Страница 22 из 89
— Я твоя, слышишь? Возьми то, что твоё, я хочу этого, иди сюда, ко мне, — горячо шептала искусительница, и они стали бешено целоваться.
Когда умелые руки раздели его догола, Коля перестал думать вообще, топя все мысли в наивысшем наслаждении, которое ему дарила девушка. В эту минуту не существовало никого и ничего, только эта животная сущность, требующая выхода.
Отсветы молний привели его в чувство и, разыскивая одежду, мужчина постепенно осознал, что произошло. Она всё ещё сидела на земле, когда он сказал:
— Света… я не обвиняю тебя в том, что произошло…
— Перестань, — оборвала она его, — я хотела этого, и всё было просто классно, но я не хочу домой.
Девушка подняла на него голову:
— Я хочу быть с тобой.
— Но… мы не знаем друг друга…, - начал нерешительно он.
— Понятно, — горько усмехнулась она, — ничего, я поживу здесь неподалёку, а ты приходи ко мне каждый вечер, будем общаться и кое-что ещё много интересного.
— Ты не можешь жить здесь, — решительно произнёс Коля.
Она поднялась на ноги, нашла на земле свои шорты, натянула их, накинула на плечи рубашку.
— Поехали, Коля, может, так будет лучше, — кивнула горько она.
Он замешкался, оглядываясь по сторонам. На душе было крайне тяжело, а что делать в такой ситуации — понятия не имел. Если по совести, то он должен был теперь жениться на девушке, но её доступность отталкивала мужчину, где гарантия, что она не ляжет с другим точно так же, как это сделала с ним.
Когда он посадил её в машину, дождь обрушился на землю сплошным потоком, и из-за непогоды пришлось ехать очень-очень медленно и осторожно. Возвращаясь назад утром, Николай заметил странную пару возле ворот общины — мужчина стоял возле мотоцикла, а женщину было плохо видно, она при приближении машины исчезла в калитке. Коле показалось, что мелькнул бежевый сарафан Зои.
Подъехав, он выглянул в окно и узнал байкера по кличке Чёрный, тот уже садился на мотоцикл, раскрашенный аэрографией.
— Чего тут тебе надо? — спросил Николай агрессивно. Все события прошедшей ночи навалились на него, а ещё и Зоя тайно встречается с этим недоумком, а может быть, он привёз её???
— Ничего, — просто ответил Чёрный, заводя мотор. Глубокий рокот разнёсся по тихому пространству рощи.
Николай с раздражением оглядел мотоцикл с нарисованной головой волка на баке, кожаную куртку мужчины, его худое, какое-то измождённое лицо с чёрными провалами глаз.
— Что тебе от неё надо? — зло прокричал Коля, не контролируя свою отрицательную волю.
Чёрный удивился, что мужчина решился что-то спросить, и улыбнулся:
— Всё, — ответил он и быстро рванул с места.
Зоя едва успела снять с себя влажное платье и надеть байковый халат, как в дверь бешено застучали. Она пригладила волосы и открыла, приготовившись к худшему — на пороге стоял разъярённый Николай. Женщина не могла смотреть на него, те картины, увиденные в саду, раздражали сознание.
— Здравствуй, — произнесла тихо она, оглядывая его ноги в сандалиях — они были всё ещё в грязи, в которой он катался ночью. Тошнота снова накатила на Зою, и горечь образовалась во рту.
— Что этот хлыщ делает возле наших ворот? — спросил он зло, заходя в комнату. Мигом заметив бежевый сарафан, лежащий в ногах постели, он бесцеремонно взял его в руки и, ощутив влагу, с отвращением бросил назад.
— Вот оно что! Хочешь, чтобы все знали, как ты катаешься по ночам с этим мужиком? И это ты, Зоя? Женщина, которую я всегда знал, как скромную и честную? Ты обманываешь меня, когда я сделал тебе предложение?
— Я не обманываю никого, в отличие от тебя, — с вызовом произнесла она. — И не говори мне больше о твоём предложении.
Николай жёстко сжал челюсти, инстинктивно отступив на шаг от Зои.
— Ты сегодня пала? Ты отдала себя ему, как…
— Нет, я никуда не пала, — оборвала она его, — но я видела, как ты пал. И поэтому покинь, пожалуйста, мою комнату — не будем больше тратить слов.
Долгое время мужчина стоял, хмуро глядя перед собой, а потом взял и вышел. Звук с размаху захлопнувшейся двери нёсся ему в спину, как последняя черта под возможными отношениями с Зоей. Она сделала выбор в пользу клоуна на мотоцикле, Николай — в пользу ошибки под именем Светлана, которую он, кто знает, быть может, и не увидит больше никогда. Да, оказывается в их общине под личиной скромности и богобоязненности, живут грешники, которым не место здесь.
