Война (ЛП)

Внизу раздаётся громкий хлопок и мужские крики. Гейб приподнимает бровь и выходит в холл.

— Что? — он стонет. Через несколько секунд один из охранников взбегает по лестнице и останавливается у двери, совершенно запыхавшись. У него под мышкой картонная коробка, обмотанная клейкой лентой.

— Это было переброшено через ворота. — Он протягивает коробку, и Гейб неохотно берёт её. Он тянет за ленту и отрывает её одним резким движением.

Когда он заглядывает внутрь, то стонет.

— Cabeza (прим. — голова) одного из моих грёбаных дилеров. — Он фыркает, прежде чем вернуть коробку охраннику, и расхаживает по коридору, бормоча что-то по-испански.

Марни подходит к охраннику и отодвигает картонную крышку, заглядывает внутрь и морщит нос.

— Неряшливая работа, если хочешь знать моё мнение.

Гейб спускается по лестнице на кухню, и я следую за ним. Он берёт со стойки бутылку бренди, откупоривает крышку и подносит бутылку к губам, делая глоток за глотком.

— Ты втравил меня в эту кучу дерьма, эсэ.

— Думаю, теперь мы квиты, — отвечаю я, пристально глядя на него. Я вижу, как он размышляет, борясь с желанием наброситься на меня с кулаками.

— Какого чёрта… — бормочет Марни, входя на кухню. Он останавливается и поднимает взгляд к потолку. — Ты это слышал?

Я едва могу разобрать слабый жужжащий звук. Гейб подбегает к окну и наклоняется, вытягивая шею, чтобы посмотреть на небо.

— Это чушь собачья, — бормочет он.

Гудение становится громче, теперь это отчётливый шум низко летящего вертолёта. Внезапно раздаётся громкий удар по крыше, за ним ещё один, потом ещё. Алая волна крови хлещет по водосточному желобу перед окном.

— Ты добился своего! — Гейб подбегает к двери, открывает её и выходит наружу, крича. А потом раздаётся стрельба.

Мы с Марни стоим на кухне и смотрим в окно, когда с навеса падает кусок кишечника.

— Ну, — говорит Марни, — не каждый день видишь подобное дерьмо.

Гейб врывается обратно на кухню, хлопает за собой дверью и свирепо смотрит на меня.

— Ты хотел его смерти, эсэ? — его челюсть напрягается, и он широко разводит руки. — Добро пожаловать на войну.

Глава 3

Джуд

Мы с Гейбом сидим в его офисе, просматривая список контактов, карты складов и маршрутов доставки. Он затягивается сигаретой, всё ещё чертовски злой. Постоянно слышен топот уборщиков на крыше, соскребающих то, что осталось от мёртвых дилеров Гейба, которых Хесус сбросил на дом. Я выглядываю в окно как раз вовремя, чтобы увидеть, как искалеченная рука падает на землю. Должно быть, я прикусил губу, потому что Гейб поворачивается на стуле и смотрит в окно как раз в тот момент, когда ещё больше дерьма валится с крыши.

Вздохнув, он поворачивается обратно и тушит сигарету в пепельнице.

— Я заполучил этих дилеров всего неделю назад. Забрал их прямо из-под носа Хесуса… они всё ещё были должны мне сто тысяч за кокаин, который я им поставлял. — Он качает головой. — Puta (прим. перев. — сука), — бормочет он, прежде чем смахнуть всё со своего стола. — К чёрту план, чувак. К чёрту всё это. — Он сердито встаёт из-за стола и расхаживает по комнате. — Грёбаный русский смог подорвать дом Хесуса, тогда и я смогу подорвать его дом. Он думает, что русский был страшным, я засуну динамитную шашку так глубоко ему в задницу, что он почувствует вкус дерьма, прежде чем я разнесу его на куски.

— Гейб…

— Я серьёзно, братан.

И это мой шанс забить гвоздь в крышку гроба.

— У Ронана гораздо больше возможностей, чем у тебя, — говорю я.

Он сплёвывает на пол.

— К чёрту этого бледного уёбка. Я пойду туда и взорву всё, выкопаю из-под обломков искалеченную тушу Хесуса и насру ему в рот.

Он заводит свою тираду, и это именно то, что мне нужно. Мне нужно, чтобы он был расстроен и зол. Мне просто нужно ещё немного его спровоцировать…

— Гейб, ты не русский. У тебя недостаточно сил, чтобы…

— Что ты пытаешься сказать? — он прищуривает один глаз, глядя на меня, в то время как другой сводит судорога. — Ты думаешь, этот русский умнее меня?

