Страница 30 из 68
– Перевожу. На языке шифрования это означает: “Согласна ли ты переспать с данным клиентом?”.
– Точно так, – кивает. – У шлюхи спрашивают согласие. Нет никакого принуждения. Я могу отказаться от заказа. Тогда поднос отнесет официант.
– Хитро, – присвистываю.
– Гор просчитанный во всем. Говорят, он придумал эту систему очень давно. Фактически он дает нам право выбора и защиту.
– А если ты согласишься отнести коктейль? – интересуюсь и посматриваю косо на Оливию.
– Если все окей, то выбранная девушка приносит заказанный коктейль, ну и остается. При этом охрененно дорогой коктейль идет в чек, Гор налог с этого платит, и бизнес чистый. Клиент платит за напиток, а не за секс. Трахнуться – это моя собственная инициатива. Все по закону. Так-то.
– Да ладно?! – удивляюсь, в шоке смотрю, на что Олли кивает.
– Наш хозяин бывший морпех, элитное подразделение. Никто не знает, что там да как, но вокруг него много историй ходит, плюс серьезные связи на самых верхах. Да и сам Кириан не тот человек, которого стоит иметь во врагах. Прими как данность. В клубе военная дисциплина персонала и строжайшие порядки. Тебе так и вовсе выпал шанс один на миллион. Тебя нет в крейзи-меню. Ты его личная собственность. Ты под ним.
Чуть не сбиваюсь с шага от того, с каким благоговением была сказана последняя фраза.
– Мы пришли, – останавливается и показывает тонким пальчиком на подъезд вполне себе приличного дома.
– Хитрая схема с этим крейзи-меню, – тру пальцами лоб, – но все же это…
Замолкаю, не хочу называть вещи своими именами, и Олли отворачивается. Больше не говорит. Поджимает пухлые губки и смотрит под ноги, пытаясь не наступить в лужи.
– Не осуждай и не суди, Иза… – вдруг шепчет на грани слышимости, – иногда все далеко не так, как кажется. Не каждая шлюха в душе продажная тварь, а иногда… за фасадом добропорядочности и благочестия такое дерьмо скрывается…
Кладу руку на тонкое острое плечико, скрытое под светлой курткой, и улыбаюсь, заглядывая в огромные глаза с влажным трепетным блеском от непролитых слез.
– Я помню заповедь, Олли.Кто безгрешен, пусть первым бросит камень, помнишь?
Кивает как-то обреченно.
– Так вот, я не кидаюсь булыжниками, подруга, у самой за пазухой все, что хочешь, есть, - подмигиваю весело.
– Смешная ты, Иза, – отвечает с теплом, и все-таки стирает выступившие на глазах слезы.
П.С. Кажется, я придумала целый бизнес – план :) Все права защищены. Патент мой.
Глава 26
Захожу в просторный и светлый холл с консьержкой, сидящей в бункере и цепко наблюдающей за приходом двух девиц поутру.
Женщина в тяжелых очках сидит со свежим The Sun. Олли здоровается, с каменным лицом проходит мимо нее, направляется к створкам лифта.
Как только створки отрезают нас от холла, не выдержав, прыскаю:
– У тебя ФБР прям бдит. Секьюрити на уровне...
На шутку Оливия просто пожимает плечами. Делаю выводы, что бабуля-консьержка – кладезь информации и, наверное, разносчик новостей по всему дому.
Олли нажимает на кнопочку с цифрой четыре, которая зажигается красно-оранжевой подсветкой.
Лифт взмывает на этаж за считанные секунды, и мы оказываемся в коридоре с однотипно-светлыми дверями.
– Здесь все тихо. Соседи нормальные. Квартплата приличная, что исключает наличие пьяниц и каких-то опасных элементов, – начинает свой рассказ танцовщица.
Подмечаю ее особенность говорить по существу. Она не очень контактна, и сама в основном начинает беседу, как, впрочем, и заканчивает.
Останавливается у двери с номером четыреста сорок шесть, достает ключи и открывает. Проходим внутрь. Моя новоиспеченная соседка включает освещение.
Мило. Со вкусом. Недешево.
Оливия сразу же разувается, и я следую ее примеру, вешает верхнюю одежду в гардероб.
Аккуратна.
Присматриваюсь к виду на гостиную, к которой примыкает коридор. Темная мягкая мебель в полоску. Не нравится. Вызывает ассоциации с зебрами.
