Страница 10 из 11
Наконец, он снова целует меня в губы и я полностью отдаюсь этому поцелую, запуская пальчики в его мягкие волосы и непроизвольно поднимая бедра, желая ощутить прикосновения его руки там, чтобы через несколько секунд возни с ширинкой и неловким звуком разрывающейся обертки средств защиты, ощутить, как он неотвратимо соединяется со мной. Наши глаза в этот момент встречаются взглядами, а губы медленно разъединяются, но его взгляд полон чего-то темного, пугающе первобытного, и это последнее предупреждение перед тем, как Владимир завладевает мной полностью.
Мои стоны снова поглощены его ртом, пока мы движемся навстречу друг другу в бешеном ритме. Я не могу дышать, не могу говорить, я вся во власти головокружительного удовольствия и мужчины, который дарит мне его. Даже его тяжелое дыхание и негромкое ворчание на ухо обостряют мои ощущения. Владимир удивительно сдержан внешне, хотя его прикосновения, дикий взгляд и жесткий ритм выдают его с головой. Я распадаюсь на части совсем скоро, царапая его спину и крича, в то время, как с ним это происходит тихо, с обжигающим укусом в мое плечо и сбившимся дыханием после.
Он почти сразу отстраняется от меня. Встает с кровати и идет в ванную, когда я не могу даже шевельнуть рукой от истощения. Мои мышцы дрожат, легкие горят, а в голове полная каша. Я лежу, уставившись в потолок, и только когда слышу, как он возвращается, отмираю, бросая на него нерешительный взгляд.
Владимир выглядит так, словно не он был со мной в кровати десять минут назад. Его волосы больше не растрепаны, а одежда в полном порядке. Я с горечью осознаю, что он даже не разделся во время нашего секса. Только спустил штаны. И сейчас смотрит на меня так, словно удивляется моему присутствию в этой комнате. Он ждал, что я уйду? Чувствую себя полной дурой и дешевкой.
Мне становится неуютно и стыдно под его холодным, недовольным взглядом, и прикрывшись руками, я быстро встаю и беру с пола сброшенную ночную рубашку, натягивая ее на себя как можно быстрее.
– Мы поговорим утром, Надежда, – более мягким, нежели его взгляд, голосом говорит мне Владимир. – Иди к себе и ложись спать. Это был долгий день.
Я не могу заставить себя ответить что-то, потому что слезы застилают глаза и я едва сдерживаю их. Поэтому, отрывисто кивнув, я практически бегу к себе, запирая за собой дверь своей спальни, чтобы вылить все свое унижение и разочарование в виде горьких слез и приглушенных рыданий в подушку.
Кажется, я не только разбила себе сердце этим необдуманным порывом, но и лишила себя нормального будущего, потому что Владимир не просто мужчина, в которого я глупо влюбилась, но и тот, на кого я работаю и кто платит мне зарплату. Вернее платил, ведь вряд ли он захочет, чтобы я осталась работать здесь и дальше. По его реакции уже можно понять, что он не в восторге от произошедшего и для него это был просто способ выплеснуть энергию и эмоции после трудного дня. Плевать он на меня хотел!
***
Я жалею, что сорвался. Пожалел, как только все закончилось. Потому что не вовремя, потому что Варе сейчас не нужен очередной стресс из-за смены няни. Мог ведь просто выйти из дома и найти любую женщину для секса! Но нет, накинулся на няню, как оголодавший пес на сочный кусок мяса. И да, мясо было вкусное, но это все же просто мясо.
Битый час прокручиваю в голове варианты нашего завтрашнего разговора, пытаясь понять, какой лучше всего. Что заставит ее забыть об этом промежутке времени и остаться дальше работать на меня? Потому что я и пальцем ее больше не коснусь, если только она согласится. В конце концов, мы оба взрослые люди, было и было. Поддались моменту, скинули напряжение, тем более день был нелегкий для всех нас, включая мою бедную малышку, которую я иду проверить, в очередной раз убеждаясь, что с ней все в порядке.
Проснувшись утром и поняв, что дочка еще спит, я иду готовить завтрак, надеясь, что Надя выйдет раньше, чем Варя проснется. Так и происходит. Девушка заходит на кухню, одетая в велосипедки и широкую мужскую футболку. Волосы собраны в пучок на макушке, на лице ни капли макияжа. Она одета так же, как и всегда. Небрежно и с максимальным удобством. Значит, не старалась прихорошиться для меня и это успокаивает. Может, Надя и сама понимает, что не стоит придавать значения случившейся между нами близости.
