня прекрасно выглядишь, а ужин вообще выше всяких похвал, - вдруг сказал муж и выжидающе на меня посмотрел.
Моя права рука ныла от боли, я еле-еле держала ложку - она вся тряслась в ослабевшей кисти. Мне хотелось послать его подальше, но с нами были дети, поэтому я растянулась в болезненной улыбке:
- Спасибо. Дорогой.
Такое поведение Сергея продолжалось каждый раз, когда ему что-то не нравилось. Особенно часто он выходил из себя, когда не видел улыбку на моем лице. Я должна была постоянно светиться от счастья, иначе он просто подходил близко-близко, выкручивал мне запястья или с силой давил на болевые точки. Но больше всего ему нравилось хватать меня за лицо и сжимать его словно в тисках. Он говорил тихо, чтобы только я могла услышать, а его голос был наполнен ненавистью и превосходством. Из-за хронического недосыпа у меня попросту не было сил сопротивляться. Я совершенно ослабла и потеряла контроль. Все мое существование превратилось в нескончаемый танец паники и безысходности.
Сергей действительно не бил меня, но на моем теле каждый день появлялись все новые синяки и гематомы. Они не заживали, ведь муж любил давить именно на больные места. Постепенно мои руки окрасились в сине-фиолетовые цвета и начали ужасно саднить. Укачивать младенца, убирать и готовить стало невыносимо. Я помнила, что хотела развестись, но все мои внутренние ресурсы были исчерпаны. Казалось, мое тело просто перешло в режим самосохранения, отвергая любые попытки на прочую активность. Единственное, на что меня еще хватало – это младший сын. Но я не помню, как умудрялась о нем заботиться. Память будто стерли ластиком.
Со временем я перестала спать, даже если засыпал Валя. Часто я просто ложилась на коврик в его комнате и лежала там с широко открытыми глазами. Мне хотелось стянуть с себя кожу, ведь такое существование претило моему характеру. Мои нервы были натянуты до предела, до треска. Однако я забивалась все дальше и дальше в нору смирения, ведь только эта нора казалась мне спасением.
В один из дней я вдруг потеряла сознание от усталости и проспала в детской целых четыре часа подряд. Проснувшись, сразу прильнула к кроватке и увидела в ней мирно спящего сына. Каким-то чудом тот оказался цел и невредим. Эти часы отдыха будто вдохнули в меня новую жизнь, и я твердо решила: с меня хватит - буду действовать.
Массаж
Едва заслышав, как в замке проворачивается ключ, я набрала в грудь воздуха и заняла выжидательную позицию в прихожей. Было ясно, как день: если я прямо сейчас не выясню, что происходит с моим мужем, то потом рискую и вовсе привыкнуть к положению вещей. Такой вариант меня категорически не устраивал. Я и так была ослаблена хроническим недосыпом и сил на активное сопротивление у меня почти не оставалось. Именно поэтому вопрос следовало решить здесь и сейчас, пока я еще хоть что-то могу.
- Где дети? - перешагнув порог квартиры, спросил Сергей.
Я скрестила руки на груди, как боевая жена в ее излюбленной стойке. Но на самом деле, этот жест был вызван лишь страхом. Все мои конечности сотрясала дрожь, и я пыталась это скрыть.
- Во-первых, привет. Во-вторых, у нас есть темы поважнее, чем местоположение детей. Но, если тебе это критически важно, то Валя уснул минут 15 назад, а старшие играют в приставку.
- Опять? Ты что, не можешь занять их делом?
- А это уже не мои проблемы, - сказала я. - Приставку купил и принес ты. Несмотря на все мои возражения. Поэтому игромания детей - твоя зона ответственности.
Муж снял ботинки и поднял на меня глаза. Мне показалось, что в них промелькнуло что-то вроде искры, маленького огонька с частицей азарта. В тот момент я не стала всерьез задумываться над этим - мало ли что мне там могло померещиться, учитывая качество моего сна? Но потом, много позже, я пойму, чем был вызван этот его взгляд.
- Я слишком устал, чтобы выслушивать твои нотации. Пойду в душ. Надеюсь, ужин уже готов.
- Нет, сначала мы поговорим, а уже потом ты сходишь в душ.
- О чем нам говорить? Я же сказал, что устал.
- Тогда можешь разговаривать сидя, - съязвила я, мысленно поражаясь, откуда у меня вдруг взялись на это силы.
- Мы можем поговорить потом.
- Потом проснется Валентин и начнет орать. Он проспит не больше часа, и ты об этом знаешь.
Жестом я пригласила муженька пройти в кухню. К моему удивлению, он не стал противиться.
Когда он уселся в одно из кресел и вопросительно на меня посмотрел, я заговорила:
- У тебя какие-то проблемы на работе, ты чем-то опечален, плохо себя чувствуешь, или произошло что-то другое, о чем я не подозреваю?
Сергей закатил глаза: