Холод южного ветра

— В смысле? — озадаченно переспросил Брок, почёсывая в затылке.

— Нет никакого смысла, — спокойствию сержанта можно было только позавидовать. — Вообще нет. Вы назначаетесь временным аналитическим отделом взвода и к утру будете должны дать все расклады по обстановке в этом мире. Смотрите, думайте, анализируйте. Не зря же я вас за слегка обезображенных интеллектом принимаю?

Шутка не прошла, никто не улыбнулся.

Видя установившуюся атмосферу с налётом демократии, я честно спросил:

— Чего мы ждём?

Отнекиваться от пояснений Бо Мид не стал. Присел на край стола, скрестил пальцы:

— Информация к размышлению. Слушайте и осмысливайте. Имеем пустой маяк с эвакуированным техническим специалистом, оборудованием и оставшимися на территории военнослужащими, бесполезными по своей сути. Имеем отсутствие запасных элементов питания для защитного периметра. Это те, цилиндрические штуки, которые вы с мать-перемать тягали. В работе осталось всего две, и сэкономить не получится. Они обеспечивают лишь девять процентов необходимых мощностей, да и то с натяжкой. Как вы заметили, их вывезли в первую очередь. Секретная разработка, так положено. То, что ещё функционирует — старьё. Хватает лишь на поддержку освещения да минимума функций жизнедеятельности. Всё равно завтра улетать. Пояс активной обороны, соответственно, обесточен. Вникаем дальше. Допустим, линия фронта действительно переместилась за сутки на столь огромное расстояние. Некто талантливый организовал достойный прорыв и вспорол линию обороны как нож разведчика старые трусы. Выводы?

— Может до нас докатиться? — осторожно выдал Дон Чжоу и тут же сам испугался своих предположений. С лязгом захлопнул рот, прижался к спинке стула.

— Кто знает? — у сержанта, похоже, не имелось внятных ответов. Просто опыт и привычка готовым всегда и ко всему сделали из него немного параноика.

Пока Бо давал вводные, Ежи сидел молча, закрыв глаза. Поначалу я как-то не обратил на это внимание, а теперь присмотрелся: подёргивающиеся веки, дрожащие ресницы, напрягшиеся лицевые мышцы делали его похожим на оживший компьютер. Бред, конечно, но первое впечатление есть первое впечатление. Не знал бы сослуживца — подумал, что умный…

— Мало данных, — наконец произнёс лопоухий, сосредоточенно посмотрев на начальство. — Сделать предварительный прогноз невозможно.

Угу, мудрость от Брока. Вот прямо оракул у нас объявился…

— Мало, — согласился сержант, вставая и направляясь к выходу. — Потому и организовал вас. В памяти визора имеются все необходимые записи официальных телеканалов. Ознакомитесь, разберётесь, доложите. Приоритет — прогноз событий на ближайшую декаду. Не потянете — сбор сведений о перемещении линии фронта за последние дни. Приступайте! Болтать ни о чём можно долго… Про то, что следует помалкивать не напоминаю. Приказываю.

Последнее слово всегда за начальником. Но не для Ежи.

— Господин сержант! — почти выкрикнул он в спину Бо.

Тот развернулся.

— Чего тебе, Брок?

— За нами вся сила Федерации! — пафосно, словно в рекламном ролике для рекрутов провозгласил лопоухий, вставая по стойке смирно из-за торжественности момента. — Да один наш крейсер всю эту планетку нагнёт так, что местные, включая президентов, нам ботинки станут вылизывать! Мы — мощь! Неужели вы думаете, что посмеют…

Я, не выдержав, хихикнул. Настолько дебильных речей мне даже в учебке не доводилось слышать на лекциях по патриотизму.

От моих смешков Ежи сбился с темпа, закашлялся.

— Наш, нам… — передразнил сержант. — Молодец! Методичку выучил! — и добавил командно-хамским, с официозом. — Выполняйте приказ, рядовой!

***

Причина опасений Бо Мида открылась мне лишь глубоко за полночь по общему времени. Не сразу, постепенно, через множество непонятных слов и сливающихся в одни бесконечные силуэты ведущих.

