Ребро

Она всего лишь хотела дать мне подсказку, к которой я вернусь позже. Пока же я бросился к шкафчику, висевшему на стене у двери. Машин в гараже было немного, всего три, так что разобраться с ключами тоже оказалось несложно. Я выбрал «Фольксваген» с высокой подвеской, потому что понятия не имел, куда меня занесет в ближайшее время.

Да я вообще ничего не знал! У меня не было ни денег, ни документов, ни телефона. Мою одежду заливала кровь, правая рука, отошедшая от заморозки, адски болела. Я невольно оказался причастен к массовой резне, и я еще не знал, как объясню все это полиции. Да у меня только и было, что угнанная машина!

Зато я остался жив. И это давало мне шанс исправить все остальное.

Хорошие новости заключались в том, что меня не убили и даже не арестовали, я каким-то чудом доехал до дома на угнанной машине. Все остальное радовало куда меньше — особенно после того, как я добрался до компьютера и стал понемногу, по крупице собирать информацию о том, что случилось в особняке.

Информации было мало, но это как раз предсказуемо. По телевизору вещали преимущественно про несчастный случай, взрыв непонятно чего и пожар. Интернет был пощедрее на данные, но там факты переплетались с откровенным вымыслом от тех, кто просто ловил хайп и понятия не имел, что произошло.

Я так и не понял, выжил ли хоть кто-то, но убедился, что для Громова встреча с папашей ничем хорошим не закончилась. О том, что он погиб, говорили все без исключения. Значит, нашли тело… Или хотя бы часть тела.

Дальше шли рассуждения про десятки трупов, немыслимые разрушения и загадочные обстоятельства. Но не было никаких упоминаний о чудовищах или мутантах, не было их фото… И что тогда получается? Либо Внутренний мир втянулся сам в себя, когда я уехал, либо кто-то очень хочет все скрыть. Мои дела плохи при любом из вариантов: меня преследует привидение целой планеты или какие-то агенты всех спецслужб сразу.

И хоть бы уже добили, что ли, потому что сил бегать от них и дальше у меня не было. И вообще бегать, в том числе и за Рэдж.

Я знал, что не должен сдаваться. Я повторял себе это снова и снова. Но все эти мантры работают только в теории и только у самых обдолбанных коучей. Для меня же все складывалось совсем невесело. Я чувствовал себя опустошенным, и единственное, что еще мелькало в моей перетертой и выжатой душе, — чувство вины.

Кому оно вообще надо — то, что я делаю? Кому я сделал лучше? Люди погибли — это факт… А мое преследование Рэдж? Это изначально была какая-то беготня за белым кроликом. Возможно, она действительно мертва. А если и жива, она не хочет меня видеть, она мне ясно дала понять.

И теперь я связан с тем миром… Я вспоминал об этом каждый раз, когда смотрел на свою правую руку. Да, с тех пор как я сбежал из особняка, ничего странного со мной не происходило. Ну и что теперь, всю жизнь ожидать, что реальность вдруг рваться начнет? Если так, то я вообще не имею права рядом с людьми селиться.

Мысль залечь на дно и не высовываться была сейчас самой правильной, но нежеланной. Напротив, меня тянуло к людям. Оставаться одному в квартире становилось все сложнее, и не только потому, что я по-прежнему не мог коснуться вещей Рэдж. Ко всему прочему, мне еще и снились кошмары — о том, что было в изломанном городе, и о том, что произошло в особняке. Я запутался, я не знал, как быть дальше, вот и потащился в яркий, переполненный в выходной день торговый центр.

Там у меня тоже никаких дел не было, мне просто нравилось наблюдать за людьми. Среди света, ярких цветов и музыки можно было поверить, что все в моей жизни идет по-прежнему. Худшее мне приснилось, а Рэдж всего лишь отправилась в магазин, и я жду ее тут за чашкой кофе, чтобы не бродить с ней среди вешалок. Сейчас она выйдет, и все вернется на круги своя…

И она действительно вышла.

Я сначала уставился на нее, мелькнувшую в толпе, потом зажмурился, чтобы отогнать иллюзию и привести мозги в порядок. Фиг там! Когда я открыл глаза, Рэдж все еще была среди людей, только дальше — она уходила от меня!

Это была та же Рэдж, которую я видел в городе, которая привела меня в дом со странным этажом. Моя и одновременно не моя. Но уж всяко более моя, чем та мертвая старуха! Здесь было куда больше света, так что не приходилось сомневаться, она это или нет. Да, я по-прежнему не мог разглядеть ее лицо, потому что, когда я присмотрелся, она уже уходила от меня. Но мне и первого мимолетного взгляда хватило.

На этот раз я не звал ее, знал, что она не отзовется, а может, и не услышит. Зачем тратить на это время и привлекать к себе ненужное внимание? Мне только и требовалось, что идти за ней. Она не зря появилась здесь именно в момент, когда я готов был сдаться, это знак…

Все складывалось в мою пользу, и я не сомневался, что догоню ее, когда люди вдруг закричали. И это были не радостные визги подростков, которые то и дело раздаются в любом торговом центре. Это были крики ужаса — искренние и нарастающие.

Я невольно замер, оглядываясь по сторонам. Взгляд сам собой искал привычные уже образы из особняка: чудовища, страдающие люди и кровь, очень много крови. Однако здесь ничего подобного не было, и я все не мог понять, что же случилось… А потом разобрался.

Что-то было не так с зеркалами. Их в торговом центре хватало, и все они в прошлом были разве что инструментами тщеславия. Но теперь зеркала помутнели и больше напоминали запотевшие окна, а из них смотрело… нечто. Множество лиц, истлевших, испещренных мелкими рваными ранами, покрытых ожогами и струпьями. Звериные морды, будто обваренные кислотой. Пародия на тех, кто должен был по-настоящему отражаться в зеркалах, — вот что хуже всего!

Получалось вот как… Человек заглядывал в зеркало и видел изуродованного, мутировавшего себя. Это похуже будет, чем какого-нибудь монстра увидеть. И отражение это не повторяло покорно движения за своим хозяином, оно скалило клыки и билось в стекло, оно рвалось на свободу.

Это напугало людей. Похоже, нигде еще уродцам из зеркала не удалось вырваться на волю, ну так никто и не собирался дожидаться этого. Люди побежали — сначала некоторые, а потом все. Эффект толпы, которая в торговом центре была немаленькой.

Здешние коридоры и лестницы не были на такое рассчитаны. Я уже понимал, что быть беде: если начнется давка, не все уйдут живыми. Помешать этому я не мог, но мог не позволить живой волне смыть меня. Поэтому я вжался в нишу, где стояла лавочка для отдыха, пропуская перепуганных людей мимо себя.