Чёрный и Зоя. Без крыльев

У него семья была полная, отец и сейчас жил с матерью, но особой любви между ними не было никогда. Он не помнил. Кроме него детей у них не было, а он всегда накормлен, напоен, одет с иголочки — ему не за что было их винить — вырастили, воспитали, поставили на ноги. Никто из них не пил и не кололся, как родители многих детдомовских, по которым было и заметно, что зачали их по пьяни. Отец обеспечивал семью деньгами, мама сидела дома и вела хозяйство, будучи очень интеллигентной женщиной. Она до сих пор не могла понять, почему сын избрал себе такой кочевой путь в жизни. В последнее время всё чаще говорила о семье, о внуках, и безнадёжно качала головой. Слово «непутёвый» не произносилось, но висело в воздухе. Он бы и рад был сделать так, чтобы она осталась довольна, но все те девицы, с которыми он общался, далеко не подходили под звание жены и матери детей. Даже если им было по 18–20 лет, стоило только взглянуть на то, сколько они пьют и курят, и всё сразу становилось ясно. Он знал, что избранницу для себя он не стал бы искать в своём окружении, хотя… Попадались и нормальные девчонки, но их было очень и очень мало, или запросов у него было просто больше… Отсюда — замкнутый круг.

Погружаясь в беспокойный сон уже утром, мужчина видел всегда одно и то же — огромные синие глаза, такие искренние, открытые, ни одной мысли, о которой бы он не узнал, в них не было.

Началось всё с того, что Чёрный со своими сопровождающими опоздал.

Парни были помятые, заспанные, он сам — заросший и грязный. Чёрные волосы, отросшие длиннее некуда, ложились на шею сзади, а впереди закрывали весь лоб и уродливую, почти зажившую, рану. Тёмная щетина покрывала его щёки почти до глаз, которые смотрели с предупреждающей колкостью.

Влетев в большую игровую комнату, где решено было накануне проводить лекцию, Чёрный отыскал Зою глазами и тут же попросил выйти с ним на пару слов. Там уже настраивали аппаратуру операторы. Он держал её за локоть так, будто они были огромными друзьями. Мужчина быстро отметил про себя, что именно этот её наряд нравится ему больше — вырез на сарафане человеческий, и хоть одеяние и оставалось длинным, но сшито по фигурке, освежая бледное личико розовым кружевом. Белая косынка на голове, под которой спряталась коса, всё портила.

Вытащив её во двор, Чёрный направился к общинной машине. Брат Анастасии сидел за рулём, комфортно откинувшись и слушая музыку по радио.

— Может, ты сходишь, прогуляешься? У нас непредвиденные обстоятельства, — тихо и как-то сдавленно сказал Чёрный.

Тот испарился почти мгновенно.

Чёрный залез в «Тойоту» на пассажирские сиденья и лёг прямо поперёк.

— Прости, что сейчас будет неприятно, — быстро сказал он, проглатывая звуки, и тут Зоя увидела, как у него побелело лицо под загаром, одежда вываляна в пыли, а под волосами лоб покрывает испарина.

Он нетвёрдым движением распахнул свой неизменный жилет с цветами «Железных волков» на спине, рывком задрал порванную почему-то майку, и женщина с ужасом, накатившим на неё тошнотой, увидела, что весь бок в крови. Из-за того, что поверх майки был надет жилет, она этого сразу и не заметила.

— Что…, - начала было она, а он прервал её одним взглядом.

— Иди сюда, аптечка есть? И осторожно, не испачкайся, ты сейчас должна быть на высоте.

Она быстро и аккуратно помыла руки из бутылки с водой, сняла с него жилет и майку, и в закрытой машине обработала широкую рану. Это была некрасивая, неровная рана прямо по рёбрам, и ещё вопрос, были ли они целы, но он на боль в них не очень жаловался. Посмотрев на крепко закрытые веки, Зоя догадалась дать ему две таблетки обезболивающего. Промыв и обработав рану, она туго стянула её бинтом. Чувствуя его запах пота, у женщины начала кружиться голова от ощущения интимности и близости. Всё, что было связано с этим мужчиной, заставляло дрожать внутри все чувствительные жилки.