– Доброе утро! – робко здоровается она.
– Доброе, – ровным тоном говорю я. – Хотите кашу?
Она вздрагивает, едва заметно, но это единственная реакция, которую я получаю на официальное обращение, которое нарушил ночью.
– Нет, спасибо, – звучит такой же ровный ответ.
Надя подходит к кофемашине, выбирая капсулу, а я наливаю кашу для себя и сажусь за стол.
– Надежда, нам нужно обсудить вчерашний день и прояснить кое-какие вещи, – начинаю я. – Присядьте, пожалуйста.
– Я уволена? – дрожащим голосом спрашивает она, не спеша двигаться с места и глядя на меня с едва заметным страхом в глазах.
– Нет, если вы этого не хотите, – с облегчением отвечаю я, поняв, что раз она волнуется за свое место, значит должна согласиться забыть о произошедшем. – Я прошу прощения за свою несдержанность, но могу вас заверить, что этого не повторится, если вы останетесь работать на меня. Я не заинтересован в романтических отношениях, так что могу гарантировать, что не буду больше никак проявлять личный интерес к вам, но мне бы не хотелось лишаться няни, учитывая обстоятельства. Варя сейчас не в том состоянии, чтобы привыкать к новому человеку.
– Так мы… просто забудем обо всем? – с заминкой спрашивает она.
– Мне бы этого хотелось.
– Хорошо, Владимир Антонович, – кивает Надя. – Я бы хотела принять ваше предложение и сохранить свою работу. А также, я тоже должна заверить вас, что не питаю каких-либо романтических иллюзий в вашем отношении. Спасибо, что отнеслись к произошедшему так… практично.
Мне кажется или она язвит? По невинному выражению ее лица непонятно, но в голосе явно прозвучали саркастические нотки. Хотя, что с нее взять? Женщины склонны обижаться, поняв, что не стали предметом чьих-то грез после даже самого крышесносного секса. Спущу ей это на сегодня, она еще молодая и видимо не понимает, когда нужно держать свое самолюбие в узде. Но в первый и последний раз! Мне не нужны постоянные напоминания или упреки с ее стороны. Посмотрим, как Надя поведет себя в ближайшую неделю. Если все будет, как обычно, то считай прокатило. Если же нет, придется снова сорваться на поиски идеальной для Вари няни.
Когда ее кофе готов, она берет чашку и просто уходит, не сказав мне ни слова. Это напрягает, но уже к обеду, когда Варя проснулась и поела, поведение Нади становится таким же, как и обычно. Никаких обиженных взглядов в мою сторону, никакой грубости и игнорирования. Это приносит мне свою долю облегчения, потому что проблем мне хватает и без женщины, на которую у меня нет ни времени, ни желания что-то предпринимать. Надо сейчас вплотную заняться здоровьем моей малышки.
***
Ближе к вечеру мне звонит мой двоюродный дед и я рассказываю ему последние новости.
– Вези ее ко мне, – посокрушавшись над Варей и обматерив неумех-врачей, предлагает он. – У меня есть знакомый аллерголог. Лучший специалист в России, голову даю на отсечение, если это не так! Геннадий Михайлович сделает все возможное, чтобы облегчить состояние Вареньки, потому что полное излечение, сам понимаешь, едва ли возможно.
Мнению деда я доверяю, он сам кардиохирург, академик и один из умнейших людей, которых я знаю. Вообще, в нашей семье все мужчины уже несколько поколений становились либо врачами, либо адвокатами. Я пошел по стопам своего покойного отца, а единственный внук деда Федот – по его, но, к сожалению, погиб, едва успев окончить первый курс. Так, из нашей когда-то большой семьи в живых остались только я, да дед, а теперь еще и Варя, в которой он души не чает.
Поговорив с ним, я решаю прислушаться к совету и начинаю планировать наш вылет в Питер. Послать Варю с няней я не могу, хоть мы и планируем жить в квартире деда, а значит, он будет рядом. Все же, не настолько я плохой отец, хоть и жутко занятой трудоголик. Придется как-то выкручиваться и брать незапланированный отпуск, но свою девочку один на один с болезнью я не оставлю.