Зоя купалась, и пока стояла под горячей водой, в мыслях был только Слава. Его слова, полные физической муки, его горящие, жаждущие взгляды… никто ещё никогда так не смотрел на неё, лишая своей воли. За этот вечер ей пришлось ощутить всю глубину своей собственной любви, помня о влитых с детства обетах. Так было всё сложно, запутано, и казалось, нет этому конца. Теперь она понимала, почему люди общины жили вдали от суетного мира, или, по крайней мере, старались. То, что возникало при их соприкосновении, вызывало лишь головную боль и мучительные переживания.
Заснув только под утро под звуки дождя в комнате Славы, Зоя совсем не выспалась, и теперь с чувством опустошения легла в свою постель, но сон бежал прочь, сухие веки царапали глаза и не желали закрываться — им не давали противоречивые мысли о собственной жизни.
Впереди были выходные, Грек разрешил ему отдохнуть на «посту», но безделье заставляло много думать, а от этого в груди возникала сосущая пустота. И он отправился вместе с приехавшими тридцатью байкерами на территорию, где будет проводиться «Байк-шоу».
Недостроенный водоочистительный завод будет принимать многотысячную толпу, и там необходимо ещё всё довести до ума. Оборудовать сцену, освещение, и создать любимый Греком брутальный антураж из металла и огня. Огромное здание стояло в заросшей по пояс траве, пустые окна молчаливо смотрели на шумных гостей. Ребята походили по широкому двору из бетонных плит, зашли в здание, из стен которого торчала арматура, и кроме огромных блоков и перекрытий, ничего сделано внутри не было. Грек, раздевшись по пояс, с жаром рассказывал ребятам, что он хочет и как это видит. Будучи человеком творческим, он всегда на новых местах проведения шоу горел на создании декораций. Заброшенные здания неизменно притягивали его, особенно такие, неэксплуатируемые.
— Сцена будет прямо на крыше этого низкого строения, — быстро говорил президент мотоклуба. — Здесь — два плавных пандуса для мототехники, расходящиеся в разные стороны. Внутри каждого окна будут небольшие сцены и там свои актёры. Соответственно освещение внутри, понятно? Арматуру обрезать, на противоположном здании натянуть полотно — это будет телевизор. От одного здания к другому — стеклянный мост. Так. Нужны будут ещё люди, Герц, — обратился он к своему казначею — Герцогу, — звони краснодарскому отделению, московскому, СПб, ставропольскому — всем, кого сможешь сейчас поднять. Пусть едут и работают. Здесь можно сделать много чего интересного, но нужны просто рабочие руки. Всё, за работу, братья, начнём с травы. Макс, ты займёшься металлом — его должно быть очень много, как всегда. Понял? Пошёл!
Чёрный не снимал с себя майку, чтобы не открыть существование глубокой раны на боку. Все наработались уже к двенадцати дня, и сидели в тени, без конца заливая в себя воду и дыша через раз. За несколько часов они убрали всю траву и молодые деревья перед зданием, которому суждено было превратиться в сцену. Оно сплошь заросло и уже от этого стало разрушаться.
Грек откуда-то привёз ещё пятнадцать человек, и работа продолжилась. Чёрный узнал ребят из местных мотоклубов.
Два дня прошли в поту и бесконечном солнечном зареве, от которого никуда невозможно было скрыться. Из-за жары рана воспалилась, и стала болеть сильнее. Чёрный работал вполсилы, стараясь не напрягаться, но при оборудовании таких крупных объектов это было невозможно. К вечеру воскресенья его стало лихорадить, он спросил у Грека разрешения уехать пораньше, сославшись на кошмарную головную боль. Тот странно оглядел его и молча кивнул, махнув — уезжай. Но Слава, пока ехал на своём мотоцикле от аксайского моста, подумал, что всё равно будет проезжать мимо общины, и свернул к дороге, ведущей мимо шикарных особняков на левом берегу Дона, прямо напротив Зелёного острова. Территория общины располагалась, конечно, не здесь, на таком месте каждый клочок земли давно уже поделен. Путь Чёрного лежал мимо всевозможных промышленных зон и бухточек, пока, наконец, он не cвернул на тенистую аллею, ведущую к воротам православной общины. Позвонив на мобильный Зое, он даже не думал, что скажет. В голове из-за жара теснились разные радикальные мысли, потом, решив, что будет говорить всё, как есть, он принялся ждать ответа.