Исправить все

— Потомка Кощея в наших интересах защищать, — проскрипел пожилой гоблин. — Поттера же воспитаем мы, благо он нигде не фигурирует.

— Потомка русского некроманта, скорей всего, попытаются убить, — проговорил Крюкохват. — Причем так, чтобы след показывал в нужную сторону. Возможно, даже в нашу.

— В таком случае нужно будет дать ему все, что мы можем, — пожилой представитель народа понимал, что Кощей долго разбираться не будет, а жить, все-таки, хотелось.

Ничего этого Гриша не знал. Его уверили в том, что с Дадли все будет в порядке, поэтому мальчик выкинул из головы этот вопрос — сейчас от него ничего не зависело. Нужно было питаться и восстанавливаться, хотя бы до первой степени, когда уже можно было двигаться и защищаться. Не знал Нефедов и о том, что не относится к Поттерам, да и никогда не относился. На уровне своих знаний, для Гришки все было просто и логично. Также мальчик понимал, что врач он по нынешним временам, никакой. Но вот у гоблинов было другое мнение.

— Ты был человеческим целителем, — объяснила ему Нежноглаза, которую все чаще хотелось назвать мамой. — Поэтому право у тебя есть, но либо ты будешь изучать разницу, сдавая экзамены в ритуальном зале, либо ты спасешь, пользуясь своими знаниями кого-либо. Я бы тебе советовала, заняться этим вопросом лет в шестнадцать, не раньше.

— Но подучиться до тех пор я могу? — поинтересовался Гриша, на что женщина только кивнула.

Вес, тем не менее, набирался небыстро, что было, в общем-то нормально. К постоянному ощущению голода мальчик привык, да и голод стал совсем другим — он будто жил больше в голове, из-за чего гоблинским целителям приходилось внимательно следить за тем, чтобы Гарри не переел. Другой проблемой было постоянное ожидание бомбежки, но мальчику объяснили, что они находятся глубоко под землей и он успокоился. Внимательно выслушав Гришку, Нежноглаза принесла ему метроном. Теперь бывший уже доктор Нефедов спокойно спал. Ровный привычный стук метронома говорил ему, что все хорошо.

Воспоминания, что Гарри Поттера, что доктора Нефедова, у мальчика попросили. Сначала он не понял, о чем идет речь, но потом что-то вспомнил и кивнул. Белесые нити отправлялись в артефакт, а перед глазами вставали картины прошлого. Теперь-то доктор Нефедов понимал, что мальчику Поттеру не хватало всего-навсего тепла. Он из кожи вон лез, чтобы быть нужным. Чтобы ему улыбались не только потому, что он герой, а получал мальчик в ответ лишь предательство. И даже девочка, ставшая для него важной… Даже ее отняли. Разговор с незнакомцем и счастливая жизнь.

Гриша видел — его жизнь была счастливой — детство, огромная страна, мама, папа, брат. Война потом не могла зачеркнуть этого детства. Да, он потерял всех, но по-прежнему был важным и нужным — Гриша спасал жизни. И вот — последний снаряд и новая реальность. Мальчик понимал — он сейчас уже стал совсем другим. Пусть сейчас он лишь ребенок, но вот такого, что было, с собой сделать просто не позволит. И гоблины видели эту решимость в глазах очень худого детеныша.

Казалось бы, что могут сделать воспоминания? Во-первых, воспоминания о неслучившемся были очень серьезной информацией, за которую некоторые европейские маги готовы были выложить немалые деньги — тот мсье Делакур, во-вторых, воспоминания о том, что должно было случиться в Британии, могли быть интересны всем тем, кто думал отсидеться. Никому помогать бесплатно гоблины не собирались, отлично зная магов.

— Значит, прервавшимся родам мы предоставим информацию за четверть содержимого сейфов, — усмехнулся старейшина, взявший на себя ответственность. — Нежноглаза, как детеныш?

— Он не детеныш, — вздохнула самка его помета. — Каждую свободную минуту учится, а понятий «не могу» и «не хочу», по-моему, вообще не знает.