— Я не говорю, что…

— У меня в одном яичке больше таланта, чем у него во всём теле. — Он ударяет кулаком по столу. — Сомневаешься во мне?

Он выгибает бровь, его глаз всё ещё подёргивается, и я просто пожимаю плечами. Думаю, этого достаточно, потому что он хватает телефон со стола и сердито набирает номер, пристально глядя на меня в ожидании.

— Густаво, — говорит он. — Мне нужна бомба. — Наступает пауза. — Большая бомба. Мне насрать и меня не ебёт, как ты её получишь. — Он швыряет трубку и ухмыляется, кладя руки на стол и садясь. — Нахуй русского…

Я откидываюсь на спинку сиденья, достаю сигарету из пачки и закуриваю. Как только я делаю первую затяжку, компьютер Гейба подаёт сигнал о входящем видео звонке. Он бросает взгляд на открытый экран, а затем сплёвывает на пол.

— Бледный повелитель Нарнии звонит, — говорит он, нажимая кнопку. — Чего ты хочешь, бледный ублюдок?

— Ах, друзья мои, как к вам относится пустыня? — произносит Ронан. — Американец, знаешь, чем дольше ты живёшь с этими мексиканцами, тем больше от тебя начнёт воняет дерьмом и пылью.

Вена на лбу Гейба вздувается, когда он поворачивает компьютер так, чтобы я мог видеть экран.

— По крайней мере, мои яйца не съёжились внутри моего тела от холода, — отвечает Гейб.

— Чего ты хочешь? — спросил я.

Ронан наклоняется вперёд на своём стуле, и всё, что я могу видеть — это чёрный цвет его пиджака, пока он роется в своём столе. Он возвращается в очках и с мобильным телефоном в руке.

— Я посылаю вам изображение. — Он тычет пальцем в экран. — Я думаю, это может вас заинтересовать.

Наши с Гейбом телефоны жужжат, и мы осторожно смотрим друг на друга, доставая их из карманов. Когда изображение загружается, у меня сжимается в груди. Я смотрю на фотографию Тор в постели, подключённую к капельницам.

— Что это, чёрт возьми, такое?

— Ну, ты расстроился из-за меня в последний раз, когда мы разговаривали. — Ронан пожимает плечами. — Я надеялся, что это поднимет тебе настроение, Американец.

Он улыбается, как чёртов дьявол.

— Что. За. Чёрт… — моё кровяное давление взлетает до небес. — Неужели это?

— Ты знаешь, что это такое. Твоя женщина не умерла в пустыне, она по-прежнему жива. И вот я сообщаю тебе об этом.

Моя челюсть сжимается, зубы скрежещут друг о друга, когда я смотрю на этот фото, выжигая его в своём сознании. Этот ублюдок знал. Всё это время. Он, блядь, знал.

— Я хочу убить тебя. — Я вскакиваю со стула с такой силой, что он опрокидывается. Гейб что-то бормочет себе под нос.

Ронан откидывается на спинку стула, закидывая руки за голову.

— Ах, Американец, всегда такой жестокий. Я узнал, что твоя женщина жива. Я сказал тебе об этом, и теперь ты хочешь убить меня. — Он качает головой. — Такой злой.

— У кого она? — спрашиваю я.

— У Хесуса, конечно. Она находится на его вилле.

Я громко выдыхаю через нос, поворачиваюсь и направляюсь к двери.

— Повеселись с этим, колумбиец, — говорит Ронан Гейбу.

— Куда ты идёшь? — кричит Гейб.

— А куда, ты блять, думаешь?

Он хватает меня за плечо, и я стряхиваю его, поворачиваясь, чтобы ткнуть пальцем ему в лицо.

— Не пытайся остановить меня. Клянусь богом…

Я позволяю этой угрозе повиснуть в воздухе, пока спускаюсь по лестнице к входной двери. Я слышу, как Гейб кричит что-то своей охрану, но продолжаю идти. Я проверяю первую машину, но она заперта. Я перехожу к следующей, и Гейб выбегает из дома с винтовкой. Раздаётся хлопок, за которым следует острый укол в шею. Я вытаскиваю грёбаный дротик и бросаю его на землю. Я пытаюсь ухватиться за ручку следующей машины, но перед глазами всё расплывается. Мой пульс стучит у меня в ушах. Мои руки и ноги тяжелеют, и не успеваю я опомниться, как падаю вперёд, и всё вокруг погружается во тьму.