Кувырком (ЛП)

− Вообще — то, мне бы тоже хотелось услышать ответ, мистер Смид. Если бы дети находились под опекой биологических родителей, посчитали бы вы ситуацию достаточно ужасной − учитывая имеющуюся у вас информацию, − чтобы изъять их из семьи?

Хлопая выпученными глазами, тяжело сглатывает. Нервно жмется. Но он не такой дурак, чтобы врать судье.

− Насколько я могу предположить, ваша честь, если бы это была полная семья с двумя родителями, с биологическими родителями… нет, скорее всего мы не стали бы оспаривать опеку.

− А на учет в вашем агентстве вообще поставили бы? Сломанная рука, драка в школе, разогнанная подростковая вечеринка. Вы бы вообще узнали о существовании Мак — Куйэдов?

Опускает глаза и, поерзав, отвечает:

− Вполне вероятно, что нет.

Чистое попадание. Сокрушительный удар.

− Я с ним закончил, ваша честь.

Далее Смида допрашивает адвокат Агентства по делам детей и семьи. Снова он повторяет чушь о жутких последствиях и потенциальной опасности, которую несет с собой опекунство Челси. Затем ему позволяют покинуть трибуну. Сжав под столом колено Челси, встаю и вызываю ее в качестве свидетеля. Она приносит клятву и занимает место. Выглядит маленькой и испуганной.

Ловлю ее взгляд и улыбаюсь. Потом непринужденно опираюсь на стол.

− Вы нервничаете, Челси?

Посмотрев на судью, вновь переводит глаза на меня.

− Да, немного.

− Не стоит. Мы с вами просто разговариваем.

Кивает, и я начинаю:

− Расскажите мне о детях.

Челси вся светится, когда говорит о сильной и умной девушке, в которую превращается Райли, о не по годам бурной энергии Рори, которая однажды поможет ему добиться небывалого успеха. Улыбается, рассуждая о мягком нраве Рэймонда и что никому не удержаться от смеха, находясь в одной комнате с Розалин. Чуть ли не со слезами рассказывает о Риган и о том, как крошка учится у своих братьев и сестер; какой замечательный малыш Ронан, и как сильно ей хочется быть рядом и видеть, в какого чудесного мальчика он вырастет.

− Вам двадцать шесть, − замечаю я. — У вас была своя жизнь в Калифорнии — друзья, квартира, учеба. Вы отказались от всего этого и приехали сюда, чтобы позаботиться о племянниках и племянницах. Вы никогда не рассматривали вариант отказа от них? Чтобы служба опеки нашла им новые семьи?

Она приподнимает подбородок.

− Никогда. Ни на мгновение.

− Почему? — тихо спрашиваю.

− Потому что люблю их. Они мои. Вырастить их — самое важное в моей жизни. — Глаза полны слез, когда она поворачивается к судье: — Иногда это очень тяжело, ваша честь, но даже в такие дни они приносят столько счастья. Они для меня все.

Киваю Челси, давая знак, что она отлично справилась. Сажусь за стол. Теперь очередь адвоката агентства.

Женщина встает.

− Мисс Мак — Куйэд, какие у вас отношения с вашим адвокатом Джейком Бекером?

Тут же вскакиваю.

− Ваша честь, если адвокат противной стороны не хочет сказать, будто я представляю угрозу детям семьи Мак — Куйэд, этот вопрос совершенно не относится к делу.

− Согласна. Продолжайте.

И она продолжает. Пытается вывернуть происшествия с детьми в некое подобие халатности со стороны Челси. Но безуспешно. Если нет дыма, нет и огня.

Когда Челси отпускают, представляю показания педиатра, которые свидетельствуют о прекрасном здоровье детей и что все визиты для осмотра происходят вовремя. Также представляю заявления Софии, Стэнтона и Брента, подтверждающие компетентность Челси в качестве опекуна и что у нее есть поддержка. Агентство по делам детей и семьи придерживается своего первоначального заявления, с помощью которого добились выдачи ордера на изъятие детей. Наконец мы завершаем изложение доводов. Судья говорит, что все взвесит и примет решение как можно скорее. Объявляется перерыв.

Судья удаляется. Челси поворачивается ко мне:

− Что теперь?

− Теперь мы ждем.

