Страница 86 из 89
— Здравия, — хрипло кивнул Чёрный, махнув левой рукой на кухонный диван, заваленный какими-то мотожурналами. В глаза бросилось знакомое название — «Мотодрайв».
— Как жизнь? — спросил он, было заметно, что он чувствует неловкость.
— Нормально, а у тебя?
— Тоже ничего, башка только охренительно, бывает, болит. Думаю, это уже навсегда.
Мистик сел за стол, увидев на нём тонко нарезанную колбасу, сыр, копчёности, острые салаты в холодных пиалах — одним словом, Чёрный готовился к встрече основательно.
— Выпьешь? Ты ж не за рулём? — несмело спросил друг, доставая из холодильника ледяную водку.
— За что будем пить? — осторожно спросил Мистик.
— За дружбу, брат, — выдохнул Чёрный, и тут же кинулся к плите, на которую что-то сильно полилось из кастрюли.
Мистик нервничал, хмурясь, всё думая, где же Зоя, а спросить не смел, думая, что друг не так расценит его вопрос. Его тревожный взгляд и встретил Чёрный.
— Она в больнице, завтра уже отпускают, — как-то устало произнёс он. — Я так перепугался за неё, что думал, заикаться буду. Сидел в коридоре больницы на кушетке и думал. Как же я неправильно живу, что она постоянно должна страдать? Подумал о тебе…
Он сел рядом с Мистиком, налив водки в маленькие хрустальные стопочки.
— Я тут пил, ты знаешь, наверное, ребята говорили. Да ты видел — там, — он махнул в прихожую, — выкинуть надо.
— Если ты хочешь знать, я никогда в жизни даже не поцеловал Зои, — спокойно и откровенно сказал Мистик, — и она не давала повода.
— Я знаю, — угрюмо сказал Чёрный, тяжёлым взглядом разглядывая Мистика. — Я даже сам хотел, чтобы она перекинулась на тебя, знаешь, как будто назло самому себе. Так было бы легче отпустить её от себя, чтобы это прошло… то что было в душе…
Он резко выдохнул, взял стопку, чокнулся с другом и быстро выпил, закусив ароматной копчёной колбасой. Расслабившись на стуле с высокой спинкой, Чёрный зажмурился.
— Не думал, что будет так тяжело. И эта Ира, сучка…
— Какая Ира?
— Которая работает в Ростове «на посту», и которая рассказывала о вас с Зоей, как о любовниках. Ну, да с ней всё ясно, она ненормальная, она наняла каких-то алкашей, чтобы они сбили нас на машине, вот тебе и авария.
Мистик нервно потёр лоб.
— Чёрт, ничего не понимаю, расскажи по порядку.
И Чёрный рассказал, и потом ещё много чего рассказал, изливая накопившиеся сомнения и муки души. Когда он подошёл к концу, то совсем выдохся, выпотрошив себя эмоционально. Всё это время Мистик не перебивал друга, внимательно слушая и следя глазами за резкой, необычной для Чёрного мимикой и жестами.
— А теперь что? — тихо спросил Мистик, когда бутылка уже заканчивалась, несмотря на это оба они оставались абсолютно трезвыми.
— Не знаю, брат. Я в тупике. Думаю, что ей со мной плохо. Я никакой семьянин, и тем более — отец. А она ведь этого ждёт, и верит в меня. Все эти дни, когда я приходил к ней в больницу, она так ждала меня, и радовалась… А что, если будет опять то же… Я не смогу быть тем, кем она хочет? Такое же уже было, я срывался.
— Подожди, — остановил его друг. — Ты же не хочешь этого. Разве она заслуживает…
— Я говорил ей об этом, брат. Она и слушать не хочет.
— Чёрт, Чёрный, я тебя не пойму, — разгорячился Мистик. — Если ты не хочешь быть с ней…
— Подожди…
— У тебя же скоро будет дочь!
Чёрный замолчал, потом выругался и обхватил голову руками.
— Я не знаю, понимаешь? Я не смогу!
Он порывисто встал, достал пачку сигарет с полки шкафчика и закурил. К пару из кастрюлей добавился дым, и мужчина открыл окно — вытяжка не справлялась с такой нагрузкой.
— А ты рискни. Или ты ей сейчас выставишь вещи в подъезд?
Чёрный покачал головой.
— Я понял, что она не для меня с самого начала, как только увидел её. Но тогда же и захотел. Знаешь, увидел и понял — хочу её. Теперь она со мной, но я вижу, как ей тяжело — это не жизнь, Мистик. Она мечтает о другом.
— Хорошо, что ты предлагаешь? — друг сложил на груди руки, приготовившись слушать.
— Каждый раз, как я начинаю с ней говорить об этом, она уверяет, что всё наладится. Но то, что произошло здесь в ту вечеринку… Ей здесь не место, рядом со мной. Может, ты с ней поговоришь?
