Страница 81 из 89
Чёрный вдавил голову в подушку, пытаясь погасить боль, которая набирала обороты вместе со светом за окном. Вчера он лёг спать почти трезвым, и поэтому помнил, как Зоя долго собиралась лечь в постель, всё медлила. А произошло это из-за их разговора о Мистике. Всегда всё менялось после того, как они заговаривали о нём, Чёрный это заметил. Эта тема была явно больной для них, но так, как сложилось, больше было нельзя выносить.
Он хотел остаться один, вынуть иглу, которая гноилась в сердце от того, что Зоя жила рядом и спала в его постели. Мужчина так не мог — жить с женщиной (а раньше он никогда в жизни ни с кем не жил) и мучиться из-за этого. Он хотел, чтобы она ушла. Нет, не на улицу, к тому, который этого действительно заслуживает, и кто очень ей подходит, потому что будет настоящим мужем, отцом и так далее…
Чёрный видел Мистика всего пару раз после аварии — один раз по дороге в Москву, другой — здесь, он приезжал с ребятами из мотоклуба. Оба раза они ничего друг другу не говорили. Но Чёрный знал, что Мистик скорее подстрижётся на лысо, чем перестанет видеться с Зоей. И вот, в этот вечер он стал говорить на эту тему. Но любые разумные доводы по поводу её переезда кончались слезами.
Она плакала, ему легче от этого не становилось. Как ни крути, она была жертва — беременная, беззащитная, а он тут измывался над ней… Извиняться Чёрный не собирался, но никак не мог понять её упрямства. Зачем ей жить с ним, видеть эти пьянки, слушать ругань (это случалось, если он был уж очень на рогах), переживать и нервничать из-за этого, делать вид, что всё и дальше устраивает?
— Я тебя не пойму, — тихо тогда сказал он, как только она легла на широкий диван рядом и стала укрываться пуховым одеялом. — С Мистиком тебе будет лучше, чем со мной. Да я не сержусь уже на вас. Получилось — живите, я без претензий. Он серьёзный парень, ты ему очень нравишься, почему нет?
Она молчала какое-то время, лёжа рядом, потом вдруг стальным голосом произнесла, которого он от неё не ожидал:
— Я не люблю его, Слава, он только мой друг. Я говорила тебе об этом.
— Он… что-то наверняка испытывает к тебе. Только не ври, что он ничего тебе не говорил насчёт того, чтобы сойтись. Говорил?
В темноте его голос странно отскакивал от стен, будто в комнате не висели гардины и портьеры, а из мебели стоял только один диван. Зоя села, обхватив колени. Спиной она чувствовала прохладный воздух, но быстро бьющееся сердце оставалось горячим.
— Он говорил, что поможет мне, если это будет нужно, — тихо призналась она. — Но я не хочу обнадёживать его, потому что это ни к чему. Пусть у Миши будет своя жизнь, а у нас — своя. Всё будет хорошо.
— Ну и оптимизм! — воскликнул Чёрный. — Охренеть можно! И что же у нас будет хорошо? Ты меня плохо слышишь? Я не хочу, чтобы ты здесь была.
Зоя беспокойно пошевелилась, ложась обратно на свою половину дивана, и натягивая на себя одеяло. В неудобной позе, сдавливающей живот, сидеть было неприятно. Ребёнок сразу начинал реагировать на это, напоминая о себе и заявляя о своём характере.
От слов Славы стало очень горько, она всеми силами старалась вытолкнуть из себя яд жестоких фраз, но не смогла.
— Слава, тебе тяжело сейчас, но ведь если я уйду, будет совсем плохо. Я не хочу бросать тебя, потому что мне не безразлично то, что происходит с тобой. Но это пройдёт, и всё наладится.
— Что ты несёшь? Кому будет плохо? Да я добра тебе хочу — иди, раз есть куда идти. Там ты будешь нужна…
— Тебе я нужна больше, — перебила она его, и Чёрный от негодования даже замолчал.
— Какая же ты дурочка, Зоя, я же сейчас совсем о тебе не думаю, у меня только одна проблема — башка болит каждый день. И только тебя здесь не хватало, — устало проговорил он в ладони. — Да ещё твой ребёнок… на хрена мне это всё, а? Я хочу свободно жить, ну, там, друзей пригласить с ночёвкой, устроить балаган тут, девчонок позвать… А из-за тебя я тупо сижу и напиваюсь. Ты дышать не даёшь, понимаешь?
