Грех

Но все решалось за нее и, увы, совсем не пользу юной крестьянки и ее спутника — бандит вдруг резко повалил Ренарда на землю, а через мгновенье в его руке сверкнул нож, устремившись к пораженному мужчине. Тереза заверещала, как сумасшедшая…

Не то ее крик придал Ренарду силы, не то разбойник отвлекся на слишком пронзительный вопль за спиной, но Ренард успел перехватить занесенную над ним руку со смертоносным оружием. Судьба дала ему шанс, и он боролся из последних сил, даже когда капелька крови проступила на смуглой, загорелой шее и, сорвавшись, побежала вниз. Вот только силы на исходе, да и противник чертовски силен…

«Нет… Нет… Нееет!» Тереза смотрела, как силы покидают Ренарда, как сталь, сверкая на солнце, стремится к кровавой расправе. Девчонка пятилась к кустам, не отрывая обезумевшего взгляда от страшной картины, разворачивающейся на ее глазах; рука сама нащупала ветку — небольшую, но достаточно крепкую, и если ею… Да что гадать? Тереза подскочила как безумная, подбежала и со всей силы ударила бандита чуть сбоку, сбрасывая с Ренарда. Конечно, удар маленькой, хрупкой девчонки да еще столь смешным «оружием» не мог причинить нападавшему ощутимого вреда, но эффект неожиданности сделал свое дело — бандит откинулся в сторону, а, Ренард, на секунду оказавшись на свободе, поспешил наградить незадачливого убийцу куда более мощным и серьезным ударом.

— Бежим! — взмолилась Тереза, подскочила, схватила обессилевшего от неравной схватки Ренарда за руку, помогая подняться, и потащила прочь.

Приходить в себя пришлось по дороге, но спустя несколько минут Ренард уже сам крепко сжимал девичью ладошку, выбирая путь отступления.

— Я больше не могу, — пропищала Тереза, вымотанная страхом, бегом и бесконечными ветками, в кровь раздирающими кожу.

Ренард сбавил скорость, но маленькую ладошку отпускать не спешил; приобнял, как прежде, девчонку, помогая свободной рукой пробираться сквозь заросли. Минуты через две заросли расступились, и небольшая уютная полянка гостеприимно распахнула перед беглецами свои просторы.

— Все. Привал.

Ренард плюхнулся прямо на землю и потянул за собой Терезу. Дыхание сбилось, руку пекло, капельки пота выступили на смуглом лбу, — и откуда только силы взялись еще и на пробежку? Впрочем, жить захочешь и не так забегаешь!

— Ты как, малышка? Цела? — чуть переведя дух, Ренард обернулся и посмотрел на рядом лежащую Терезу.

Она лишь кивнула в ответ, тщетно пытаясь выровнять дыхание.

— А ты молодец, — улыбнулся Ренард. — Я уже думал, это конец.

— Послушай, пастушок, — без тени улыбки на лице Тереза приподнялась и бесцеремонно схватила Ренарда за подбородок, вынуждая смотреть ей в глаза. — Ты неплохо дерешься. Один против трех. Кто учил тебя?

Да уж, не повезло господам-разбойничкам! Не учли они, что под одеянием простачка-крестьянина может скрываться не самый худший ученик лучших учителей Риантии. Но самое время возмутиться! Никто и никогда, ну кроме отца, не учинял Ренарду допросов. Никто и никогда не смел так бесцеремонно дотрагиваться до него и, уж тем более, что-то требовать. Он уже хотел оттолкнуть ее руку — скорее машинально, от неожиданности, — но в следующую секунду вдруг поймал себя на мысли, что прикосновение, несмотря на дерзость, ему… даже нравится. Да, ему, кажется, нравится ощущать на себе эти маленькие бледные пальчики, пахнущие травой и хлебом! Ему даже вполне комфортно под этим пристальным, пытливым взглядом, желающим разгадать его самую большую тайну.

— Жизнь, — пожал плечами Ренард.

— Жизнь? — переспросила Тереза. — Ты кто такой, Ренард? Хватит уже меня за дуру держать.

— Малышка, да что ж ты хочешь от меня? — рассмеялся Ренард, невольно любуясь таким серьезным сейчас личиком неугомонной девицы.

— Правду. Я видела, как ты дрался. Наши парни так не дерутся.

«Правду, — эхом отозвалось в голове. — Да, правду! Пожалуй, хватит уже издеваться над этой смазливой малышкой. Скажи ей. Скажи прямо сейчас!»

