Роузуотер. Восстание

– Ты враждебна человечеству?

– Нет.

– Это хорошо.

– Но я… мы собираемся вас заместить. Человека по имени Алисса больше нет. В атмосфере существует быстрое информационное поле, но связь с ним у меня возникает только спорадически.

– О нем я тоже знаю. Мы называем его ксеносферой. Не у всех есть к нему доступ.

– У меня должен быть, но что-то ему мешает. Возможно, ваши тесты объяснят мне – что.

Аминат вспоминает мужчину, превратившегося в кляксу на защитном экране.

– Тебе решать, сестра. Ты ведь знаешь, что эти тесты могут тебя убить.

– Убийство. Какая интересная концепция.

– Ты знаешь, о чем я думаю? – спрашивает Аминат.

– Нет, не совсем, однако я знаю, что ты не желаешь мне вреда и беспокоишься за меня, потому что думаешь, будто я умру. Аминат, это сознание – копия оцифрованной личности. Та «я», за которую ты тревожишься, уже мертва и, скорее всего, умерла еще до того, как вы, люди, научились говорить.

Двое мужчин, очевидно сговорившихся между собой, подсаживаются к Аминат и Алиссе. Тот, что рядом с Алиссой, одет в майку и шорты, а руки его похожи на лопаты с едва отстоящими большими пальцами. Его дружок, от которого несет протухшей вареной капустой, прижимается к Аминат.

– Что такие прекрасные дамы, как вы, делают здесь без охраны? – спрашивает подсевший к Алиссе.

– Мы охраняем друг друга, – отвечает Алисса.

– Не нужно, – подает голос тот, который сел рядом с Аминат. – Теперь мы – ваши охранники.

– У меня нет на это времени, – сообщает Аминат.

Подсевший к ней обнимает ее за плечи:

– Может, выйдем в переулок? Хочу тебе кое-что показать. Тебе понравится.

Аминат не смотрит на него.

– Давай не будем.

– У нас с подругой личный разговор. Пожалуйста, уходите, – просит Алисса.

– Какая ты грубая, – говорит тот, что рядом с ней. – Такая милая девочка – и такая грубая.

– Милая, грубая и замужняя, – говорит Аминат.

– Я никому не скажу, если она не скажет. – Он уже открыто ухмыляется.

Ладонь, лежащая на ее плече; воняющая капустой рука; потная подмышка. «Хватит». Аминат бьет нахала под сосок, резко и быстро, оставляя жирный след рагу. Рука слетает с ее плеча, мужчина хрюкает. Он не знает, что у него сломано ребро – пока не знает, – но боль вступает в дело, как только он пытается вдохнуть. Как следует закричать у него не получается, и он только пыхтит, хватаясь за грудь.

Аминат смотрит через стол.

– Твоему другу нужна медицинская помощь.

Все взгляды в закусочной теперь обращены к ним – этого Аминат хотела избежать. Второй мужчина встает и поднимает своего приятеля, перед уходом злобно зыркнув на них. Алисса наблюдает за происходящим, точно за пьесой, поставленной для нее одной.

– Пойдемте, ваше высочество. Нам пора уходить.

Высота купола – двести футов, если не считать торчащих из его верхушки шипов, которые легко прибавят еще футов двадцать-тридцать. Сегодня пасмурно, и, выйдя из забегаловки валлаха Джо, Аминат видит собравшихся в черную тучу ястребов-киборгов. Она знает, что это значит; любой стороне в этой войне должно хватить ума на то, чтобы взять под контроль огромные серверные фермы Службы кибернаблюдения и использовать собранные данные для стратегических ударов. Она так и поступила бы.

– Пойдем на юг, а потом на юго-запад, огибая купол, но не приближаясь к нему.

Аминат покупает рюкзак, перекладывает в него свои вещи и выбрасывает сумочку. Найры никто не принимает, все расчеты производятся в эру, параллельной роузуотерской валюте, комбинации бартера и цифровых долговых расписок, процветавшей на заре города и уцелевшей, несмотря на все попытки ее задушить. Долговые расписки можно обменять на товары или услуги, если обе стороны могут договориться об их ценности, – а у граждан Роузуотера это получается почти всегда.