Мистик зло сжал зубы и сквозь них проговорил:
— Ты извини, Чёрный, но кому нужны твои дети? Твои — ты и воспитывай. Смотри, как она будет расти, взрослеть, пойдёт в школу, станет бегать на дискотеки и кататься на мотоцикле с крутыми парнями из твоего мотоклуба — всё это будешь видеть ты, потому что ты — отец. И не надо свои проблемы спихивать на меня.
Чёрный забыл про сигарету, глядя остекленевшим взглядом за тёмное окно, видя своё растерянное отражение.
— Да, я просто трус, малодушный козёл, — выплёвывал он оскорбления самому себе, и заходил по кухне, как зверь по клетке. — Увёз девочку, она влюбилась, а теперь — в кусты.
Мистик чуть расслабился, переведя взгляд на пыхтевшие на плите кастрюли.
— Слушай, а что ты там варишь?
Чёрный долго смотрел на него непонимающим взглядом, потом кивнул:
— А, это я готовлю — есть нечего, в холодильнике голые полки, а Зоя придёт…
Мистик откинул свою роскошную гриву каштановых волос назад и расхохотался.
— Очень интересно, — сквозь слёзы смеха проговорил он, — стараешься для неё, как сумасшедший, и при этом причитаешь, что ты не можешь завести семью. Чёрный, не заморачивайся, живи, и всё. Расслабься, ты накручиваешь себя заранее. У тебя всё получится!
Мужчина чуть улыбнулся:
— За что я тебя всегда люблю, Мистик, это за доброту. Ты же ведь и сам неравнодушен к Зое.
— Да, но она — абсолютно равнодушна ко мне. Так что — это не моё, твоё, брат. Ты и владей, тем более, женщина так хочет.
Лицо Чёрного расплылось в лукавой улыбке:
— Да, одно плохо, доктор сказал — никакого секса, придётся туго.
Друзья оба рассмеялись, снова сели рядом и стали разговаривать обо всём, соскучившись по общению друг с другом. Позже они попробовали стряпню Чёрного и пришли к выводу, что у него неплохо получилось. Мистик уехал из квартиры на Лукинской только в два часа ночи.
Первое письмо от Николая Зоя получила ещё в октябре, когда они со Славой только приехали в Москву. В нём было всё почти сухо и стандартно, как будто он заставлял себя написать ей. Но читая следующее, молодая женщина поняла, что её друг детства очень одинок и несчастен.
«После первого письма подумал, что слишком уж много мы с тобой были друзьями, чтобы вот так формально писать. Спасибо тебе за ответ, я узнал своего друга, Зою. Понимаю, что ты о многом не говоришь, но догадываюсь, что твоя жизнь сейчас не лучше моей. Только надежды и никакого будущего. Расскажу всё по порядку.
Ты многого не знаешь обо мне. Я такой же грешник, как и ты, только научился скрываться, ты же открыто делала свой выбор. Меня это раздражало из-за того, что ты осмеливалась делать это, а я не мог, не хватало воли. Встретив в своей жизни аферистку, я многому научился после этого и поумнел. Прошло время, и решил жениться. На одной из твоих воспитанниц, которая раньше была самой тихой — Марусе, дочке Антипа Стрельникова. Но одна беда, она была влюблена в другого, это от меня скрывали, я узнал после свадьбы. С женой мы почти не жили, жизнь, как в аду. Наверное, Господь наказал меня за то, что я тогда не защитил тебя и не поддержал. Теперь Маруся беременна, но этот ребёнок не мой, я знаю точно, я просто не жил с ней, как муж и жена. Вот такая у меня история, Зоя. Прости, если сможешь.
Николай, твой друг».
Зоя не могла не ответить на такое письмо.
«Коля, здравствуй. Я тебя ни в чём не виню, что ты? Никогда у меня такого не было и в мыслях. Я понимаю, что всё, что произошло со мной, коснулось всех в общине. Но сказать, что я бы поступила сейчас иначе, я не могу.
Ты обвиняешь свою молодую жену в неверности, но, может быть, ты не прав? Подумай, зачем ей изменять тебе? Я знаю Марусю хорошо, она искренняя девушка. Коля, иногда такие страшные вещи, как обвинения в неверности, могут испортить всю жизнь, особенно, если она ждёт ребёнка. Я не могу допустить мысли, что он не твой, потому что волею судьбы сама оказалась в такой ситуации, как и твоя Маруся. Но Славе я никогда в жизни не изменяла и не могла сделать это, малыш его, только он не хочет верить в это. А мне горько и больно. Поговори с ней, поверь ей, быть может, та тьма, которая сейчас окружает тебя, уйдёт, и всё изменится.