— Ну хорошо, будет тебе правда. Да, ты права, я не пастушок, я…

— Ренард, что это? — требовательный голосок вдруг сменился испуганным писком; внимание девчушки резко переключилось на его руку. — Кровь?! Ты что, ранен?

И действительно, большое темное пятно стремительно разрасталось на рукаве рубашки, стоило Ренарду чуть привстать.

— Лежи, не двигайся! — одно резкое движение, и голова его мягко упокоилась на девичьих коленях.

— Да не пугайся ты так, царапина просто, — улыбнулся Ренард, все ж отметив про себя, что голова-то кружится…

— Лежи, я сказала.

Ни на секунду не дрогнув, Тереза задрала подол платья и решительно оторвала от нижней юбки небольшой лоскут.

— Не вздумай мне сознание тут потерять, слышишь! Я ж не дотащу тебя! Терпи!

Взгляд малышки потеплел. Он больше не пытал — лишь испуганно следил за стремительно ухудшающимся состоянием раненого бойца. Самого же Ренарда будто бы и не тревожила рана — чуть помутневшим взглядом он изучал склонившуюся над ним девчонку, пытающуюся дрожащими руками перевязать рану.

Через пару минут ему стало гораздо лучше.

— Рану промыть надо и перевязать по-человечески, — тихо сказала Тереза, гладя смоляные прядки его волос. — Ты идти сможешь?

— Смогу. Дай мне только отдохнуть немножко.

— Отдыхай, — согласилась Тереза, устраивая его голову поудобнее на своих коленях. — Ренард, спасибо тебе…

— За что?

— Ну как за что? За то, что не дал им сделать со мной…

Она густо покраснела и вдруг всхлипнула, отводя глаза.

— Эй, ты чего? Испугалась, что ли? Да не горюй, не сделали ж ничего.

— Только благодаря тебе. Они бы сделали, как сделали с Мари…

— Кто такая Мари?

— Подружка моя. Ты видел ее вчера. Неделю назад они напали на нее, и… Я теперь точно знаю, это они были. Эти черти замотанные!

— Так, погоди-погоди, что-то я не понимаю… Так мы не первые, на кого они напали?

— Ну вот видишь, — грустная улыбка коснулась губ девушки, — «пастушок из соседней деревни», никакой ты не пастушок, раз ничего не знаешь об этом.

«Да, Ваше Высочество, у тебя под носом не пойми что творится, а ты ни слухом, ни духом!»

— Так что с молодчиками этими? — голос Ренарда стал требовательным, решительным, но, заметив смятение Терезы от столь резкой перемены, тут же смягчился: — Расскажи мне. Я должен знать.

— Да что рассказывать? Никто ничего не знает о них. Просто неделю назад Мари исчезла на целую ночь, а вернулась под утро вся растрепанная, зареванная… Платье разодрано, по ногам кровь течет. И ничего толком сказать не может — твердила все о каких-то черных замотанных людях, будто бы они напали на нее. Ну наши мужики собрались и пошли искать их. Все перерыли: весь лес, озеро, дома… Да только никого не нашли. Парней всех наших проверили: ни царапин ни у кого, ни синяков, — никаких следов. Ну вот и решили тогда негласно, что Мари с кем-то из деревенских согрешила той ночью, а чтоб позора избежать, придумала несуществующих бандитов.

«Так вот почему рыжая так от меня шарахалась… Испугалась, что я один из них?» Тереза говорила, а Ренарду вновь вспоминался вчерашний день — только теперь уже их встреча не казалась такой забавной. А если бы не он, а они были бы там и рассматривали это бесстыжее юное тельце, покрытое лишь сверкающими на солнце капельками воды?

— Выпороть бы тебя как следует! — резко выпалил Ренард, больше отвечая собственным мыслям, нежели девчонке.

— Что?!

— Что «что»? — Ренард перешел на крик; и без того темные глаза стали почти черными. — Вспомни, что ты вчера вытворяла! У вас под носом расхаживают бандиты, а ты голая разгуливаешь перед незнакомыми мужчинами! У тебя вообще голова на плечах есть? А если б там был кто-то из них? Ты понимаешь, чем могло для тебя все это закончиться? Пигалица ты бестолковая!

— Во-первых, перестань кричать на меня. Во-вторых, я тебе еще раз говорю, никто уже не верил, что они существуют.

— Но они существуют!

— Перестань кричать на меня! Да, я сделала глупость! Но что теперь? Предлагаешь мне пойти утопиться?! В конце концов, раз ты такой порядочный, то мог бы и не пялиться на меня! И вообще, знаешь, что?