Страница 9 из 85
— Ты говорил о мести.
— Только познакомившись с тобой я понял, что это такое, — повторил демангел.
Я нахмурился.
— Но ты всегда был негодяем. Творил всякие… Мерзости. Стравливал людей, ссорил государства…
— Это была РАБОТА! Дело, которое получается лучше всего, но которое… — он пощелкал пальцами. — Не приносит ИСТИННОГО удовольствия. Но когда я познакомился с тобой, Макс… — Денница одарил меня нежным взглядом, от которого я поёжился. — То осознал, что низведение тебя до состояния овоща доставит мне ни с чем не сравнимый экстаз.
— Что, вот так вот увидел — и сразу понял? — я перестал париться. Всё равно он сейчас пребывает в том состоянии, когда ни ирония, ни откровенный сарказм не срабатывают. Просто не находят мишени.
— Ты везунчик, Макс. Там, где другим приходиться вкалывать, не жалея себя, тебе всё достаётся ДАРОМ.
— Это ты о себе?..
— Я ВЕКАМИ пробивал себе дорогу, — он больше меня не слушал. И я решил не перебивать: если человеку приспичило выговориться, надо дать ему эту возможность. Пускай треплется. Болтун — находка для шпиона… — ВЕКАМИ зарабатывал ИМЯ. Репутацию.
— Ага. Беспринципного негодяя… — ну не мог я удержаться.
— А ты получил всё СРАЗУ. Как только родился.
Ну да. Получил. Мёртвую мамочку, изгнание в мир без магии и полное незнание того, кто я есть. Но ничего. Я не жалуюсь. Быть предметом чьей-то зависти — даже почётно.
— Ты идёшь по жизни играючи, — продолжил демангел. — Нет, не так… Ты ИГРАЕШЬ, а не живёшь. И даже когда проигрываешь, почему-то не унываешь. Ты…
— Подожди, подожди… — я схватился за решетку, получил слабый разряд током, и отдёрнул руку. — Кажется, я понял, где собака порылась!
— Какая собака?..
— Ты не умеешь проигрывать, Денница. Вот в чём дело, — теперь Я не хотел останавливаться. — Облапошивая и обводя вокруг пальца наивных людишек, ты привык побеждать. Ты ВСЕГДА был в выигрыше. Но знаешь, что? Проигрыш — это и есть жизнь. Ты получаешь по морде, падаешь, но… потом поднимаешься, отряхиваешься и идёшь дальше.
— Вот! — он даже вскочил, от избытка чувств. — Вот в этом всё и дело. Ты НЕ ПОНИМАЕШЬ, что проигрыш — это позор. ОТРЯХИВАЕШЬСЯ… — он передразнил очень похоже. — Но как отряхнуться от косых взглядов? От смешков? Втихомолку, у тебя за спиной?.. От взгляда, которым тебя награждает мама… «Ты ни на что не способен» — вот что говорит её взгляд. — «Возьми мою карточку, развлекись, сынок. А взрослые дела оставь взрослым». Такие взгляды по-настоящему РАНЯТ, Макс. Впрочем, откуда тебе знать? Ведь у тебя же НЕТ матери…
Я до хруста сжал зубы. Почувствовал, как на скулах играют желваки…
— Ты прав, Денница. Не могу сказать, что я тебя понимаю. Но я тебе СОЧУВСТВУЮ.
— Ты? Мне?.. — он аж подскочил. — Через полчаса тебя выжмут досуха, Макс. Заберут всю энергию и превратят в овощ. И ТЫ осмеливаешься мне сочувствовать?
— Ага.
Демангел фыркнул. Прошелся туда-сюда вдоль решетки, а потом сел. Я передал ему бутылку. Не так уж много в ней осталось, но горло промочить хватит.
Проследил голодным взглядом, как Денница допивает остатки…
— Там, где я вырос, есть такая поговорка: «Родственников не выбирают», — сказал я. — Ты тот, кто ты есть — со всеми вытекающими. Думаешь, легко было дожить до моих лет, и только потом обнаружить, что в семейном шкафчике куда больше скелетов, чем ты ожидал?
Миг он смотрел на меня пустым взглядом, но потом усмехнулся.
— А вот эту метафору я понял. Скелеты в шкафу… Одобряю.
— Не я придумал, но всё равно спасибо. Так вот: У МЕНЯ скелетов не меньше, чем у тебя. Чего стоит чокнутая бабуля, которая объявилась два дня назад, но уже распланировала всю мою жизнь наперед.
— Но… — Денница отложил пустую бутылку. — Разве не в этом цель? Занять место, уготованное тебе с рождения? Оправдать ожидания, получить уважение?
Я пожал плечами.
— Знаешь, я всегда думал, что уважение — это такая штука, которую ты должен заработать сам. Благодаря своим ЛИЧНЫМ качествам, а не праву рождения или денег.
— Я старался! — запальчиво вскричал демангел. — Задницу рвал, но всё равно… Всё равно никому не был НУЖЕН. Я был лишним, Макс. Нефилим — это как… как если бы экой отрастил ноги. А потом долго удивлялся: на хрена они ему сдались?
— Да, я понял. И ещё раз: сочувствую, — я поспешно продолжил: — Но знаешь, что я сказал по этому поводу Патриции? Не можешь получить признание в семье — заведи себе новую. Найди своё СОБСТВЕННОЕ место и живи своей жизнью — не той, которой для тебя хотят другие. А той, которой хочешь именно ТЫ.
— Но этого я и хочу! — нет, правда, Он почти рыдал. Да, родственники могут достать кого угодно. — Хочу, чтобы меня уважали на Клоаке Дьявола. Хочу, чтобы высокородная демонесса Люцифуг не морщилась досадно, когда кто-нибудь из знакомых упоминает моё имя.
— А чтобы гордо демонстрировала твою медаль, на которой будет выбито «лучший сын на свете», — кивнул я. — Понимаю. Конфликт поколений.
— Называй, как хочешь.
— Можно вопрос? — и дождавшись кивка, продолжил: — Чего ты добьёшься, сдав меня этому… как его… ну, барону?
Денница дёрнул плечом.
— Прежде всего, я добьюсь того, что ты перестанешь мозолить мне глаза. Я больше не буду оглядываться назад и думать: — А что бы на моём месте сделал Макс?.. Не буду постоянно, денно и нощно, взвешивать свои поступки, и считать: а сколько усилий затратил бы на это мой злейший враг?..
— Ну, это легко, — я улыбнулся. Через силу, но я себя заставил. — Прежде всего, я НЕ СТАЛ бы делать ничего из того, чем ты промышляешь. Просто не смог бы. Подставить девчонку-подростка, чтобы насолить кому-то ещё? Увольте. Сдать друга, чтобы его превратили в овощ? Извините. Не моё.
— Меня от тебя просто тошнит, — поморщился Денница. — Корчишь из себя святого, а всё только по тому что тебе НИКОГДА не приходилось идти по головам!
— Прости. Не испытывал такого желания.
— Но ты ведь РАЗОРИЛ Эроса Аполлона. Отобрал у него клуб, и теперь без зазрения совести утверждаешь, что «Чистилище» — твоя собственность. Ты лицемер, Макс! И ЭТО бесит больше всего. Я хотя бы честен со своими жертвами.
Я покачал головой.