— Если хочешь, приглашай, я разве против, — еле слышно произнесла молодая женщина. — Я постараюсь не мешать вам.
Зоя вопреки силе воли прерывисто задышала, чувствуя подступающие слёзы. В голове мгновенно зазвенело. Она стала такой легкоранимой в последнее время…
— Я по-хорошему прошу тебя — уйди, — чётко, с расстановкой произнёс он.
Зоя зажмурилась в темноте, не дыша, чтобы не заплакать. Перед глазами у неё образовался туман. Она отчаянно втянула в себя воздух, и отвернулась, уткнувшись в подушку.
— Если… хочешь… сделаем анализ…, - услышал Чёрный раздражённый и подавленный её словами голос.
— Какой ещё анализ? — взбеленился он, вплотную придвигаясь к ней и поворачивая молодую женщину за плечи к себе.
— Чтобы ты был уверен, что ребёнок твой.
Он ошарашено смотрел на её профиль в полумраке комнаты. Об этом он совершенно не думал. И даже не представлял, как ему реагировать, если ребёнок оказался бы действительно его.
— Причём тут анализ? Мне не это важно, а моя свобода, — сказал он устало.
— Ты скоро будешь папой, так случилось, только потерпи, и всё будет хорошо.
Он тихо рассмеялся.
— Ты упёртая, как… Не знаю, кто!
Неожиданно его шею обхватили тонкие лёгкие руки, и мужчину обдал самый нежный запах — ни одна женщина так не пахла. Она прижалась к нему, покрывая лицо и шею мягкими поцелуями, он же напрягся, стараясь не поддаваться на эти трюки. Разговор жёсткий, и всё. Решалась его дальнейшая жизнь, в которой он хотел быть один.
— Любимый, не прогоняй меня, я всё равно не уйду, только ты у меня есть, и наша малышка скоро будет. Знаю, ты такой независимый, но я люблю в тебе всё. Знаю, что ты любишь меня, только сейчас нам очень тяжело …
Он не удержал равновесие, и упал на подушки вместе с ней. Ладони мужчины случайно загребли полные пригоршни густых, шёлковых волос, которые окутали крутой изгиб спины и бёдер Зои. Чёрный сжал зубы, хотел взять её за бока, чтобы оторвать от себя, но тут её совсем не целомудренный ротик начал целовать его всерьёз. Он ответил, чувствуя, как проваливается в поцелуй, а ладони скользят по мягким изгибам женщины.
— Тебе будет лучше с ним, я не подхожу… тебе, — прерывисто произнёс он, уже не в силах отогнать от себя туман вожделения. — Я же серьёзно.
— Я не хочу быть больше ни с кем — только с тобой, — ответила она, зажмуриваясь от того, как его руки гладили беззащитную кожу ног.
— Ты запуталась, Зоя, с Мистиком ты будешь, как за каменной стеной. Я — это не то… Ну, какой из меня папаша?
— Откуда ты это можешь знать, если раньше никогда им не был? — тихо произнесла она грудным голосом.
Какое-то время он молчал, с досадой думая, что снова серьёзного разговора не получится, потому что тело уже ждало свою дозу этого дурманящего, сладкого наркотика — Зою. Это была на самом деле чудесная химия, немыслимая реакция, которая у него возникала только на эту необыкновенную, непонятную женщину. Даже сейчас, когда он был зол и пытался избавиться от неё, обидев, близость с ней казалась главнее всего.
— Ты отчаянная, — выдохнул он. — Ты знаешь это? Никогда таких не встречал.
— Я просто знаю то, в чём ты не хочешь признаться, — очень уверенно ответила она.
— Да? И что?
— Твоя жизнь изменилась, ты изменился, теперь всё по-другому, а ты пока боишься этого. Мы не можем друг без друга. Даже если я уеду, это только разрушит тебя. И меня. Поэтому я ни за что не сделаю этого, не брошу тебя. Я же вижу, что тебе очень нелегко.
Он успел за эту вдохновенную речь стянуть ей через голову ночную рубашку и улыбнулся в темноте.
— Я тебя не могу понять, я же выгоняю тебя отсюда, как ты можешь…
— Ты не гонишь, — выдохнула она ему прямо в рот. — Это крик отчаяния, как у маленьких детей. Я же чувствую, что нужна тебе, — Зоя погладила его отросшие тёмные волосы.
— Ага, очень нужна, — совершенно не думая, ответил он, сосредоточившись на жаре, накалившем тело под одеялом. Прохладный воздух в комнате теперь не был таким уж освежающим, кислорода не хватало.