Аминат подумывает, не сесть ли на поезд. Станция недалеко, но войти в вагон – все равно что шагнуть в несработавшую ловушку. Если автоскан выудит из воздуха ее ИД, на следующей станции Аминат могут поджидать солдаты. До этого дня она не понимала животных, которые отгрызают себе лапы, чтобы сбежать. В какой момент они осознаю́т, что положение безнадежно?

– Нам нужны хаки имплантатов, – говорит она Алиссе.

– Зачем?

– Чтобы нас не засекли.

– Враги?

– И друзья, которые могут не знать, что они наши друзья.

– И как нам получить эти хаки?

Насекомые начинают раздражать Аминат, и она смахивает их с рук Алиссы.

– Не знаю, но я что-нибудь… Смотри!

Из-за дерева на них глядит маленькое серое безволосое лоснящееся существо. Его круглые глаза как будто сияют, но Аминат знает, что это накопленный естественный свет.

– Что это? – спрашивает Алисса.

– Гомункул. Никогда раньше не видела, чтобы они заходили так далеко в город. Более того, он один. Такого я раньше тоже не видела, хотя слышала о людях, которые ловили их в буше.

– Теперь я их вспомнила. – Алисса подходит к гомункулу, протягивая руку, как будто к незнакомой собаке.

– Эй, не надо. Они ядовитые.

– Для людей. – Алисса приседает, и гомункул прикасается к ее руке. Он издает типичные для своего вида мяукающие звуки, но, похоже, не боится. – А ты знаешь, что они практически бессмертны? Они справляются с любой инфекцией и умирают, только если их убить.

Ядовитая слизь, похоже, не причиняет Алиссе никакого вреда. Гомункул подходит ближе и трется об ее плечо щекой. На ткани остается влажное пятно, и Аминат понимает, что от гомункула нужно держаться подальше.

– Вы смотрите на этот купол и видите животное – гигантское, полезное для вашего общества, доброжелательное, но все-таки животное. А я вижу машину. Мы придумали ее, разочаровавшись в механизмах терраформирования. Вместо того чтобы менять окружающую среду, мы изменяем организмы и поселяемся в них. В вас.

– И как у вас с этим успехи? На других планетах? – спрашивает Аминат.

– Не знаю. Об этом данных нет.

– Ты была первой, и что-то пошло не так, да? – Аминат останавливается. – Может, мне стоит тебя просто пристрелить? А то похоже, что иначе вы нас всех убьете.

– Может и стоит. – Алисса гладит гомункула. – Но разве я вам не нужна для… экспериментов?

– Эксперименты можно и над твоим трупом провести. Раньше у человечества такое неплохо получалось. Кое-какие из наших самых лучших лекарств были разработаны благодаря работе с трупами.

– Ты же понимаешь, что я не желаю вам зла, верно? Мне нравятся люди.

– Просто следуй за мной, чтобы я отвела тебя куда надо. – Аминат ускоряется.

Чуть погодя она оглядывается и видит, что Алисса идет в полуярде от нее, а в двух шагах позади семенит на крошечных ножках гомункул. А еще на ее шею и плечи вернулись насекомые.

– Превосходно, – говорит Аминат.

Около четырех часов дня они устраивают привал. Она пытается связаться с Олалеканом, и эта попытка запускает автоматическое скачивание на ее телефон видеофайла и приложения. Аминат надевает очки и воспроизводит файл. Он низкого качества и черно-белый; Аминат видит лабораторию и рабочее место Олалекана, снятое откуда-то сверху. Она вспоминает, где расположена эта камера, и тут Олалекан поднимает взгляд прямо на нее. Его рубашка вся в пятнах пота, а лицо блестит. Он не улыбается.

– Босс, я не знаю, дойдет ли это до вас. Они снаружи, пытаются пробиться внутрь. Я заблокировал вход, но они упорные, так что дверь долго не продержится. Это солдаты, я проверил их ИД. Они расстреляли техперсонал, уничтожили или украли все записи, которые смогли отыскать, и теперь ищут меня. Связи с Матерью нет, но я ее нашел. Ее держат в особняке мэра – люди Жака, а не эти ребята. Я отправил вам файл. Если его запустить, можно поджарить свой чип. Вам придется это сделать, иначе вас выследят. Попытайтесь найти Мать; она будет знать что делать. – Слышен скрежет двери и жалоба электроники. – Для меня уже слишком поздно.