Ребро

— Просто уйди… — попробовал было сказать я.

Напрасно. Да я и не надеялся чего-то этим добиться, но что еще я мог? Упасть на колени и молить о пощаде? Ага, десять раз!

Ну а потом времени на сомнения у меня не осталось. Черная псина бросилась на меня, и я мог только реагировать — инстинктивно, ничего не анализируя. Эта тварь метила мне в шею, и я знал, что стоит ей дотянуться до меня, и она попросту вырвет мне горло. Поэтому я выставил вперед правую руку, и клыки сомкнулись на протезе.

Хищник оказался даже сильнее, чем я предполагал. Протез был сделан из пластика и крепкого металла, но челюсти псины смяли его, как алюминиевую банку. Если бы это была моя рука, от кости осталась бы лишь труха… И если один укус я отразил, то на второй мне подставлять нечего. Здесь я точно не выживу, а значит, нужно было попытать счастья в реке.

Я вывернулся из протеза и не столько нырнул, сколько упал в бурлящие волны. Я успел лишь разглядеть, что псина не последовала за мной. Она уселась на берегу и выглядела… довольной? Глупо было приписывать животному человеческие чувства, и все равно мне казалось: у этой твари был какой-то план и теперь он полностью осуществился.

А потом мне стало не до того. Река подхватила меня, потащила, силясь утянуть на дно. Сейчас без протеза мне было даже легче, и все равно я был вынужден бороться за каждый вдох. Если бы в реке водились какие-нибудь хищные твари вроде пираний, им ничего не стоило бы порвать меня на части.

Однако на меня больше никто не нападал. Кто-то в воде определенно был: иногда я, ища опору, касался ногами длинных скользких тел. Но они не причиняли мне вреда, а порой даже поддерживали, хотя это происходило разве что случайно. Не думаю, что в этом мире хоть что-то хотело мне помочь.

Река несла меня, кружила, то поднимала, то почти топила. Мне лишь изредка удавалось оглянуться по сторонам, определить, где я вообще нахожусь. Хватка отчаяния крепла, однако я старался не поддаваться. Я должен выжить, все не может закончиться вот так!

Неожиданно слева между зданий мелькнул знакомый бок поезда. Площадь! Течение двигалось в нужную мне сторону, река все же донесла меня до площади. Это был мой первый шанс спастись — и последний. Если течение потащит меня дальше, это точно будет финал.

— Помогите! — крикнул я, не зная, услышат ли меня за грохотом реки. Есть ли вообще кому слышать, жив ли кто-то.

Но и без помощи я уже действовал по-другому: решительнее, не экономя силы. Зачем, если дальше только смерть? Раньше я порой расслаблялся, давая реке власть над направлением, а теперь плыл наперерез ее волнам. Я захлебывался, я вообще ничего не видел, я замерз настолько, что едва ли чувствовал свое тело. Я держался на чистом упрямстве, том самом, которое и раньше не позволяло мне склонить голову и признать поражение.

Полагаю, что даже так я бы ничего не добился и пошел камнем на дно, если оно вообще было у этой реки, если бы меня не услышали. На берегу замелькало движение, я узнал своих спутников — у них дела обстояли куда лучше, чем у меня, к поезду вернулись все. Кто-то из них бросил мне веревку, и я чуть не упустил ее, но тут меня опять будто бы поддержали речные твари, дали секундную паузу… и опять это не могло быть ничем, кроме случайности.

Я обмотал веревку вокруг левой руки и крикнул:

— Тащите!

Сам я тоже продолжал плыть, если бы я просто висел на этой веревке тряпкой, я бы разбился о камни. Но и полноценно управлять онемевшим телом я больше не мог, поэтому без своих спутников я бы не справился, а вот с ними добрался-таки до берега.

Они даже помогли мне выбраться из воды — Сергей и один из охранников, имя которого я не запомнил, но который не нарик. А потом они оба как-то одновременно отшатнулись от меня, хотя почему — неясно. Я решил, что это такая маленькая месть за то, что я свалил, никого не предупредив, да и сейчас доставил им нехилые неприятности. Но в таком случае они бы просто не подали мне руку, а они пошли дальше: теперь все, у кого было оружие, наставляли это оружие на меня. Разве что Таня не наставляла, однако она наблюдала за мной с таким нескрываемым ужасом, что и пистолет менее шокирующим показался бы.

— Ты кто такой? — процедил сквозь сжатые зубы Сергей.

— Вы совсем охренели? — поразился я. — Николай Полярин, с вами приехал, портал вам открыл! Дайте уже одеяло, что ли, холодно тут стоять!

— Только двинься с места — и посмотрим, как на тебя пули действуют!

Он не шутил. Я по глазам видел: если я шагну к нему, он в меня выстрелит. Когда они все успели сойти с ума?

— Да что с вами не так? — зло спросил я. — С каких пор вы меня узнавать перестали?

— С таких, что копия точная, но внимание к деталям тебя подвело, выродок! У Николая Полярина, который приехал с нами, правой руки нет!

Я хотел сказать, что у меня правой руки, вообще-то, действительно нет, а потом посмотрел на нее — и все, пропал голос.

Рука была.

Я не изменился в реке — я видел это в отражении в окне ближайшего дома. Я не превратился в чудовище, на меня не налипли никакие речные паразиты. Просто в реку я упал калекой, а выбрался совершенно здоровым человеком.

И что с этим делать дальше — я не знал.

Меня не покидало ощущение, что нам позволили уйти. Наш визит во Внутренний мир был не худшим по сравнению с тем, что это пространство может подбросить. Но и он гостеприимностью не отличался. Основную группу изрядно погоняла какая-то хрень в доме, который они исследовали. О том, что случилось со мной, и вспоминать лишний раз не хочется.

Однако все мы остались живы, а это уже много. Как только меня достали из реки, все внимание переключилось на меня. Потому что мир нас больше не трогал! А ведь что стоило той псине пройти вниз по реке и устроить нам бурную вечеринку?

Но псины не было, как не было и девочки, как и прочей здешней фауны. Был только я, внезапно отрастивший руку и поэтому крайне подозрительный. Я чувствовал, что пристрелить меня хочет минимум половина группы. Повезло мне разве что в том, что они были военными, посланными на миссию. Им сказали привезти образцы, и они должны были это сделать. А что может стать лучшим образцом, чем живое существо?

Так что от пули меня милостиво избавили и потащили с собой, однако ко мне больше не относились как к члену экспедиции. От меня показательно держались подальше, и даже Таня не рисковала ко мне подойти.