Язык здесь оказался той ещё гадостью. Буквы «Ш» и «Щ» отсутствовали как таковые. Их или проглатывали, или заменяли режущим слух «С». С «Ж» я вообще не определился — то ли она есть, то ли нет. Литера «З» тоже оказалась не в чести. Использовалась крайне редко. Ударения жили своей, загадочной жизнью.

Обычная новость, читаемая хорошо поставленным голосом профессиональной «говорящей головы», слушалась так:

… Враеские войска в субботу обстреляли передовые поиции 22 сводной бригады в районе населённого пункта Соссони. Наси героические военные дали им достойный отпор, и по данным на 18:00 субботы в этом районе продолалось уничтоение проникаюсей группировки противника, сообила насему телеканалу пресс-секретарь Минобороны, Иара Сакович…

Вроде и понятно, но башка начинает болеть со страшной силой, когда непроизвольно пытаешься переводить чужой диалект в привычные речевые обороты.

У моих собратьев по прослушиванию ситуация обстояла не лучше. Чжоу беспрерывно вскакивал, бегал по столовой, потирая виски и просил отпустить его в караул ко всем остальным. Ежи нервничал, грыз губу, но не сдавался, опцией паузы почти не пользовался, демонстрируя редкостное упрямство. Я хотел спать, почти не пряча зевоту.

Через несколько часов у нас вышел несколько вынужденный перерыв. Вместе с сержантом в продуктовый склад, вход в который располагался из столовой, притащился Сквоч. Единственный во взводе, у которого отсутствовал небоевой позывной № 2. Мы неоднократно спрашивали его фамилию, однако Сквоч только лыбился и гыгыкал в ответ, рассказывая о том, что второй составляющей имени у него нет. Приютский.

Может и так, я про приютского, если что. Слишком тупой личностью являлся наш сослуживец. И физиономия под стать: скошенный, узкий подбородок; неровные, крупные зубы, выпирающие из-под пухлых, длинных губ; большой вислый нос и бесцветные, маленькие глазки. При такой отталкивающей внешности Сквоч обладал удивительной особенностью — он был бесконфликтен и всегда придурковато-добродушен. Настолько, что обычно злых взводных шутников как-то не тянуло подтрунивать над ним. Друзей Сквоч не имел, врагов тоже.

«На своей волне» личность, неинтересная.

С ним мало кто рвался общаться, а он почти никогда не заговаривал первым. Так и жили, будто в параллельных мирах.

По логике, им бы с Чжоу сойтись, но не срасталось. Первый любил одиночество, а второй… да никто не знал, что любил Сквоч.

Пока Бо самолично выносил сухпайки для торчащих по периметру солдат (не доверял он нам, запасливым да вечно мечтающим о сладеньком, шляться по складу), я поинтересовался, как там дела наверху. Тогда от него и узнал, что сержант сделал неслыханное послабление — отменил приказ о разгрузке электроплатформы и отпер гермоворота каземата, загнав её туда целиком. Пожалел, значит… Ну да, задолбались парни, а им до утра скучать на постах.

— Не отлынивает никто. Мид словно с цепи сорвался, — шёпотом делился Сквоч. — Бегает, проверяет, пинки направо и налево раздаёт. Гы-гы… а меня в носильщики назначил. Повезло. Прогуляюсь, пока ребятам корм разносить станем… Да. Никогда таким сержа не видел. Не знаете, может от него баба ушла?

— Хрен знает, — флегматично отвечал Дон, опёршись о стену и посматривая на упаковки солдатского корма, горкой высящиеся на одном из ближних к складу столов. — Хрен знает…

В общем, перебросившись парой слов с сослуживцем, я неожиданно для себя сбросил дремоту и начал делать выводы из увиденного по визору. Результаты мне не слишком понравились.

Основное, что напрягло — правительства обеих враждующих сторон делали огромный упор на некую помощь Федерации в борьбе с врагами.

В выпусках новостей, будто под копирку, вещали о достигнутых договорённостях, результативных переговорах и скорых поставках необходимой гуманитарной помощи. При упоминании последнего пункта «говорящие головы» демонстрировали знающие выражения на своих лицах, как бы намекая: «Мы все понимаем, что речь идёт о чудо-оружии, однако вслух этого произносить нельзя».

Каждая из сторон подавала информацию под определённым углом, фактически провозглашая о том, что Федерация именно с ними, а не с теми нехорошими людьми за границей, которым скоро крышка.