Кристальная чистота бросается в глаза. Все сложено один к одному. Между подушками, раскиданными по дивану, я вижу четкую симметрию. Ощущение, что приложи линейку и посчитай дюймы, то выявлю – промежуток равный и выверенный.
Педантична, значит.
В воздухе приятный аромат восточных благовоний.
– Располагайся. Твоя комната справа по коридору. Постельное белье в комоде. В холодильнике есть еда. Хозяйничай, если хочешь перекусить, а я в душ. Нужно смыть с себя…
Достает тапочки и бросает перед моими босыми ступнями, а я всматриваюсь в бледное лицо и опять слышу недосказанность. Словно она собралась с себя чужой запах смывать…
– Я не голодна, Олли, спасибо.
Девушка скрывается за еще одной дверью. Судя по всему, ванная комната.
Прохожу в свою спальню, нахожу выключатель и щелкаю, шлепаю сумку на стул. Маленькая, но со всем необходимым. Подхожу к комоду и отодвигаю верхний ящик.
Постельное белье. И опять все чисто, выглажено и до жути ровно лежит.
Открываю остальные ящики. Картина та же.
– Надеюсь, у нее нет обсессивно-компульсивного расстройства, – бурчу под нос и провожу пальцем по мебели в поисках пыли.
Чисто. Стерильно просто.
Прикидываю то, что узнала и подметила.
Олли предельно чистоплотна, не очень общительна, но любит поговорить. Выбрала меня для роли слушателя? Может быть. Явно что-то скрывает.
Достаю комплект белья, от которого пахнет кондиционером с лавандой.
Ну что же, жить можно. Делаю выводы вполне благоприятные. У меня не худший вариант соседки. Девочка с заскоками, конечно, но это все имеет свои причины. Я не привыкла допускать в свое личное пространство чужих. А Оливия, судя по всему, без приглашения лезть не будет.
Быстро справляюсь с задачей и, скинув одежду, обнимаю двумя руками подушку. Правда, засыпая, вижу во тьме два пылающий огнем угля.
Кажется, что я знаю, кому принадлежит этот порочный и будоражащий взгляд.
Меня кроет. Подпрыгиваю на кровати и понимаю, что проснулась от крика. Озираюсь по сторонам, пытаясь осознать, где именно нахожусь, и понимаю, что кричала не я.
Пытаюсь понять, приснилось ли мне это, но уже в следующее мгновение рыдающий, надрывный звук вновь повторяется.
Девчонка-танцовщика. Это она кричит. Надрывно. Хрипло. Так, что у меня сердце сжимается и закрадывается страшная мысль: а что если кто-то ворвался в квартиру и сейчас, в эту самую секунду…
Прикрываю тыльной стороной ладони рот. Страшное предположение. Только меня не парализует от ужаса. Наоборот. Встаю и не надеваю тапочки. Босыми ногами подхожу к сумке. Забираю телефон и предусмотрительно спрятанный в подкладке складной нож.
Прежде чем звонить копам, я должна понять, что вызов не будет ложным, а холодное оружие – моя защита от маньяков в темных переулках.
Мало ли.
Как можно тише выхожу из комнаты. Ощущаю ступнями холод паркетных досок. Сама леденею от стонов и хрипов, которые четко доносятся из спальни. Приоткрываю дверь, заглядываю в щель.
Замечаю девочку, плачущую во сне.
Резко влетаю в комнату.
– Олли! Олли! Проснись же!
Трясу воющую соседку изо всех сил.
Распахивает огромные испуганные глаза и щурится от света ночника, который горит в ее комнате.
Как я понимаю, она спит при свете и не выключает его.
– Ты кричала. Что с тобой?
– Плохой сон. Кошмары мучают.
Отвечает и тянется к стакану с водой, что стоит рядом с кроватью. Пьет жадными глотками и ставит обратно.
– Хочешь поговорить? – спрашиваю и замечаю, как за окном занимается рассвет.
– Нет. Все в порядке, – отвечает и отводит огромные глаза. Очень красивая девочка, нежная, трогательная даже.
– Слушай, Оливия, я сама замкнута и не терплю, когда ко мне лезут с расспросами. Жизнь – это череда непрекращающихся испытаний, и я все время в этом убеждаюсь. С того самого дня, как мне намазали снаряд маслом.