— Меня встретили трое прямо в переулке в городе. Я поехал по поручению Грека, думал, успею смотаться до того, как ехать сюда, а ещё побриться и надеть галстук, — по-доброму улыбнулся он. — Знаю, кто это, сказали, что в следующий раз их будет больше, и результаты будут другими. Посмотри там ещё на ноге, сволочи, били какими-трубами.

— Ты был без жилета? — спросила она и не заметила, что впервые сказала ему «ты».

Зато он заметил и улыбнулся сквозь маску боли.

— Да с меня его просто сорвали в драке, потом уже нацепил.

— Кто это был? — спросила твёрдо и требовательно она.

— Это за одну девушку, я познакомился с ней недавно, она сказала, что замужем. Я и значения не придал. Вчера она снова приезжала на «пост» и нашла меня сама. Мы только поговорили и были в одной компании, ну… потом ничего не было, но этого, наверное, было достаточно. Извини, что всё это говорю — это мои проблемы. И я тебя не подведу. Сейчас пойдём позировать.

Если бы он знал, сколько боли причинил ей своими словами! Она понимала, что у него есть своя личная жизнь, которая очень и очень по нравам отличается от её, но разве от этого сознания было легче? Ведь в любящей душе всегда живёт надежда и вера в то, что он однажды посмотрит на неё другими глазами.

— Слушай, твои Бог знает, что подумают, заперлись здесь и не выходим, тебе ещё замуж выходить, пошли, я переживу, — сдавленно сказал он.

— Нет, тебе плохо, я сейчас отменю лекцию, — повелительным тоном произнесла она, и уже протянула руку к дверце, чтобы открыть, как вдруг он поймал Зою за запястье и рывком дёрнул на себя.

Молодая женщина оказалась прямо на нём, и в панике тут же хотела вскочить, но он не дал.

— Слушай меня, куратор, — голос его чуть-чуть дрожал и хрипел, — я могу такое сейчас сделать, отчего ты больше не захочешь меня видеть, и поэтому послушай меня. Успокоилась?

Зоя расширившимися глазами смотрела ему в глаза, которые сейчас были в паре сантиметров от неё. На его вопрос она кивнула, но часто дышала и каждым изгибом своего тела чувствовала его, с ужасом понимая, как её наполняет какая-то приятная тяжесть, имя которой наверняка была похоть. Он полусидел на сиденьях, тесно прижимая женщину к себе.

— Грек надеется на нас, а мы не должны всё просс… спустить в трубу, и поэтому всё пойдёт, как по маслу, поняла? Ты умница, спасибо тебе, а теперь приведи меня в порядок, если это возможно, снимать будут всё-таки. Я уже в норме, не переживай за меня.

Он ослабил свою хватку, и, вся багровая, женщина сразу вырвалась из его рук, но заметила, как напоследок Чёрный провёл ладонями по её бёдрам, словно запоминая её на ощупь, а выражение глаз почему-то изменилось на задумчивое и отрешённое.

Через пять минут после последнего разговора они вышли из машины, причём Чёрный выглядел правда значительно лучше. Зачёсанные назад волосы, открытое лицо, одежда отчищена от пыли, даже казаки сияли, хотя не делали этого уже давно. На толстой серебряной цепочке поверх майки висел его талисман, который Зое не понравился. У православного человека должно быть распятие на груди, а не голова волка. Но, как он объяснил, такие есть у всех близких друзей Грека, ещё одна принадлежность к касте.

Их уже все заждались и, конечно, спрашивали, в чём дело, что случилось. На что Зоя уверенно отвечала:

— Последние приготовления.

И всё прошло действительно на ура. Молодая женщина была в творческом ударе, дети — в восторге, и Чёрный тоже участвовал везде, где только можно. В конце лекции он встал и объявил, как представитель Аманатидиса, что мотоклуб «Железные волки» дарит детскому дому спортивный уголок, огромный телевизор и оборудование футбольного поля — грунт, разметка, ворота. У всего этого, конечно, были солидные спонсоры, которые тоже были названы.

Счастью детишек не было предела. Они после ещё снимались до самого вечера, улыбались в камеру и фотографировались с байкерами.

Чёрный, наблюдая за этим, осознавал, что впервые в жизни сделал что-то хорошее просто так — не друзьям и близким, а посторонним ребятам. И как же от этого было приятно! Он перевёл взгляд на Зою, которая тоже задумчиво смотрела на весёлые лица ребят. В синих глазах блестели слёзы.