Страница 22 из 119
Глава 8
Йегуда Фридман был потомственным собирателем реликвий, доставшихся людям от расы Предтеч. Лавку Фридман унаследовал от отца, а тот — от деда. Предки этих ребят торговали артефактами в Хайфе, но потом их страну завоевали арабы и воцарился Халифат. Творилась там полная жесть, и антиквары поспешно эмигрировали в Фазис. Бесполезная информация, которую Джан почерпнула из сновидений лавочника.
А вот дальше случился затык.
Фридман упорно не желал погружаться в «правильные» сны и выдавать нам покупателя Компаса. Джан потратила две ночи, но так и не вынесла для себя ничего путного. С каждым днём увеличивалась вероятность обнаружения Фридмана нашими конкурентами. И я принял единственно верное решение — отправиться в гости к лавочнику. Физически.
Дом торговца располагался в той части Старого Города, что примыкала к Озёрному парку с южной стороны. Частные дома в этом районе соседствовали с кубиками новостроек, которые возвели на месте совсем уж ветхих зданий. Магазинов там почти не было, зато на каждом углу торчали открытые террасы кафе.
Я по своему обыкновению отправился на собеседование далеко за полночь. Лицо замотал арафаткой, из оружия взял с собой только нож.
Благодаря сновидениям Фридмана я выучил планировку дома и без труда проник в спальню торговца, расположенную на втором этаже. Торговцу было за шестьдесят, его жена скончалась при родах младшего сына, а дети разъехались по стране. Слуги уже спали, как и хозяин усадьбы. Охранников Йегуда не держал из принципа — экономил.
Я вскарабкался по высокому дереву, росшему у восточных окон, спрыгнул на крышу, аккуратно спустился по скату до мансардного окна и просочился внутрь дома.
Сгруппировавшись, мягко приземлился на доски.
Комнату сотрясал храп.
Когда глаза адаптировались к темноте, я понял, что источник храпа — жирная туша, разлёгшаяся под балдахином на необъятной двуспальной кровати. Луна светила прямо в окно, и я худо-бедно мог рассмотреть обстановку. Точнее — контуры массивной деревянной мебели, явно вырезанной из редких пород древесины. Дорого-богато, с замашками на викторианский стиль. Если, конечно, Виктория жила в этой реальности…
Осторожно приблизившись к постели артефакторного магната, я достал нож. Ни одна половица не скрипнула под ногой — мастерство не пропьёшь.
Зажимаю ноздри храпуну.
Лавочник что-то мычит, затем резко просыпается. Я зажимаю ему пасть рукой и подношу к глазам лезвие. Лунный свет отражается в зеркале клинка.
— Тихо. Закричишь — умрёшь.
Зрачки антиквара затапливает страх.
Новый приступ мычания.
Я слегка щекочу остриём двойной подбородок клиента, и тот затихает. Убираю ладонь — не орёт.
— Сейчас только слушай. Ничего не говори.
Фридман кивнул, едва не напоровшись на остриё.
— На прошлой неделе ты продал артефакт в виде прозрачного диска, по которому плавает точка. Было такое?
— М-м-м… не припоминаю.
— Напрягись.
Для пущей убедительности царапаю ножом ухо антиквара.
— Помню его, — выдохнул Йегуда. — Артефакт.
— Ты догадался, что это?
— Не уверен. Указатель, термометр… да что угодно! Это же Предтечи! Они могли такие вещи измерять, о которых мы и не подозреваем.
— Ладно, — я убрал нож. — Рассказывай. Кто эту штуковину купил?
— В моём бизнесе не принято спрашивать фамилии. Деньги меняются на вещи. Очень часто без сертификатов и сопроводительных. У меня разные поставщики…
— Знаю. Только не задвигай мне, что этот коллекционер с улицы. Откуда он узнал, что у тебя находится эта вещь? Кто его привёл?
— Никто, — Фридман сглотнул.
— Хватит врать.
— Сам он, — сдулся антиквар. — Это один из постоянных клиентов. Он работал ещё с моим отцом. И дедом.
— Бес, — догадался я.
Жиртрест промолчал.
— Как он узнал про артефакт?
— У нас договорённость. Если появляется странный предмет, не поддающийся идентификации… я фотографирую и отправляю ему снимок аэропочтой.
— Куда?
— Разные города. Чаще в Неваполис. Иногда в Краков или Туров. Один раз в Самарканд пришлось пересылать.
— А в этот раз?
— Столица.
— Как зовут этого коллекционера? Я хочу знать всё, что известно тебе.
Через десять минут я получил исчерпывающую информацию.
Положив на стол мягкую бандероль, я включил лампу и приступил к распаковке. Внутри обнаружилось послание от Доброго Эха с перечнем модификаций и использованными Знаками, а также сами патроны. Я поднёс один из цилиндриков к глазам. Для дальней стрельбы я решил использовать военные патроны «винчестер магнум», они же 7,62. Пули у таких боеприпасов лёгкие, а гильзы довольно объёмные, что позволяет развить начальную скорость до тысячи метров в секунду. Убойная вещь для солидных дистанций.
Обычно гладкая поверхность гильзы и вытянутая пуля испещрены каббалистической вязью.
Выдвинув ящик стола, я достал лупу.
Поднёс увеличительное стекло к патрону, ценник которого был сопоставим с прайсами на телевизоры. Микроскопические Знаки были вписаны в кружочки, между которыми пролегали чёрточки конфигураций. Некоторые символы были мне знакомы по урокам каббалистики, другие явно были вторичными и редкими, напоминающими арабские буквы. То, что Добрый Эх выгравировал на золотых сердечниках, я даже прочитать не мог — настолько оно было мелким.
У меня пять патронов.
И по хорошему надо бы провести тест. Выдвинуться в лес и уложить какую-нибудь зверушку из «британца». Желательно — через ствол дерева или другое препятствие. Проверить пулю на распад. Жаба, конечно, душит. Вот только нарываться на инквизиторов — себе дороже.
Убрав патроны в стол, я задумался над своим положением.
Кирилл Сперанский, частный коллекционер из Неваполиса, был тёмной лошадкой. Бес, на протяжении нескольких веков скупавший артефакты по всему миру. О клановой принадлежности этого мужика сведений нет. Да и нельзя сказать, что Сперанский постоянно живёт в местном аналоге Питера. Фотографии странных вещей лавочник рассылал по всей империи. Предки Фридмана по мужской линии научились хорошо рисовать. Так или иначе, увидев снимок, бес примчался к Фридману молниеносно. Сел на дирижабль. Не самый быстрый способ путешествия, если учесть поезда дальнего следования, но зато без пересадок.
Сумма, которую назвал Фридман, была выплачена сразу.
Не чеком, наличными.