Глава 25

Обедать идем в ближайшее к суду кафе, и, несмотря на раздражающие уговоры Брента, Челси так и не притрагивается к еде. Заседание возобновляется через два часа. Судья откашливается перед вынесением решения, и Челси мертвой хваткой сжимает мою руку под столом.

− Я, имея восемь братьев и сестер, могу смело утверждать, что идеально подхожу для рассмотрения этого дела. — Смотрит на нас со своего возвышения: — Как сказала мисс Мак-Куэйд, растить детей очень трудно, особенно когда их шесть и их возраст разнится от шести месяцев до четырнадцати лет. Однако, один ребенок или десять, суд все равно обязан убедиться, что дети находятся на попечении того, кто будет о них заботиться и обеспечит безопасную обстановку для развития. Рассмотрев представленные доказательства, считаю, что Челси Мак-Куэйд как раз такой опекун.

Мысленно праздную победу. Челси начинает плакать.

− Поэтому постановляю немедленно вернуть физическую и юридическую опеку над шестью несовершеннолетними детьми мисс Челси Мак-Куэйд. — Переключает внимание на службу опеки: — Агентство по делам детей и семьи обязано не только оценивать состоятельность опекунов, но также помогать справляться с их обязанностями. Наша задача не разрушать семьи и заявлять, что так будет лучше, а находить пути спасти их. Жду от вас ежемесячные отчеты по этому делу, и будьте уверены, я буду обращать самое пристальное внимание, стало ли агентство больше помогать семье Мак-Куэйд во всех областях. — С улыбкой смотрит на Челси: — Удачи, мисс Мак-Куэйд. Судебное заседание объявляю закрытым.

Челси бросается мне в объятия. У Брента, Софии и Стэнтона улыбки до ушей. Челси поднимает на меня глаза:

− Мы можем их забрать?

− Да, конечно.

− Прямо сейчас? — спрашивает нетерпеливо.

− Прямо сейчас, — смеюсь.

Берем микроавтобус брата Челси и едем, согласно полученной у Джанет информации, в северную часть города за маленькими монстрами. Дорога занимает час. Челси болтает и смеется, выглядя чертовски довольной. Джанет уведомила приемную семью, что мы в пути, поэтому наше появление их не удивляет. Хорошее место — большой дом, тихая улица. Симпатичная блондинка, открывшая дверь, говорит, что дети на заднем дворе. Мы раздвигаем стеклянные двери и выходим во двор. Сорванцы реагируют так, будто не видели тетю два года, а не два дня.

Они так счастливы. Так громко кричат, завидев ее. Так быстро к ней бегут. Так крепко обнимают, будто не хотят отпускать.

− Ты приехала! — кричит Розалин, пока Челси пытается обнять их всех разом. — Я знала, что ты приедешь, знала!

− Можно нам домой? — спрашивает Рори.

− Да, мы едем домой.

Когда Риган теряет равновесие в этой обнимающейся толпе и шлепается на траву, я тут же ее подхватываю. На мгновение поднимаю высоко над головой, а потом удобно устраиваю у себя на руках. Прижав крошечные ладошки к моим щекам, заглядывает мне в лицо и выдает свое третье выученное слово:

− Джейк!

Мир расплывается перед глазами.

− Черт возьми, козявка, да ты за словом в карман не лезешь.

К четырем оказываемся дома, дети распаковывают свои сумки. Они все настолько возбуждены, так счастливы снова оказаться дома, что уговаривают Челси закатить вечеринку.

И она сдается.

Видимо, теперь она уже вообще никогда не сможет им ни в чем отказать.

Через несколько часов везде громоздятся коробки с пиццей, газированные напитки, гирлянды и шары. Приезжают Стэнтон, София и Брент, даже Джанет. Приходят соседи и одноклассники с родителями. А я стою в сторонке, прислонившись к стене и наблюдая.

Дистанцируюсь. От всех и вся. Потягиваю колу и мечтаю разбавить ее содержимым бутылки «Южный комфорт», припрятанной в морозилке.

На улице уже совсем темно, когда я выхожу на задний дворик. Вокруг цветут ярко — фиолетовые и белые гиацинты, их тяжелый аромат вызывает сильную тошноту. Из дома доносится шум — пронзительные, восторженные детские вопли, музыка, глубокий грохочущий смех Стэнтона, гул взрослых голосов.