Гришка учился. Книги ему предоставили, поэтому он учился истово — и шагнувшей вперед за полвека медицине людей, и магической, как оказалось, умевшей очень многое, если знать как. Точно знавший, что его ждет в приближавшемся году, мальчик готовился, не стремясь повторять прежние ошибки. А время шло…

Глава 4

К поезду Гришку, привыкавшего к имени Гарри, доставил сопровождающий банка. На шее мальчика болтался неснимаемый артефакт, долженствующий помочь с василиском, а на пальцах — кольца. Три кольца — ментальный контроль, контроль зелий и экстренная эвакуация. Про каждый артефакт мальчик выслушал длинную лекцию, зато теперь знал, что и для чего предназначено. Снова ощущая, что он не один, Гарри не задумывался о том, почему ему решили помочь именно гоблины.

Так как его доставили прямо к поезду, то барьер Гриша не пересекал, отчего не имел сюрприза прошлого. Теперь у него было восемь спокойных часов, чтобы подготовиться. Мальчик помнил, какое выражение лица было у Нежноглазы, когда он попросил хлеб. Бородинский, неизвестно откуда появившийся хлеб пах миром. «Довоенный», без отрубей, опилок и бог весть еще, он был символом для Гриши, жестко разделившего буханку на порции.

Гермиону мальчик увидел у окна в купе. Лишь взглянув на девочку, доктор Нефедов вспомнил «смертное время». Истощенная, смертельно испуганная девочка, внезапно исчезнувшая была как две капли воды похожа на упитанную мисс Грейнджер. Механически раздвинув губы, Гарри поздоровался с ошарашенно смотревшей на него девочкой.

— Ты… Что с тобой случилось? — требовательно спросила Гермиона.

— Я немного утратил возможность проявлять эмоции, — честно ответил ей Гарри. — Доктор сказал, что это пройдет.

— Ты похудел за лето, — отметила мисс Грейнджер, ведь совсем волшебных чудес гоблины сотворить не могли. — И утратил эмоции… Где-то я об этом читала!

— А ты как провела лето? — спокойно поинтересовался доктор Нефедов, пытаясь понять, как Гермиона могла оказаться в Блокаде.

— Ездили с родителями во Францию, там тако-о-ой книжный магазин! — увлеченно затараторила девочка, а Гришка все поглядывал на небо, откуда могли налететь на беззащитный поезд.

Принять мир было очень тяжело. Почти невозможно поверить в то, что с неба не посыплются бомбы, что не застрекочет, не побежит метроном… очень сложно было не вслушиваться, в надежде услышать, когда усталый, а когда и злой голос Берггольц, заставлявший жить и бороться. Казалось, это с ним останется навсегда. Девчонка рядом с ним рассказывала о книгах, каких-то полях, а перед глазами вставали обледеневшие улицы, неразорвавшиеся снаряды в снегу, и вот эти карие глаза, полные ужаса. Хотелось грустно улыбнуться, но у Гарри улыбаться просто не получалось, как и плакать.

Получалось кричать ночью, спасать тех, кто не в состоянии поесть сам, тех, кто просто устал… увидев движение в окне, мальчик едва удержался от того, чтобы не прыгнуть под стол в тщетной надежде защититься. Но в вышине проплыл автомобиль, заставив Гермиону прерваться, удивленно расширив глаза.

— Что это? — пораженно спросила девочка.

— Это Рон Уизли, — вздохнул Гришка. — В школу летит.

— Но… но… но… — удивленно проговорила Гермиона. — Он же… Статут же!

— У чистокровных свои причуды, — равнодушно ответил ей мальчик, отлично понимая, что делает.

С рыжим предателем ему точно было не по пути, а если он хотел не допустить того, что было в прошлом, то следовало начинать готовить почву сейчас. Нюансы магического законодательства гоблины мальчику тоже объяснили, поэтому жалоба на Локонса уже попала в Министерство. В жалобе ничего не говорилось о книгах, только лишь о странном поведении героя. Такие жалобы проверялись, но так как мужчина утверждал, что был участником всех описанных им же «приключений», то, по мнению аврората, истину было установить легко — сличив с книгами слепок памяти.

Но решивший называться Гарри Гришка об этом не думал — он расспрашивал Гермиону, почувствовавшую интерес мальчика, поэтому вскоре перестала обращать внимание на отсутствие любых интонаций в голосе и эмоций на лице своего друга. Где-то на середине пути, Гарри достал дневную норму. Девочка с интересом смотрела на черный прямоугольник, разделенный на порции, сразу же заметив, что мальчик взял себе только маленький кусочек.